— Показывай своего малыша! — добродушно улыбнулась ведающая. — Посмотрим, что с ним.
Пепел, не подпускающий к себе никого чужого, послушно дался ей в руки и громко мурлыкнул, когда женщина погладила его по голове.
— Какой хороший мальчик, — умилилась она, посадив карайна на стол во дворе.
Затем принялась ощупывать его правое плечо и лапу, причем делала это так, что Пепел не заплакал от боли, как было, когда это же сделал лекарь базы. Одно это многое сказало Халегу о ее квалификации.
— В общем, ничего страшного, — подняла на него глаза ведающая, — но придется поработать, мгновенного исцеления не будет. Хорошо, что ты не стал обращаться к визуалам, они бы все испортили — берутся лечить, не зная толком анатомии, думая, что магия сама все выправит. А магия — это всего лишь инструмент, который надо еще уметь использовать.
— Что нужно делать, матушка? — подался вперед виконт.
— Будешь каждый день менять ему повязки и поить травами, которые я дам. Мальчик умный, будет пить, хоть и невкусно, я ему уже все объяснила.
В первый момент Халег удивился — каким образом она объяснила карайну. Затем вспомнил, кто перед ним, и сразу успокоился — ведающие еще и не на то способны.
— А теперь не мешай, — сказала женщина.
Она наложила руки на плечо и лапу карайна, слегка дернула — и кости с легким скрипом встали на место. При этом Пепел явно ничего не почувствовал, так как не издал ни звука. А затем ведающая негромко запела, каким-то странным низким вибрирующим голосом:
— Древняя кровь… Древние кости…
Пути богов… Пути детей…
Пепел и зарево… Край земли…
Суть живого… Огонь в крови…
Волны до неба…
Ее голос стал неразборчивым, но Халег постеснялся подойти, чтобы прислушаться, хотя произносимое ведающей сильно напоминало пророчество и почему-то заставляло его ежиться от холода, хотя было лето. У виконта едва волосы дыбом не вставали, он подсознательно ощущал, что происходит что-то очень важное, но не понимал что.
— Соединение сил… Соединенье людей… Соединенье костей… — снова поднялся выше голос женщины. — Свершится!
Последнее слово она практически выкрикнула, а затем устало опустила руки и протяжно выдохнула, словно сделала что-то неподъемно тяжелое. В тот же миг Халегу тоже стало легче, наваждение спало, дрожь унялась. Немного постояв, ведающая достала откуда-то две странной формы палки, приложила их к лапе Пепла и вместе с незнакомыми травами примотала чистой тряпицей. Затем скрылась в доме и вскоре вынесла оттуда два узелка.
— Все, можешь забирать своего питомца, — улыбнулась она. — В этом узелке травы, заваривай, настаивай по часу и пои его два раза в день, утром и вечером. А вот этой травой перематывай лапу, как делала я. Все понял?
— Да, матушка! — низко поклонился Халег. — Сколько я вам должен?
— Нисколько, — отмахнулась ведающая. — Я еще твоего отца в колыбели видела. А вот если сможешь добыть золоченое зеркальное блюдо, которое купец Нихрат сегодня выставит на продажу, буду благодарна. Оно потом и тебе сгодится.
— Я добуду, матушка, — пообещал виконт.
— А малыша своего принеси ко мне на исходе декады, погляжу. Иди, сынок.
— Спасибо вам, матушка! — снова поклонился Халег. — Да благословят вас боги.
— Иди! — еще раз сказала женщина.
Выйдя за калитку, Халег наклонился и погладил Пепла, сперва не желавшего идти на руки, но двигаться ему пока было нельзя, и юноша сумел объяснить это котенку, благодаря своим способностям воспитателя. После этого он повернулся, окинул взглядом улицу, остановил проезжающий наемный экипаж и, посадив туда недовольно мяукнувшего Пепла, сел сам и попросил отвезти его к лавке купца Нихрата. Пообещал, значит обязан выполнить.
Добравшись до лавки, Халег выяснил, что блюдо стоит больше, чем отец присылает ему на три месяца. Отложенных благодаря экономной жизни денег приблизительно на четверть не хватало. Однако вскоре отец должен прислать еще и, если занять недостающее, а затем жить скромнее, то он вполне сможет отдать долг с этого поступления и купить то, что просила вещающая. Немного подумав, Халег попросил купца отложить блюдо, внеся залог, и, скрепя сердце, отправился к дому Нира, надеясь его застать.
Через два часа виконт отдал блюдо ведающей.
Три дня прошли без особых происшествий. Каждый из друзей большей частью занимался своими делами, так как невидимок на базе не было, поэтому тренировать их было некому.
Меллир не отходил от немного окрепшего Кыся — целители не зря взяли деньги, малыш больше не сидел на одном месте, а носился по дому, как метеор, всюду суя свой любопытный нос. Любимые породистые псы старого генерала при виде котенка поджимали хвосты и, скуля, забивались в углы — запах карайна вызывал у любого животного панический ужас. Слуги тоже опасались Кыся, стараясь обходить его стороной, единственный человек, кроме самого Меллира, на которого котенок не шипел и даже позволял иногда погладить себя, был генерал. Старик от этого буквально таял, напрочь забыв о прежних любимцах, и втайне завидовал внуку. Перед занятиями Меллир относил Кыся на базу, где малыш радостно кувыркался со своими сверстниками. Воспитатель не дрессировал юных карайнов, а обучал их в форме игры. После Университета юноша галопом несся к своему любимцу, кормил его, учился ухаживать — карайна раз в пару дней требовалось купать и вычесывать, если была такая возможность. А вечером Кысь с энтузиазмом пугал собак и слуг.
Распорядок дня Дарлина мало чем отличался от распорядка Меллира. Первую половину дня он проводил в Университете, а вторую — с Ветром. Единственно, что вчера вечером юноше удалось поговорить с отцом, который пришел домой довольно рано. Как оказалось, прошлым вечером он заглянул в спальню сына и увидел, что тот спит в обнимку с черным котенком. Вот и пришел домой пораньше, чтобы встретиться с Дарлином — слуги сказали ему, что молодой хозяин завел себе двухвостого карайна, но герцог решил узнать все сам. Юноша не стал скрывать от отца ничего, кроме того, что на него ведется охота — не хотел, чтобы единственный родной человек сходил с ума от беспокойства. Герцог порадовался за сына, который наконец нашел себе друзей, и посочувствовал тому, что ему придется проходить тренировки у Невидимок. Дарлин заверил, что справится, на что отец только вздохнул, вспомнив себя в молодости, и попросил быть осторожнее. Юноша пообещал.
Халег тоже постоянно возился со своими карайнами, но больше с Пеплом. Он очень радовался, что ведающая сумела вправить малышу врожденный вывих плеча, но пришлось приложить немало усилий, чтобы уговорить котенка спокойно лежать и не напрягать сустав. Зара обычно носилась вокруг них, творя страшный кавардак. Особенно она любила «помогать» виконту при перевязках, ведь при этом появлялись такие заманчивые веревочки и тряпочки, за которые можно было подергать, потаскать по комнате, завернуться в них, только двуногий брат почему-то каждый раз сердился на это. Халегу постоянно приходилось распутывать бинты, что безмерно раздражало, но он терпеливо старался объяснить Заре, что перепутывать их не надо. К сожалению, она была еще слишком мала и быстро забывала о его просьбах.
