Юноша в который раз уныло повторил рассказ о случившемся с момента изгнания из родного города. Опять же не скрывая уже свою сущность визуала. Слушали его молча, не перебивая, но внимательно. Вопросы начали задавать только когда он закончил.
— Визуал, говоришь? — прищурился Олливи. — Рой, проверь.
— Сейчас, командир, — тот уставился на Кенрика каким-то странно расфокусированным взглядом.
Минуты две прошло в молчании, затем он снова заговорил:
— Точно визуал. Правда, не инициированный. Но на удивление сильный! Тот еще маг после обучения будет, многим старым магистрам фору даст.
— А вы тоже маг? — загорелись интересом глаза юноши.
— Ясен пень, как бы иначе узнал, — понимающе усмехнулся Рой. — Сначала невидимкой стал, а потом меня в столице один из мастеров Антрайна встретил, сущность увидал и пошел к капитану. Тот подумал и приказал дать мне возможность учиться, нам свои маги ох как нужны. Теперь вот одновременно учусь и служу. Трудно, но справляюсь. Тебе тоже так придется. Не боишься трудностей?
— Нет! — заверил воодушевленный Кенрик. — Я справлюсь!
Невидимки со смешками переглянулись, и юноша смутился.
— И кого это он мне напоминает? — как бы невзначай поинтересовался Марк, насмешливо покосившись на тут же покрасневшего лейтенанта. — Был один такой же… э-э-э… ентузияст…
— Нашел о чем вспоминать… — недовольно буркнул Олливи. — Лучше вернемся к Кенрику. Думаю, ты, парень, порядочно сглупил, когда скрыл от слизняка — а допрашивал тебя точно слизняк, их повадки! — что маг. Эти твари ложь хорошо ощущать обучены. Похоже они кого-то ловят, да не знают точно кого, вот и приняли тебя за него, заподозрив в чем-то. А когда ты в чащу ушел и выжил там, уверились, что правы. Понимаешь, если бы не Тень, ты бы и дня в Ойнерской чаще не прожил — это он тебя от зверья и зорхайнов оборонял. Пойми, туда никто, кроме чужеземца или очень сильного мага, не сунулся бы — ребенок там или не ребенок плачет. И как теперь убедить слизняков, что ты не тот, кто им нужен, я не знаю. Они своей добычи никогда не упускают. Единственный выход — это тот, о котором я говорил. Кенрик Валльхайм умирает, а вместо него возникает Кейт Нариди.
— Почему именно Кейт Нариди? — приподнял брови Марк.
— Да сохранилась у меня личная грамота моего земляка. Погиб он давненько, я сам его похоронил — вместе в столицу ехали, да на разбойников напоролись. Я сам тогда чудом выжил. Откуда, думаешь, у меня двухвостый карайн взялся? Разбойнички, когда с нами дрались — без боя мы, понятно, не сдались — чем-то потревожили кормящую самку, она из кустов выскочила и расправилась с ними, не тронув почему-то меня. Однако вожак шайки напоследок ухитрился всадить ей арбалетный болт прямо в глаз. Редкое везение! Котенок приполз на хрип умирающей матери и начал плакать, я подошел к нему — и малыш меня укусил. Кейт к тому моменту был уже мертв — с мечом в пузе не живут. Его я похоронил честь по чести, разбойников бросил — не хватало только хоронить всякую шваль! — и пошел дальше. А потом сам знаешь — покойный капитан меня с котенком случайно на улице увидел и предложил невидимкой стать. Мне терять было нечего, ни кола, ни двора, вот и согласился.
— А ну покаж грамоту.
Лейтенант порылся в поясной сумке и достал свернутый в трубку кусок пергамента длиной с палец. Развернул его и вместе с Марком принялся изучать.
— Дата рождения не та! — бросил бывший десятник, сразу заметив несообразность. — Судя по ней, Керту Нариди сейчас должно быть сорок два. А этот — пацан пацаном.
— Хе, а я тут на что? — вклинился в разговор ухмыляющийся Рой. — Визуал, не погулять вышел — исправлю грамоту так, что комар носа не подточит. И еще одно. Тень легко опознать по шрамам на боку. Я их выведу, невелика проблема. А без шрамов поди разбери где один карайн, а где другой! Это мы разберем, но мы их знаем от и до. А кто еще в двухвостых карайнах разбирается? Только принц, но он сам из наших. По поводу парня, кстати, с ним надо будет посоветоваться. Поможет прикрыть от слизняков.
— А что? — приподнял брови Олливи. — Это мысль. Лартин — свой человек. Отличный король будет, не чета отцу.
Кенрик смотрел на них, хлопая глазами, и не верил, что они это всерьез. О нем будут говорить с будущим королем?! Да кто он такой, чтобы наследный принц захотел слушать?! Происходило что-то странное, непонятное, но не оставалось ничего, кроме как плыть по течению.
— Да и внешность парню немного подправить не помешает, — проворчал Марк, задумчиво оглядывая Кенрика. — Пару шрамов посадить на морду, для невидимки-ученика — самое обычное дело. Жаль только волосы черные, приметен больно. Ну да ладно, не красить же их. Сделаешь шрамы, Рой?
— Легко, — кивнул тот. — Форму носа тоже слегка изменю, горбинку добавлю, крылья расширю.
— Акцент еще, — вспомнил лейтенант. — Говорит он странновато для Игмалиона, слова растягивает. Марк, займись. Бей по загривку, если станет неправильно говорить. А пока пусть лучше при встрече с чужаками по возможности молчит.
Все вокруг завертелось безумным калейдоскопом. Для начала Кенрика усадили на табурет и обкарнали ему лохмы — невидимки все до единого были коротко стрижены. А затем им занялся Рой. Юноша впервые в жизни увидел, что такое визуальная магия — со стихиалами сталкиваться доводилось, помнил, что им нужны всякие там заклинания, пассы руками и прочее в том же духе. Рой же в отличие от них просто молча уставился на Кенрика, и лицо того поплыло, на глазах изменяясь. Это он что, представляет себе, что должно произойти — и это происходит?! Если так, то ясно почему в родной каверне юноши с такой яростью преследуют визуалов. Зависть. И страх.
После всего он посмотрел в начищенное до зеркального блеска блюдо вместо зеркала — и не узнал себя. Да, этот парень чем-то напоминал Кенрика Валльхайма, но только напоминал — никто их не спутал бы. Косой шрам пересекал щеку, второй, зигзагом, был на лбу, глаза изменили цвет с черного на серый, нос стал горбатым и широким — не слишком красиво, но сейчас не до красоты. На левой части груди прямо над сердцем юноше поставили клеймо отряда — не каждый ученик получал его сразу, в иной ситуации и Кенрик добивался бы этой чести не один год. Впрочем, он понимал, что это аванс, полученный только потому, что он случайно запечатлел не обычного котенка, а сына Тени, карайна погибшего капитана ло'Арлиди, которого остальные невидимки буквально боготворили. И этот аванс предстоит отработать.
Тень после воздействия визуала тоже изменился, хоть и немного. Исчезли шрамы на боку, стала иной форма мохнатых ушей, изменился разрез глаз. Теперь никто бы уверенно не сказал, что данный карайн — именно Тень. Кроме, понятно, невидимок — они бы узнали шкодливого кота по одному ехидному выражению морды.
Много еще чего было сказано этим вечером, у Кенрика голова кругом шла от обилия новой информации, которую требовалось не только запомнить, но и хотя бы кое-как осмыслить. В конце концов он отключился прямо за столом.
