После недолгого ошеломленного молчания Чез и Дейв опомнились и снова принялись гавкать, а Стэн издал звук, которого я никогда еще не слышала от собаки: он пронзительно заскулил и заверещал. Этот жалобный визг на высокой ноте ничем не напоминал его обычный басовитый лай. Охватившая меня вспышка гнева и возбуждения постепенно сменялась испугом – я вдруг поняла, что запустила когти в физиономию Стэна так глубоко, что теперь не могу их вытащить. Я всем своим весом повисла на передних лапах, но это не помогло. Я попыталась упереться задними лапами Стэну в грудь, в надежде, что оттолкнусь и смогу отцепиться, но стоило мне только коснуться пса, как он стал в ужасе пятиться, боясь повторной атаки.
Прошла, как мне показалось, целая вечность, пока шум и гам не привлекли, наконец, внимание Роба и он не появился в дверях.
– Какого дьявола, что вы здесь устроили? – напустился он сначала на Чеза и Дейва, а затем ошеломленно уставился на нас со Стэном. Мы все еще не могли расцепиться, я лихорадочно пиналась задними лапами, а Стэн мотал головой из стороны в сторону, тщетно пытаясь освободиться.
– Что за?.. – пробормотал Роб, не веря своим глазам. А потом заржал, да так громко, что Чез и Дейв снова затявкали. – Ну и кошка, вы только гляньте – настоящий чертов ниндзя!
Восклицая и хохоча, он вытащил из кармана мобильник и стал снимать сцену расправы.
Очевидно, унижение от того, что хозяин его осмеял, было настолько нестерпимым, что Стэн с такой силой замотал головой и, наконец, стряхнул меня. Я отцепилась, вырвав напоследок полоску кожи из его мясистой морды. Пес взвизгнул как щенок и со всех ног помчался прочь, а я взлетела на кухонный стол и оттуда прыгнула на спасительно высокий холодильник.
Роб спрятал в карман телефон и, все еще похохатывая, вернулся в гостиную. За ним, подпрыгивая от возбуждения, устремились Чез и Дейв.
Сердце мое колотилось так бешено, что, пытаясь успокоиться, я начала умываться. С одной стороны, я чувствовала себя триумфатором, одержав сокрушительную победу над собаками. Но в то же время мне было очень стыдно за то, что я натворила. Подумать только, я превратилась в злобную фурию, ничем не лучше этого грубого пса, на которого напала. Я усердно намывалась, спеша смыть собачий запах со своих лапок. Что подумала бы Марджери, если бы увидела, как я веду себя теперь? Та Молли, которую она знала, вообще не выпускала когтей, ни разу никого не оцарапала, и тем более не лезла в драки с собаками вроде Стэна. Я доказала псам, что не дам себя в обиду, но какой ценой? Мое достоинство пострадало.
Зажмурившись, я думала о Марджери и вспоминала, какой я была, пока жила с ней. Избалованной – несомненно, неженкой – возможно. Но еще я была ласковой, любящей и заботливой. Лишившись Марджери, я, судя по всему, потеряла это частичку себя, и то, во что я превращалась теперь, мне категорически не нравилось. Тщательно вылизывая себя от носа до хвоста, я старалась смыть следы той кошки, которой стала. Закончив умывание, я немного успокоилась и свернулась клубком на холодильнике. Засыпая, я услышала сквозь дремоту голос Марджери: «Все будет хорошо, утро вечера мудренее». Мурлыча в ответ, я позволила себе погрузиться в темное безмолвие, решив, что наутро решу, как мне быть дальше.
Я открыла глаза, и сон как лапой сняло. В кухне было тихо, только тикали часы на стене да птичий хор за окном брал первые утренние ноты. Серый свет наполнял кухню. Выглянув в окно, я увидела, что в рассветном небе появляются первые розовые и золотистые искры. Вид собачьих мисок на полу оживил в памяти вчерашние события, и я вздрогнула. Спрыгнув на пол, я потянулась и заметила злополучный огрызок галеты, из-за которого разгорелся сыр-бор. Во время драки его отшвырнули в сторону, и он приземлился рядом с помойным ведром. Другого завтрака не предвиделось, так что я проглотила этот кусок, твердо решив, что это последнее, что я ем в доме Роба.
Закончив, я тихо вышла через кошачью дверцу и, подергивая хвостом, остановилась на веранде, чтобы все обдумать и взвесить. Хотя в этом доме меня ничто не держало, я не могла себя обманывать – вряд ли впереди меня ждало что-то лучшее. И все же я была полна решимости больше не идти на компромиссы. В следующем месте, которое я назову своим домом, я буду такой кошкой, какой хочу быть, – кошкой, которой гордилась бы Марджери.
7
Я пробежала вдоль стены, прошмыгнула под садовой калиткой и оказалась на тротуаре. Улицы были безлюдны, в окнах не горел свет, люди еще спали. Я не ела уже почти сутки, нужно было срочно подкрепиться. Хорошо, что предрассветный час – отличное время для охоты. Мне понадобилось совсем немного времени, чтобы изловить землеройку, которая копошилась в кустах.
Наконец рассвело, и квартал начал оживать. Утренний воздух был по-осеннему морозным. Солнце светило ярко, но уже не согревало, холодный ветерок играл опавшей листвой. Я смотрела, как люди выходят из домов, захлопывают за собой двери, садятся в машины. Конечно, еще не поздно было передумать, вернуться в дом Роба и зажить в нем как ни в чем не бывало. Но принятое решение было твердым, и менять свой план я не собиралась, хотя пока еще не совсем точно представляла, в чем именно этот план состоял.
Я долго бродила по незнакомым улицам безо всякой определенной цели, лишь бы не сидеть на месте. Наконец, я очутилась на маленькой детской площадке на самом краю того района, где жил Роб. Хотя прошло не больше часа, я начинала чувствовать усталость, и мягкая травка на пустой игровой площадке казалась очень притягательной. Я пролезла под железными воротами и направилась к освещенному солнцем пятачку за качелями. Подойдя поближе, я обнаружила, что место уже занято другой кошкой, поглощенной умыванием.
– Привет, – окликнула я. – Ничего, если я посижу рядом?
Конечно, она не ожидала услышать чей-то голос и легонько подпрыгнула, но все же, к моей радости, посмотрела на меня дружелюбно.
– Меня зовут Молли, – представилась я и подошла поближе.
Приглядевшись повнимательнее, я узнала ту самую черную зеленоглазку, которая часто гуляла по нашей улице.
– Привет, Молли. Чувствуй себя как дома.
Я устроилась рядом и зажмурилась, наслаждаясь теплом солнечных лучей. Соседка продолжала умываться. Мы несколько минут посидели в тишине, но это молчание не напрягало.
– А я тебя раньше видела. Недавно в наших краях? – спросила черная кошка.
Я открыла глаза.
– Да, провела здесь несколько недель. Меня сюда перевезли. Но думаю, что долго здесь не задержусь, – добавила я.
Чернушка посмотрела на меня, и я заметила в ее глазах веселые искорки.
– Дай-ка угадаю. Три собаки: один накачанный остолоп и два мелких психа. Правильно?
Я уставилась на кошку, раскрыв рот.
– Да, а как ты…?
– Я – Нэнси.
Вытаращив глаза, я пыталась вспомнить, откуда знаю это имя. Внезапно меня осенило: я будто перенеслась в машину Дэвида и услышала, как Роб рассказывает о предыдущей кошке, которая испугалась собак и убежала. Ее звали Нэнси, я была уверена.
