– Кажется, я знаю, кто мог на нас настучать, – мрачно проговорила Софи.
Дебби удивленно подняла глаза.
– Та старая тетка, которая каждое утропроходит мимо нас, – продолжала Софи, присаживаясь на диван рядом с Дебби. – С крашеными волосами и кислой миной на лице.
– С сумкой на колесиках? – перебила Дебби. Софи кивнула. – Я знаю, о ком речь.
Дебби озадаченно нахмурилась и приподняла бровь.
– Но она мне ни разу ни слова не сказала. Какое ей дело до нашего кафе?
– Зато мне сказала. Много раз, – призналась Софи, потупив глаза.
Дебби в замешательстве уставилась на дочь:
– Когда? Что она говорила?
– Обычно я встречала ее на автобусной остановке, когда возвращалась из школы, – негромко заговорила Софи. – Поначалу она просто злобно на меня смотрела, потом начала отпускать всякие комментарии на тему, что такие, как мы, только разрушают город, что нас никто сюда не звал и мы здесь никому не нужны.
– Такие, как мы? – повторила Дебби, заливаясь румянцем. – Что это значит?
Софи молча пожала плечами. От гнева и возмущения Дебби покраснела до кончиков волос. Она хотела было что-то сказать, но прикусила губу и попросила Софи продолжать.
– Ну, а потом она вообще разошлась. Каждый раз, как увидит меня, говорила какую-нибудь гадость, чаще всего про тебя. Всякую чушь, типа «Она все только испортит и разорит» или «Никто в здравом уме не станет есть то, что она готовит»… Я думала, она сумасшедшая, поэтому старалась не обращать внимания.
Дебби сидела, открыв рот.
– Да что же это?.. Как она посмела, гадкая старуха… – Она умолкла на полуслове, пораженная неожиданной мыслью. – Постой, Софи, а почему же ты раньше мне ничего не сказала?
Софи опустила глаза, стараясь не встречаться взглядом с матерью. Пуговка забралась ей на колени и начала с важным видом умываться, демонстрируя лучшее из того, чему я ее научила.
– Я думала, это просто сумасшедшая бабка. И не хотела тебя волновать, мам. Тебе и так пришлось несладко. Ты и так переживала из-за того, что дела шли неважно. Я боялась, что это тебя вообще угробит.
– И ты все это переживала в одиночку? Софи, детка, это того не стоило… – в глазах Дебби стояли слезы. Я заметила, что и Софи чуть не плачет.
– Я правда боялась, мам. Ты все время говорила, что в этом кафе ты начинаешь жизнь с чистого листа. Я же знала, как ты переживаешь, что местные тебя не принимают. Я думала, если ты узнаешь, что она говорит, то решишь начать с чистого листа где-нибудь еще.
– Что ты, Софи, я бы никогда этого не сделала, – запротестовала Дебби.
– Но один раз ты это уже сделала, мам. Ты уже решила переехать сюда, помнишь? Забрала меня из школы, мне пришлось расстаться с друзьями. Ведь я тебя не просила переезжать сюда. Откуда ж мне было знать, что ты не сделаешь это еще раз?
Дебби низко опустила голову, и я видела, как крупные капли падают на шубку Эдди, который, лежа у нее на коленях, играл с кисточками на ее джемпере. Дебби вытерла слезы и посмотрела на дочь.
– Обещаю тебе, Софи, что никогда больше не приму ни одного решения, не посоветовавшись с тобой. Бедная моя, прости, что тебе пришлось все это держать в себе. Я должна была заметить, что происходит. – Она положила руку Софи на колено и немедленно подверглась атаке Пуговки.
Софи кивнула и улыбнулась сквозь слезы, пытаясь бережно отцепить Пуговку от маминой руки. Котенок тут же напал на саму Софи и вцепился острыми зубками ей в палец.
– Не знаю, в чем тут дело, мамуля, но эта старуха придирается к нам все время. Наверное, она увидела Молли в окно и решила, что это можно использовать против нас.
Котята, все пятеро, крутились на диване между Дебби и Софи. Белла и Эбби расхаживали по спинке дивана, помахивая хвостами и пытаясь удержать равновесие, Пуговка и Эдди затеяли возню у хозяек на коленях, а Мэйси умывалась, сидя на подлокотнике.
– И вот вам пожалуйста, – Дебби показала на котят. – Старая ведьма просто лопнет от радости. Она думала, что одна кошка – плохо. Что же будет, когда она узнает, что их у нас шесть?
Софи прыснула и погладила Пуговку, которая, устав озорничать, улеглась спать, пушистым шариком прижавшись к ее ноге.
– Кроме шуток, мам, что же нам делать? Сможем ли мы держать их всех здесь, в квартире?
Я навострила уши в своей коробке.
– Пока у нас нет другого выхода, – ответила Дебби. – Котятам еще даже месяца нет, они слишком малы, чтобы отнять их от Молли. А потом… сама не знаю, Софи. Квартирка маленькая, да и Молли не привыкла постоянно быть взаперти. Нам надо подумать о том, что будет лучше для нее.
Слова Дебби меня насторожили. Она не ответила прямо на вопрос, и что-то в ее тоне заставило меня думать, что она готова сдаться. Единственное, что я поняла наверняка, – то, что мы с котятами останемся в квартире до тех пор, пока они малы и полностью зависят от меня. Не слишком большое утешение, но другого у меня не было.
Когда я вышла в коридор на следующий день, я обнаружила, что выход на лестницу перегорожен большим листом толстой фанеры. Я больше не могла спуститься в кафе. Я прекрасно понимала, что у Дебби не было выбора, все равно при взгляде на фанеру у меня перехватывало горло. Это напоминало мне, что теперь я заперта наверху, став, по сути, пленницей квартиры.
Полоска неба, которую я видела в окно, не могла заменить мне то, к чему я привыкла, – возможность приходить и уходить, когда захочу. По большому счету, утрата вольной жизни была, скорее, символической – с тех пор как родились котята, я проводила с ними почти все время. И все же мне очень не хватало тех коротких вылазок в кафе и во внешний мир. Они были для меня глотком свободы и возможностью отвлечься – пусть и на очень краткое время – от ответственности и бремени материнства. Общение с посетителями в кафе и прогулки на свежем воздухе помогали не забыть, что жизнь вне квартиры тоже существует и что я – это по-прежнему я, Молли, а не только мама своих котят.
Однако с лишением свободы ничего нельзя было поделать, я понимала это и посвящала детям все свое время и внимание. День ото дня они становились все любознательнее и общительнее и радовали меня своими успехами. Эдди по-прежнему был намного крупнее остальных, но характер у него оказался мягким и покладистым, так что он отлично уживался со своими сестрицами. Самой беспокойной из пятерки была Мэйси: от любого шума она мгновенно подскакивала, распушив хвост. Белла и Эбби росли неразлучной парочкой и постоянно возились друг с другом – не то играли, не то боролись. Что до Пуговки, то она была самой шаловливой из всех и вечно проказничала. Она первой кидалась обследовать новые уголки квартиры, училась открывать лапой двери, пока другие следили за ней, боязливо отступив в сторонку.
Любоваться моими малютками было и радостно, и горько. Они казались мне чудесными, и я с восторгом отмечала все их достижения. Но эти изменения напоминали мне о том, что уже совсем скоро они вырастут и станут самостоятельными. Когда это время настанет, думала я, Дебби будет вынуждена решать, что с нами делать. Я гнала от себя мысли о будущем, но, когда котята, набегавшись, засыпали, невольно спрашивала себя, что их ожидает впереди и какой станет моя жизнь после расставания с ними.
