Софи в три прыжка пересекла зал, села на подоконник и принялась отвлекать меня, Дебби побежала на кухню за мокрой тряпкой.
– Ты ее удержишь, Софи?
Девочка осторожно держала меня, пока Дебби поднимала одну мою лапу за другой и оттирала с них краску.
– Знаешь, что я тебе скажу, Дебби? – задумчиво произнесла Джо, рассматривая цепочку розовых отпечатков на полу. – Я считаю, нужно так и оставить. Это выглядит очень круто, серьезно. Вполне может сойти за дизайнерский ход.
– Ну да, конечно, – рассмеялась Дебби.
– Джо права, мам, – согласилась Софи. – Оставь их. Они прикольные.
Справившись с чисткой лап, Дебби подняла голову и задумчиво посмотрела на пересекающие пол розовые следы.
– Вы серьезно? – переспросила она, видимо, считая, что Джо и Софи разыгрывают ее.
– А почему нет? – ответила Джо. – Ты же хотела выделиться, иметь свое лицо? Уверена, что в Стортоне нет больше ни одного кафе с такими вот розовыми следами.
Дебби только недоверчиво пожала плечами и встала, чтобы отнести на кухню грязную тряпку.
От запаха краски на лапах меня стало мутить еще сильней. Спрыгнув на пол, я осторожно пересекла кафе, стараясь не наступить на сырые следы. Стоя у двери, я ждала, когда же кто-нибудь заметит, что мне очень нужен глоток свежего воздуха.
– Хочешь выйти, Молли? – спросила Софи, и меня поразило, до чего, оказывается, у них с матерью похожи голоса. Я благодарно мурлыкнула и выбежала в заботливо приоткрытую дверь.
Остановившись за порогом, я сделала пару глубоких вдохов, наслаждаясь свежим весенним воздухом и теплыми солнечными лучами. Тишину нарушало только воркованье голубей на церковном дворе да щебет пичуг, вивших гнезда в кронах деревьев.
Я посидела на тротуаре, пока не отступила дурнота, и решила навестить свой проулок за кафе. Какими бы тягостными ни были мои воспоминания о жизни здесь, сейчас, прогуливаясь по пустой улочке, я ощущала покой и умиротворение. Конечно, я не могла не вспомнить черно-белого кота, но в этот раз вместо привычного смятения и вины я почувствовала какую-то определенность. Возможно, я просто смирилась с его уходом.
Кажется, я, наконец, начинала верить, что после стольких невзгод и скитаний моя жизнь налаживается.
Я забралась в свое старое убежище за пожарной лестницей и с любопытством осмотрела его, проверяя, сильно ли там все изменилось за зиму. Банки из-под краски были затянуты паутиной, по картону сновали мокрицы, но других перемен не было. Я улеглась под железными перекладинами лестницы, вспомнив это привычное ощущение, когда картон слегка приминался под моим весом, принимая форму тела. Свернувшись клубком в укромном уголке, который не так давно был моим домом, я наслаждалась покоем, как тогда, когда кот был здесь со мной. Уткнувшись носом в лапы, я не заметила, как задремала.
Довольно долго кафе было закрыто на ремонт. Покончив со стенами, Дебби с энтузиазмом принялась за столярные работы, отчищала и шлифовала подоконники и оконные рамы, прежде чем покрыть их сверкающей белой эмалью. В середине недели к кафе подъехал грузовик – нам доставили новый прилавок. Его устанавливали с таким шумом, что я сидела наверху и не высовывала носа, пока внизу что-то без конца сверлили и приколачивали. Только когда все стихло и грузовик уехал, я спустилась на разведку.
Увидев меня на нижних ступенях, Дебби заулыбалась: «Ага, вот и она!»
Салютуя поднятым хвостом, я подошла поближе. Дебби и Софи стояли за новым прилавком, раскладывая по ящикам салфетки и столовые приборы. Новая стойка с рабочей поверхностью из натурального дерева и белоснежной передней панелью была куда изящнее старого нелепого чудовища. Дебби то и дело восхищенно поглаживала поверхность, любуясь рисунком прожилок и сучков.
Я прошлась, оценивая другие изменения. Зал для посетителей, прежде такой скучный и безрадостный, теперь играл яркими красками. На стульях лежали клетчатые подушки, а столы были накрыты клеенкой в разноцветную полоску. На розовых стенах висели картины в светлых деревянных рамках и венки из розовых бутонов. На полке у печи я увидела в вазе букет тюльпанов, а рядом на стене грифельную доску, на которой Дебби красивым почерком вывела мелом меню. Кафе стало таким уютным и привлекательным, что в нем невозможно было узнать то прежнее, унылое и тусклое. Увидев цепочку ярко-розовых следов на полу, я почувствовала прилив гордости от того, что тоже внесла свою лепту в это волшебное превращение.
Я прошествовала от прилавка к окну и с огорчением увидела, что моей коробки на подоконнике нет. Словно прочитав мои мысли, Дебби сказала: «Не волнуйся, Молли, я ее не выбросила – гляди-ка, вот она». В укромном уголке за печью, на низком каменном выступе я увидела свою коробку.
– Я подумала, что ей не место на виду, – извиняющимся тоном пояснила Дебби. – Зато на подоконнике у тебя теперь есть подушка.
Не дожидаясь повторного приглашения, я вскочила на розовую подушку и завертелась волчком, приноравливаясь к ее размеру. Дебби, улыбаясь, наблюдала за мной из-за прилавка, а Софи, сидя рядом с ней на высоком табурете, сосредоточенно складывала карточки меню. Подушка оказалась мягкой и удобной, и я с удовольствием принялась разминать ее передними лапами, выпуская когти.
– Вижу, подушка тебе нравится, Молли. Я рада. А теперь смотри-ка… – Дебби взяла меню из аккуратной стопки, сложенной Софи. – У нас теперь и название новое. «Кафе Молли». Это Софи придумала, так ведь, дочка?
Я подняла голову. Дебби подошла ко мне и с радостным видом показала мне меню.
– А что, это похоже на правду. Она уже и ведет себя здесь, как хозяйка, – сухо бросила Софи, не выходя из-за прилавка.
Я едва не задохнулась от волнения. Даже не знаю, что тронуло меня больше – то, что Дебби назвала кафе в мою честь, или что это было предложение Софи! Впрочем, я знала, что это название мне по душе, как и само обновленное кафе, и что теперь – уже безо всяких сомнений – оно стало моим домом.
22
На следующий день «Кафе Молли» открылось для посетителей. Я почувствовала, как волнуется Дебби, когда она дрожащей рукой повернула табличку «Открыто» на двери и встала к прилавку, наблюдая за снующими мимо окна людьми. Четверг в Стортоне был рыночным днем, поэтому на улицах было людно. Но кафе пустовало, прохожие равнодушно скользили взглядом по вывеске и спешили на площадь. Сидя на своей подушке, я мысленно накликала дождь, чтобы он загнал всех под крыши, но над головой упрямо синело чистое, без единого облачка, небо.
Подошло время обеденного перерыва, и дверной колокольчик, наконец, звякнул. В кафе вошла пара с маленьким ребенком. Девочка тут же присела и стала разглядывать цепочку розовых следов на полу. Она проследила ее до самого конца и уткнулась взглядом в меня, царственно восседающую на подушке. «Киса!» – восторженно завопила малышка, показывая на меня пальцем и хлопая в ладоши, под смех умиленных родителей.
