– Вот, возьми бумагу, – Рудольф опасливо приблизился к краю площадки и протянул Лоле лист гербовой бумаги. – Только смотри у меня – чтобы без фокусов!
Лола дрожащей рукой взяла у него документ. Рудольф подал ей ручку и отвернулся, о чем-то вполголоса заговорив со своей помощницей. Лола, воспользовавшись этим моментом, разжала пальцы, уронила ручку в кислоту, затем быстрым движением вытащила из-под одежды вторую ручку – ту, которую дал ей Леня. Этой ручкой она размашисто расписалась в нужном месте.
– Все в порядке? – проговорил, обернувшись к ней, Рудольф.
– Да, – ответила Лола и, вскрикнув, уронила вторую ручку в чан с кислотой, чтобы Рудольф не заметил подмены. Маленький металлический предмет едва успел прикоснуться к поверхности кислоты и тут же испарился с едва слышным шипением.
– Осторожно, – прикрикнул на нее мужчина. – Главное, бумагу не урони! – И он поспешно выхватил у Лолы лист с ее подписью.
– Вот и умница! – Он взглянул на подпись и спрятал документ в папку. – Вот и молодец!
– Теперь вы отпустите меня? – едва слышно спросила Лола. – Вы же обещали!
– Обещал? – удивленно переспросил Рудольф Андреевич. – Ты знаешь, я тут подумал и решил, что ты была права.
– В каком смысле?
– В том смысле, что твоя жизнь теперь не стоит ни гроша. И вообще тебя лучше отправить на тот свет, как лишнего свидетеля.
Он сделал неуловимый знак своей напарнице, и та снова дернула рубильник. Наверху заработал мотор, и цепь медленно, со скоростью улитки поползла вниз. Медленно, но неостановимо. С каждой секундой понемногу приближая Лолу к чану с кислотой.
– Пойдем! – окликнул Рудольф Андреевич свою напарницу, не отрываясь глядевшую на Лолу.
– Я хочу посмотреть, как она будет растворяться, – проговорила та таким тоном, каким дети просят разрешить им покормить медведя в зоопарке.
– Некогда, некогда! – прикрикнул на нее Рудольф. – У нас дела! Адвокат ждет! – И оба злодея торопливо покинули цех.
Лола ухватилась руками за опоясывающую ее цепь, попыталась отцепить ее. Но тут же прекратила эти попытки, сообразив, что, если даже она сможет справиться с цепью, результатом будет только одно – она сорвется в чан с кислотой еще быстрее…
Она закусила губы, чтобы не закричать от ужаса, и подняла глаза, чтобы не видеть неуклонно приближающуюся зеленоватую, мерно булькающую поверхность.
Ухо поехал дальше, надеясь найти бесследно исчезнувшую машину «Скорой помощи», а Леня стоял на улице, тупо уставившись в витрину обувного магазина и мысленно ругая себя последними словами. Как он мог так легкомысленно рисковать Лолиной жизнью? Как он мог так плохо подготовиться к операции? Как он мог задремать на посту и пропустить появление противника? И самое главное – что теперь делать? Как спасти свою боевую подругу?
– Эй! – раздался вдруг рядом с ним высокий, почти детский голос. – Эй, голубь, ты чего задумался?
Леня поднял глаза.
Перед ним неизвестно откуда появился газетный лоток. Только что его не было, Леня готов был в этом поклясться. А за этим лотком стоял очень странный старичок.
Маленький, сгорбленный, с густыми, сросшимися на переносице клочковатыми бровями и маленькими живыми глазками, по размеру и цвету напоминающими ягоды черники, в глубине которых пряталась лукавая усмешка. На голову старичка была нахлобучена джинсовая панама, которая делала его похожим на перезрелый сморщенный гриб, скорее всего, на черный груздь.
Леня с детства привык уважать старость. Однако настроение у него было такое отвратительное, что первым его порывом было грубо отшить любопытного старика – чего, мол, лезешь не в свое дело? Но готовые уже вырваться резкие слова застряли у него в гортани, и вместо них, сам не зная почему, Леня проговорил:
– Помог бы ты мне, дедушка…
Произнеся эти слова, Леня растерялся: чем, интересно, этот заплесневелый старикан может ему помочь? Ему самому наверняка нужна помощь. Однако слово не воробей, вылетит – не поймаешь.
– Помогу, голубь, помогу, – жизнерадостным пионерским голоском отозвался старичок и поманил Леню скрюченным желтоватым пальцем: – Раз ты меня попросил, не постеснялся, непременно помогу. Ты, голубь, подружку свою потерял, а ей сейчас плохо, очень плохо. Вот, погляди-ка, может, догадаешься, где она сейчас.
Леня подошел к лотку и с удивлением уставился на игрушку, которую старик держал на ладони. Стеклянный шар, внутри которого виднелась маленькая блестящая фигурка – Медный всадник на темном каменном пьедестале.
– Что это, дедушка? – спросил Леня, и вдруг фигурка внутри стеклянного шара уменьшилась, как бы отдалилась и уплыла куда-то в глубину.
Теперь Леня смотрел на нее сверху, с высоты птичьего полета, и изображение в шаре поплыло в сторону, как будто Леня летел над городом на вертолете. Под ним проплыли Дворцовая площадь, Марсово поле, Литейный мост. Серая лента Невы уползала назад и в сторону, вот показался перекинутый через нее ажурным плетением металлических арок Охтинский мост, изображение стало чуть крупнее, как будто вертолет пошел на снижение, и Леня увидел заводской корпус из темно-красного кирпича, две высокие фабричные трубы, пыльные квадраты окон. Дальше все заволокло туманом, изображение погасло, как экран выключенного телевизора.
– Что, голубь, догадался, где ее искать? – проговорил старичок, вырвав Леню своим звонким голосом из странного оцепенения. – Так поспеши, а то ей помощь-то очень нужна! И запомни: я ей туфельки недавно чинил, так вот у тех туфелек один секрет имеется. Где они ступят, там цветочки расцветут. Да ты увидишь.
– Какие цветочки? – пробормотал Маркиз, тряся головой, чтобы прийти в себя и осознать, на каком свете он находится. – Дед, объясни мне…
– Некогда, некогда! – замахал на него старичок. – Поезжай скорее свою подружку спасать! А то как бы поздно не было!
– Да что же это, – начал Маркиз, но непонятная сила уже вела его к машине.
Он сел за руль, выжал сцепление и помчался в сторону Охтинского моста, благо до него было совсем недалеко. По дороге он пытался понять, что, собственно, с ним происходит, почему он едет неизвестно куда? На что он рассчитывает? Неужели он действительно поверил какому-то полусумасшедшему старику?
Однако продолжал послушно двигаться в указанном стариком направлении.
Когда впереди уже замаячили высокие переплеты моста, Леня заметил немного в стороне, почти на самой набережной, кирпичную заводскую стену, из-за которой выглядывали две высокие трубы. Точно такие же, как те, которые он видел в стеклянном шаре. Леня проехал немного вдоль стены и затормозил около ржавой железной калитки. Выбрался из машины, подергал ручку. Она не поддавалась, но Леня был профессионалом, и открыть такой замок не представляло для него особого труда. Через минуту он уже был на пыльном, безлюдном, заросшем крапивой и бурьяном заводском дворе.
