– Эй, святой отец! – крикнул он пьяно и весело. – Погляди-ка на меня!
– Я тебя вижу, – степенно кивнул ему Джефферс. – Всегда видел.
– Но, поди, не как сейчас?
– Да, сегодня ты выглядишь просто на редкость четко.
– Ха!
– Но и слегка утомленно. Ты бы зашел внутрь, отдышался.
– Ну уж не-ет, – лукаво погрозил пальцем Билли. – Там я уже был. Мне хочется видеть новые вещи.
– Я понимаю, – согласился священник. – У меня там есть и новые.
– А какие они? – спросил парень. – Зеленые? Ошкуренные?
– Да нет, я не про стулья. У нас там для тебя есть выпечка. И кофе.
– О-о.
Билли замялся. Когда он перестал суетиться, стало видно, что сырость на его лице – это не пот, а какие-то вязкие выделения из пор. Пальцы его крупно дрожали. Волосы лепились ко лбу намокшей соломой, а всклокоченный костюм не скрывал его болезненной костлявости.
Медж оставался в воротах, готовый пресечь любую попытку этого парня к бегству. Лиззи стояла чуть в отдалении, непроизвольно прижав одну руку к губам. Она смотрела на своего веселого товарища со сдержанной печалью, как смотрят на случайно увиденную фотографию кого-то безвременно ушедшего, мысли о ком вызывают потом неизъяснимую тоску.
Билли сейчас дышал прерывисто, тяжело. Хлещущая из него энергия явно шла на убыль. Он моргнул и после этого не сразу открыл глаза.
– Я ощущаю себя глупо, – сказал он рассеянно. – Я… я что-то такое забыл. Что именно? Кто мне подскажет?
– Зайди внутрь, – тихо произнес отец Роберт.
Билли как будто сомневался, стоит ли ему это делать, но его уже охватила усталость. Ему теперь и на ступени подняться было не так-то легко, не говоря уже о том, чтобы задать стрекача по улице.
Медж зашел во двор и, приблизившись к своему приятелю со спины, подался вперед и что-то пошептал ему на ухо. Что именно, слышно не было, но Билли как-то сразу навострился.
– Правда? – оглядываясь, спросил он. От его вида у меня засаднило сердце: так мог смотреть доверчивый сынишка, которому отец летним днем вдруг неожиданно посулил мороженое.
Медж кивнул. Лицо Билли озарила светлая мальчишеская улыбка, поменявшая его облик так, что парня трудно было узнать. Прежде чем взбежать по ступеням мимо пастора в церковь, он озорно помахал Лиззи.
Его друг более размеренно двинулся следом. Джефферс сошел мимо него по ступеням и направился к воротам.
– Спасибо тебе, Лиззи, – поблагодарил он девушку.
– Ты просил, – сказала она, – я сделала. Только и всего.
Вид у нее был расстроенный, как будто она отмежевывалась от того, что должно было произойти.
– Все делается правильно, – сказал Роберт. – Ты подойдешь позже?
Она ушла, не ответив. Священник секунду-другую смотрел ей вслед, а затем торопливо поднялся по лестнице в церковь и закрыл за собой дверь.
– Я за ней, – буркнула Крис, перед уходом лобызнув меня в щеку.
Я прошел с улицы в церковные ворота.
Джефферс оказался человеком слова. На столике под тусклым витражным окном стоял поднос, с которого Билли хватал магазинную выпечку и жадно запихивал ее в рот. Роберт же занимался тем, что перекладывал из одной аккуратной стопки в другую раздаточные молитвенники.
Медж сидел на развернутом в сторону Билли стуле из заднего ряда и смотрел на сотоварища с непростым выражением лица. Было в нем что-то от взгляда, которым минуту назад наделила священника Лиззи, но и толика зависти там тоже присутствовала.
– Ну как, Билли, вкусно? – спросил Джефферс с улыбкой.
– Не то флово, – пробубнил сквозь еду Билли. – Профто вафыбифь!
– Вот и хорошо. Кофе будешь?
– Хм. А то!
Парень потянулся к термосу, который священник выставил рядом с подносом. Но эта вещь оказалась для него неожиданно тяжелой. Билли нахмурился и попытался взять термос еще раз, вначале одной, а затем и двумя руками.
– Ишь, какой тяжелый! – сочувственно заметил Джефферс. – Давай я тебе помогу?
– Да не надо, я сам.
Еще одна попытка, тоже безуспешная. От отчаяния Билли глухо зарычал.
– Пускай это сделает святой отец, – подал голос Медж. – У него, если уж на то пошло, опыта будет побольше.
– Да, точно, – подтвердил отец Роберт, поднимая термос и аккуратной струйкой наливая кофе в белую кружку. Его гость жадными глазами следил за процессом, заглатывая при этом булочку с глазурью.
– Ты помнишь Джона, Билли? – заметив меня, спросил священник. – Он этой ночью был с тобой там, в больнице.
– А, – нехотя покосившись на меня, сказал его собеседник. – Может быть.
Обернулся ко мне и Медж.
– Этот-то что здесь? – спросил он у Роберта.
– Напоролся на проблемы с нашим общим знакомым, – ответил Джефферс, демонстрируя Билли бутылочку со сливками, при виде которой тот блаженно закивал. – Потому и вид у него такой, будто его за ноги протащили по булыжной мостовой.
Медж подошел ко мне и окинул меня взглядом. В такой близости весь смысл давешнего ночного разговора с отцом Робертом как-то терялся. Передо мной стоял вполне осязаемый мужчина на четвертом десятке, крепкого сложения, со щетиной на скулах. Волосы каштановые, средней длины, глаза карие, с зеленинкой вокруг радужки… Никакой эфемерности: человек из плоти и крови, с сильным, ощутимым присутствием.
– Да, я осязаем на ощупь, – сказал он, словно читая мои мысли.
Как и в прошлый раз, когда я его видел, на нем были потертые джинсы и сорочка внапуск. Безусловно, человек с его укладом (уж не знаю каким) вряд ли меняет свой прикид часто. Вместе с тем одежда не смотрелась несвежей, помятой или заношенной, как бывает после бессменной носки несколько дней кряду. На пот ни намека – более того, не было вообще никакого запаха. Это свойство человеческого портрета мы обычно как-то упускаем, но стоит заметить его отсутствие, как внимание на это обращается уже само собой.
Не совсем понятно: то ли одежда на нем существует как-то обособленно, то ли она просто часть общего восприятия его личности.
– Я слышал уже две разных теории, и обе гласят, что на ощупь вас пробовать лучше не надо, – сказал я Меджу.
– Не знаю, кто там тебе и что говорил, – отозвался он, – да мне и дела до этого нет. Жаль, конечно, что ты напоролся на Райнхарта. Человек он скверный. Только наш мир до вашего не касается. И лучше тебе будет уйти.
– Я бы так и поступил, – ответил я. – Только это не значит, что Райнхарт теперь оставит в покое меня. Вчера вечером один коп сказал мне, что Райнхарт обычно доводит начатое до конца. Два дня назад он угрожал моей подруге. Мне это не нравится. Как и то, что во все эти передряги я впарился из-за вас, ребята.
