Аня кивнула.
– Так вот, это не он!
Ане захотелось его пристрелить. Она даже мысленно достала пистолет и, дернув затворную раму, дослала патрон в ствол.
– Но он скажет, где его найти!
Аня мысленно же вернула курок в безопасное состояние, поставила на предохранитель и убрала пистолет в кобуру.
Мужик в бандане был занят: он поднимал горячую плиту, вынимал дымящиеся детали, вставлял заготовки на освободившиеся места, снова опускал плиту, ждал какое-то время и опять поднимал. Монотонность процесса, казалось, совсем его не трогала.
– Эй! – окликнула его Аня. – Мне сказали – вы знаете, где мастер.
– Ага, – кивнул мужчина, ни на секунду не прекращая своего занятия. – В отпуске!
Ей захотелось пристрелить всех. Даже мастера, который в отпуске.
– Но сегодня день зарплаты! – перекрикивая шипение пресса, продолжил мужчина. – А с нашей кладовщицей чего-то случилось. Вот его и вызвали. За кассира он.
– Спасибо, – кивнула Аня. – А где?..
– Видите проем между дверьми? Там коридор. По нему до конца и направо…
По крайней мере с этим ее не обманули. Пройдя по коридору, Аня остановилась у двери кассы и, подумав, постучала. Лязгнул засов, открылось окошко.
– Чего? Не терпится?!
– Прошу прощения, – сказала Аня и протянула в окошко раскрытое удостоверение.
– Это вы меня извините, – донесся голос из окошка.
Дверь открылась. На пороге стоял высокий седовласый мужчина.
– Сюда не всех пускают, но, как я понимаю, у вас особый случай?
– Можно и так сказать.
Рыжова вошла и прикрыла за собой дверь. Они расположились у письменного стола.
– Спрашивайте, – произнес мужчина.
– Ну, во-первых, неплохо бы знать, как к вам обращаться.
– Родион Матвеевич. Вы не поверите, но фамилия моя – Раскольников.
Озорные искорки промелькнули в потерявших былой блеск голубых глазах мужчины. Типичный бабник, решила Аня. Свою звучную фамилию он использует как наживку. Мастер, словно в подтверждение ее мыслям, произнес:
– И вы снова не поверите: ни одна старушка не пострадала от моих рук.
– Хорошо, – усмехнулась Аня. – Иначе бы мы говорили о вас совсем в другом месте.
Игривая улыбка моментально слетела с лица мастера. Стало заметно, что этот былой бабник ныне – всего лишь уставший от жизни старик.
– Итак, что вы скажите о Светлане Бражниковой, Дмитрии… – Аня заглянула в блокнот. – …Дмитрии Морозове и Ринате Сафине?
– Вас не удивляет, почему вас направили именно ко мне?
Если честно, то Аня даже не подумала об этом. Действительно, странно. В ведомстве мастера никак не могли оказаться кладовщик, электрик и слесарь.
– Я был начальником цеха еще месяц назад. Поэтому каждого знаю в лицо. Светочка – неглупая, но слишком доверчива. О таких обычно шепчутся старухи у подъездов. Ну, вы меня понимаете…
Как ни странно, но Рыжова действительно понимала. Девице двадцать семь лет, а она еще не замужем. Ане это тоже как укол в сердце – в ее-то двадцать девять! Девушка ищет счастье – не ждет, а именно ищет! И не замечает, как переходит тонкую грань, за которой она становится девицей легкого поведения. А счастья при этом как не было, так и нет.
– Излишнее внимание мужчин к своей персоне она считала за должное. Дима и Ринат – давние собутыльники. Хотя Ринат у нас в цеху не так давно. Оба женаты, но Светкина доступность… Их привлекала. Они часто сидели у нее здесь.
– В кассе? Вы же говорили: не положено. Или особый случай? – Аня не скрывала иронии.
– Когда я был начальником цеха – я разгонял эти посиделки. Потом… Просто некому стало это делать.
– Вы сказали, что Светлана пользовалась успехом у мужчин. А не замечали ли вы особого отношения к ней кого-то из коллектива? Не просто «посиделки» со всеми вытекающими, а что-то… наподобие любви?
Раскольников улыбнулся, и Аня снова увидела пляшущих чертиков в его глазах.
– Колька Погорельцев страдал. Здоровый детина, а сопли развесил, как прыщавый подросток.
– Он ей оказывал… внимание?
– У него при виде Светки коленки тряслись! Смущался, как гимназистка, и слова сказать не мог.
– А вы не замечали ревность с его стороны?
Раскольников пожал плечами.
– Да штука в том, что он, по-моему, один из всего цеха не знал о ее…
– Доступности? – подсказала Аня.
Глазки старика масляно блеснули.
– Да, не знал. Мне вообще кажется, что он и не хотел знать… Что она любезна со всеми, кроме него.
– Могу я с ним поговорить?
– Боюсь, что нет. Его нет на работе.
– В отпуске?
– Да нет. Просто сегодня не вышел.
– Адрес его узнать можно?
– Да, зайдите в отдел кадров. Там вам помогут.
– Спасибо.
Аня встала, убрала блокнот и направилась к двери. На полпути обернулась.
– Родион Матвеевич, можно еще вопрос?
Мастер пожал плечами.
– Вы же за этим и пришли!
– За что вас понизили?
4
Миша опустил козырек, прикрываясь от слепящего солнца. Сев в машину, Ильин, как и обещал, вернулся к разговору о неорганизованности.
– Так как же следы ботинок? Разных ботинок? – повторил свой вопрос Михаил. – Отпечатки пальцев, сперма, части тела? Они играют между собой. И с нами.
– Игра эта называется разгильдяйство, если об этом дерьме можно так сказать. Неорганизованность – вот термин, который подходит таким мразям. Он ничего не оставляет специально. Кроме частей тела. Ему просто плевать на следы на месте убийства. А члены, руки, головы – это визитная карточка.
– Подожди. Разве совершение преступления не подразумевает как можно дольше оставаться непойманным? Для преступника, разумеется.
– Да, конечно. Но представь на минутку, что убийца не считает себя преступником, а свято верит в свою правоту. Уверен, что его миссия – избавлять людей от мучений в этом бренном мире.
– Миссионер, твою мать!..
– Да. Так что выбрось из головы все эти спортивные состязания – эстафета, чехарда… Все это не наше. Наш ублюдок сегодня может быть в камуфляже, а завтра – в водолазном костюме и ластах на берцах. Вот такая херня происходит.
Остаток дороги они молчали. Миша переваривал услышанное. Он никак не мог взять в толк, как можно не поймать того, кто и не скрывается вовсе. Ведет себя как слон в посудной лавке, при этом прикрываясь моральными принципами.
