– Понятно! – сказал Ильин и показал на тело. – А это?
– А это мы из зад… Прости, Аня.
Ане даже показалось, что Гринько покраснел.
– Из анального отверстия вынули отвертку. Такой вот штрих к его сраной картине.
Аня поморщилась. Ей могло показаться. Раз извинений не последовало, то это вполне могло быть оговоркой. Речь могла идти о «странной картине». Хотя и то, что ей послышалось, вполне годилось для характеристики увиденного.
– Рана не смертельная, нанесена уже после смерти.
– Точку поставил, – сказал Ильин.
– Ну да. Но была еще и запятая.
Гринько махнул Стародубцеву и Сидихину. Те подошли и перевернули тело лицом вверх на приготовленные носилки. Аня не выдержала – отвернулась. Но перед этим все же успела увидеть черную дыру в паху жертвы.
– Он вгонял в тело отвертку с десяток раз, а потом выкорчевал весь член долой, как сорняк.
Вчера, глядя на освежеванное тело женщины, Аня не почувствовала дурноты. А здесь ее замутило.
Последний раз она ощущала подобное прошлой зимой, когда ей довелось увидеть тело подростка, проткнутое лыжной палкой. Инстинктивно она угадала причину. Ее воротило не от жестокости и кровавых деталей. Ее душила боль, какая-то жгучая, липкая, словно расплавленный гудрон, горечь утраты. Будто бы в лицах этих мертвецов она видела кого-то своего, несвоевременно покинувшего мир. Ведь это были дети. Дети, которым больше никогда не встать на лыжи, не оттолкнуться от асфальта и не покатить по парку на скейтборде.
– Искали, – услышала Аня глухой голос Гринько, будто из-за стены ваты. – Мог сжечь, но что-то мне подсказывает…
– Да, с животными работаем, – заключил Ильин.
Ане стало легче, и она едва сдержалась, чтобы не крикнуть: «Не обижайте животных!» Кто бы это ни совершил, он – не животное. Ни одна тварь бессловесная не додумается оторвать член себе подобному и унести с собой как сувенир.
4
Собственная работа Николаю не нравилась, но сегодня он шел туда с удовольствием. Когда ему исполнилось пятнадцать, он твердо решил пойти работать в милицию. Стать следователем, например. Потому как большая часть населения страны, в которой ему посчастливилось родиться, была испорчена.
Геи, проститутки, реклама спиртного и средств личной гигиены, вся это либерально-толерантная мультикультура наполнила шелухой народные головы. И это клизмой не вылечить. Чтобы исправить такое, нужны особые условия. Следователи знают какие. Есть хорошее место для испорченных людей. Там отсутствует информация о прокладках и клиниках, занимающихся сменой пола. Зато присутствуют тяжелый лечебный труд и скудный рацион питания. Они могут вернуть обществу полноценного гражданина. А если все-таки нет?
Даже неисправимым Николай давал бы шанс. Так он думал когда-то.
И только когда сам угодил в тюрьму на долгих четыре года, понял, что даже эти каторжные условия не исправляют никого. Тварь остается тварью, только еще коварней и отвратительней. Вот тогда-то он и решил дать еще один шанс геям и проституткам. Почему именно им? Он считал их образ жизни особенно аморальным. Он был уверен, что в следующей жизни они непременно будут другими. Не только физически, но и духовно. Конечно, следователем он так и не стал. Выйдя после отсидки, Николай Погорельский намеренно искал себе рабочую специальность, свято веря, что среди токарей и сварщиков геям нет места. Он стал электриком. Решение пришло само собой, буквально за час до подачи заявления в ПТУ.
Теперь он не ставил перед собой каких-то особых целей: сделал выбор спонтанно, без какого-то знамения свыше. И сейчас не жалел о сделанном выборе. Ему особенно нравилось выражение, бытующее в узких кругах: если электрик сидит без дела, то это значит, что все работает. Ему хотелось, чтоб было так же и в его придуманном мире. Если Командор космодесанта сегодня не выходит на миссию, то, значит, не осталось проституток и п*дарасов. Ему хотелось, чтоб было так. Но так не будет никогда.
Он выходил на работу без пятнадцати девять, без пяти девять открывал дверь с табличкой «Не влезай – убьет». И тут Коля ненавидел всех. Его коллеги не были геями, по крайней мере никто из них не проявлял интереса к однополой любви. Они только выпивали вместе. Ничего особенного, но, возможно, именно это – частое общение в однополой компании – и приводит к латентной педерастии, а затем и…
Да нет, они ему не нравились по другой причине. Кто эти люди? Биологический мусор, от которого ни вреда, ни пользы. Так, гниет себе под солнцем. Раньше он хотел давать шанс и таким, но потом передумал. Не сейчас. Пусть пока гниют.
Николай открыл дверь с черепом, пронзенным молнией, нагнулся и вошел в узкое тесное помещение.
– О-о-о, – протянул Дмитрий Анатольевич – мужичок без окраски. Бесцветный, как воздух, только в отличие от него – на хрен никому не нужный. – Ктой-то к нам прише-е-ел? Громозека!
Николай похлопал себя по карманам в поисках отвертки, но вспомнив, где ее оставил, усмехнулся и прошел к своему шкафчику с инструментом, ничего не ответив коллеге.
5
В десять сорок пять Михаил Леонов припарковался у станции в том же месте, где около суток назад стояла машина Ани. Потоптался у газетного ларька, разглядывая отражения пассажиров подошедшего московского автобуса. Когда автобус отъехал, открыв обзор на торговую палатку, Миша увидел женщину, наблюдающую за ним.
Когда он обернулся, порог магазина оказался пуст. Миша посмотрел направо, в сторону Мамонова. Асфальтированная дорога заканчивалась метрах в ста от автостанции, обозначая рваной кромкой границу между двумя населенными пунктами. Наверняка и снегоуборочные машины – если таковые в этой глуши имелись – зимой работали строго до этой кромки. Миша перевел взгляд налево: сразу за станцией стояли крытые прилавки, за которыми уже сидели в окружении ведер с цветами женщины. Цветочный рассадник. Миша улыбнулся.
Итак. Трудно что-то искать там, где до тебя уже все перерыли. Миша не знал, с чего начать. Пройти по дачному поселку? Продавцы магазинчиков в маленьких городках знают даже то, чего не хотят знать. Покупатели несут свои новости взамен чужих. Магазин – это такой обменный пункт, в котором валютой служат сплетни. Миша вспомнил надпись на одной из торговых палаток, сделанную скорее всего каким-то обиженным человеком. «Пункт приема сплетен», – гласила надпись. Сплетни – те же новости, только пропущенные через призму личного взгляда рассказчика на события. Информация может быть как полезной, так и бесполезной, но это лучше, чем ничего. Поиск иголки в конкретном стоге сена предпочтительней поиска иголки там, где ее заведомо нет.
Миша Леонов осмотрелся. Тут было несколько «стогов», и в каждом из них он собирался найти иголку.
Но нашел нечто большее.
Для начала он решил пройтись по цветочным рядам.
– Подходи, сынок, выбирай. Тебе поярче или попушистей?
