Что-то явно ее беспокоило, но она же была мастерицей скрывать свои чувства. Когда они встретились, это качество восхищало Ксандера. Она никогда не показывала своей слабости и была независимой, но постепенно он понял, что в этом мало хорошего. Выходило, что его жена не делится с ним сокровенными переживаниями, не позволяет ему помочь ей, а ведь смысл брака именно в том, чтобы разделять бремя проблем, встречать все трудности вместе, плечом к плечу.
Поэтому сейчас Ксандер обдумывал, как ему уговорить жену поделиться с ним ее тревогами. Имеет ли это отношение к тому письму от адвоката, о котором она так и не упомянула после получения? Ксандер нашел название фирмы в Интернете и узнал, что они занимаются бракоразводными делами и разделом имущества, отчего вопросов прибавилось.
Может, с их браком что-то было не так и его жена не находила в себе силы обсудить это с ним? Может, их совместная жизнь сейчас – просто красивая картинка, скрывающая ужасную правду? Ксандер обязан был это выяснить. С того момента, как он увидел Оливию у своей постели в больнице, ему не давали покоя смешанные чувства – ему казалось, что что-то между ними не так, и в то же время все вроде бы было в порядке. Он понимал, что это, скорее всего, можно списать на последствия травмы и амнезию, но тихий голосок в глубине сознания подсказывал ему, что есть нечто, о чем ему следует знать. Нечто очень важное.
Но если так, почему тогда Оливия скрывает это от него? Иногда что-то проскальзывало в ее словах, а порой, когда она думала, что он не видит, в ее взгляде сквозила печаль.
Нужно дать ей еще пару дней, а потом все же начать выяснять правду. Возможно, эта информация – ключ к потерянным воспоминаниям, а может, и нет. Но Ксандер точно знал, что не очнется от этого забвения, пока не раскопает все, что от него скрывают.
Он подошел к дверям мастерской. Оливия, должно быть, его увидела и повернулась к нему, на губах играла улыбка, но ее красивые голубые глаза были печальны. Сегодня, казалось, что-то ее особенно гнетет, будто она вовсе не здесь.
– Уже поздно, – сказал Ксандер, когда Оливия положила кисть. – Можно сказать, день прошел.
– Пожалуй, я соглашусь с тобой, – признала она, потягиваясь и встряхивая руками. – Сегодня что-то работа не идет.
– Давай умывайся и иди в дом, у меня для тебя сюрприз.
– Сюрприз?
В глазах жены вспыхнули огоньки, и Ксандер улыбнулся в ответ:
– Ну, не строй больших надежд, так, ничего особенного. Увидимся в доме, даю тебе пять минут.
– Здесь просто изумительно пахнет, – сказала Оливия, входя на кухню. – Ты что, приготовил что-то специально для меня?
– Да, – сказал он, наклоняясь и вытаскивая блюдо из духовки.
– О боже, это твоя фирменная мусака? – ахнула она, подходя ближе и делая глубокий вдох. – Я не ела ее с тех пор, как…
Ну вот, опять эта неожиданная пауза, она снова оборвала себя на полуслове. Интересно, что бы она сказала, если бы вовремя не спохватилась?
– С тех пор, как – что? – настойчиво спросил Ксандер.
– С тех пор, как ты готовил в последний раз, а это было довольно давно, – спокойно ответила она. – Ужасно хочу есть. Мне накрывать на стол?
– Все уже готово.
– Ты сегодня превзошел сам себя!
– Ты была занята, а у меня не было никаких срочных дел, – ответил Ксандер. – Ну же, пойдем – сегодня мы ужинаем в столовой.
Стол был накрыт лучшей посудой и столовыми приборами. В ведерке со льдом охлаждалась бутылка игристого вина, и свет отражался в высоких узких бокалах.
– Мы празднуем что-то? – спросила Оливия.
– Я уже месяц дома, так что полагаю, повод достойный.
– Мне кажется, я должна переодеться! – воскликнула она, посмотрев на свои забрызганные краской рубашку и джинсы. – Ведь ты так старался.
– Мне это было нетрудно, а ты всегда прекрасна для меня, – сказал он, пристально глядя на нее.
Румянец залил ее щеки.
– Спасибо, – тихо ответила она.
– Я серьезно. Для меня ты самая красивая.
После этих слов он поцеловал ее. Сначала нежно, а затем страстно и требовательно. Он притянул ее к себе, и она прильнула к нему всем телом. Ксандер ощутил, что вот теперь наконец все идет как надо, и радость накрыла его огромной волной. Желания, подавляемые так долго, вмиг проснулись, по венам побежал ток. Нужно было во что бы то ни стало утолить этот голод, и еда на столе была здесь вовсе ни при чем. Единственное, что имело сейчас значение, – эта женщина в его объятиях.
Ксандеру вдруг захотелось смахнуть все со стола и уложить на него Оливию, но это ведь был их первый раз с момента возвращения его из больницы, и он хотел, чтобы все прошло идеально, долго планировал этот ужин. Он всегда был превосходным организатором и прекрасно знал, что спешка не лучший союзник в вопросах страсти. Один миг может испортить все, лучше растягивать удовольствие.
И Ксандер сдерживал себя – он постепенно ослабил объятия, поцелуи его стали быстрыми и прерывистыми, точно маленькие глотки. Он прижался лбом к ее лбу, дыхание его сбилось, руки дрожали. Он безумно хотел ее, тело его кричало об этом.
– Что ж, с аперитивом покончено, не перейти ли нам к основному блюду? – предложил он, стараясь, чтобы слова его прозвучали непринужденно, однако, судя по томному взгляду Оливии, попытка не удалась.
– Если ты по-прежнему так же хорошо готовишь, как и целуешься, значит, ужин должен быть прекрасным, – мечтательно ответила она.
– По-прежнему?
Вот снова в ее словах прозвучал намек на что-то, чего он не знал. Они всегда готовили по очереди, а частенько и вместе. Но сейчас она произнесла это так, будто все это было когда-то давно.
– О, ну ты понимаешь… – махнула рукой Оливия, отступив на шаг назад и отведя глаза. – Ты же многое забыл, вдруг ты разучился готовить?
«Странно, – подумал Ксандер, – ее слова не прозвучали как шутка». Что ж, сейчас он промолчит, не скажет ни слова, и о прежних ее оговорках тоже – ведь сегодня у них праздник, и он не собирается его портить.
– Я уверен, пищевое отравление тебе не грозит, – сказал он с улыбкой, отодвигая стул для Оливии.
Она села, Ксандер открыл вино и произнес тост.
– За новые начинания, – сказал он, лукаво глядя на нее.
Она подняла свой бокал и улыбнулась ему в ответ. Ксандер пил вино и смотрел поверх хрустального ободка на жену. Черты ее лица были тонкими и изящными, а губы крупными и полными, словно намекающими на ее страстную натуру, сейчас они слегка поблескивали от вина, и Ксандеру вдруг захотелось ощутить их вкус еще раз. Однако он напомнил себе, что лучшие моменты в жизни не происходят в спешке.
Ужин был безупречным, так что зря Оливия волновалась насчет его кулинарных навыков. После ужина они взяли бутылку вина в гостиную, смотрели фильм, пили вино и целовались. Когда Ксандер предложил пойти наверх, Оливия тут же согласилась.
