– И ты решил, что их жизни ценнее, чем бессмертные души? Выменять святую реликвию и свободу всего лишь за несколько лет или десятилетий мучений своих близких в плену у слуг дьявола… Ох и глупая же сделка. – Отец Михаил неодобрительно покачал головой, откладывая в сторону свои пыточные инструменты. – Ну, Карл Верде, ты и дурак. Впрочем, хотя бы сейчас со мной честен. Ничто не ново в этом мире, ведь меняли же миску еды на право первородства.
– Цена вашей святой реликвии – горсть серебра и пара золотых монет искусному ювелиру, – сплюнул на пол осколок зуба пленник. – Меня учили строить требушеты и онагры, я знаю принципы механики. И опознал в одном из украшений на боку короба запор. Почти такой же, как на моем мощном арбалете. Только там сия деталь препятствовала выстрелу, а здесь – пению. И еще видел, как сопровождающие оракула монахи меняли стершиеся детали на новые, сделанные ими без всяких обрядов в обычной кузне. Могу и еще много чего вспомнить, столь же святого… и насквозь фальшивого. Нужного, чтобы легче обманывать людей.
– Например? – поджал губы инквизитор. – Раз начал, так договаривай. Хуже тебе уже не будет, слово даю, а вот душу напоследок облегчишь.
– Три правых руки святого Греки, хранящихся по разным монастырям. Абсолютно целых, хочу заметить. В одном из них я даже был дважды и заметил, что чуть подгнившую кисть за прошедшие годы заменили похожей, но более свежей, – ничуть не замешкался с ответом Карл. – А также показывали мне в других местах его пальцы, только уже по отдельности. За право приложиться к святым мощам церковь почему-то не забывает собирать плату, а пересчитать свои реликвии и выкинуть очевидные фальшивки не может. Вернее, может, но ей это совсем не выгодно.
– Пути Господни неисповедимы, – поморщился Михаил, которому, очевидно, в ответ нечем было крыть. – А мы лишь скромные слуги Его и грешны. Но не может часть бросать тень на целое.
– А я вот привык к другому. Если лгут в малом – обманут и в большом, – покачал головой рыцарь, зазвенев цепями. – Вы называете меня еретиком, но еретик – этот тот, кто верит неправильно. А я, кажется, теперь вообще не верю. Не могу, слишком много видел обмана, зависти, подлости, жадности и злости. Причем как от тех, кто называет себя слугами Бога, так и от тех, кто называет себя слугами Малина.
– Ты видел нечестивую магию демонопоклонников! – вскричал Михаил, который от услышанного пришел в страшный гнев и только ногами не затопал на своего пленника. – А если есть дьявол, значит, есть и Бог! И ты, заблудший, посмел от него отступиться, за что будешь вечность гореть в геенне огненной!
– Я видел нечто, чего не понимаю. Но есть многое, чего я не понимаю. Молнии, способность рыб дышать только водой, железо, ржавеющее в отличие от золота, – попытался почесать себе подбородок плечом Карл Верде, но из-за ограничивающих его цепей даже такое простое движение толком не получилось. – То, чем пользуются малиниты, могущественно и опасно… Но не всесильно и не непобедимо, как должно бы быть, если бы его создал Творец всего мира или хотя бы Его бывшие слуги. Выживали некоторые после их якобы неотразимой магии. Убивали вроде как бессмертных демонов простые пехотинцы. Ваши плеватели греческим огнем похожи на их оружие.
– Ничего подобного! – возмутился инквизитор, на всякий случай оглянувшись на свое оружие, прислоненное к одному из сидений в паре метров от него. – Творения Консистории огня и металла не нарушают законов тварного мира и не используют в своей работе нечестивую магию!
– Для большинства людей и кузнец – колдун, раз из руды, по сути камней, железо делает. Похоже ваше оружие. Да, меньше, чем каменный нож на стальную секиру, но общие черты все равно просматриваются. – Голос Карла опустился почти до шепота. – Давай закончим скорее наш разговор. Что ты еще хочешь спросить?
– Все нужное я уже услышал, – решил священник. – Ты слишком много знал и думал, а потому усомнился в промысле Божьем, Его слугах и святой матери-церкви. Впрочем, давно уже отмечено, как пагубно действует на нестойкий разум лишняя ученость, и потому всячески ограждается от нее простой люд. Сухих дров такой грешник, конечно, не заслуживает, но и специально растягивать аутодафе никто не будет.
– Хорошо. Я устал. – Приговоренный склонил голову на грудь и перешел на едва-едва слышный шепот. – И, если не трудно, давай уже, начинай казнь побыстрее. Мне плохо. И хочется узнать, кто же из нас все-таки прав. Думаю, уж на том свете с этим будет побольше ясности.
– Боюсь, выяснение истины вам придется отложить. – Оба участника этой философской беседы вздрогнули, когда обнаружили в метре от себя скрестившего на груди руки Алекса. Похоже, процесс дознания так захватил их, что обращать внимание на окружающий мир никакой возможности не осталось. – Карл Верде, ты призван под знамена княжества нефилимов, ну или как тут у вас правильно называется поцедура предоставления гражданства. Отказаться можешь, но не советую. Уж лучше клизма из регенератора пополам с обезболивающим и собранные из кусочков кости, чем эвтаназия посредством слишком интенсивного термического компресса. А компенсацию местным за отсутствие шашлыка из человечины мы обсудим с вашим братом. И прежде чем начнется спор – такое право у меня есть. Ваш папаша Борджиа лично разрешил нам выкупать приговоренных к смерти преступников, если те окажутся полезными.
– Что?! – Инквизитор не смог удержаться от возмущенного вопля, а вот сам Карл так на слова Алекса и не отреагировал. Похоже, просто сознание потерял. – Ты хочешь взять на службу этого предателя и еретика?! Но, ради всего святого, почему?!
– Вы цените веру и соответствие своим догматам, – пожал плечами бывший пилот, делая шаг вперед и вкалывая рыцарю заранее приготовленный стимулятор. – Ну а нам как-то больше нравятся здравый смысл и способность во всем сомневаться.
Глава 11
Когда дорога, вдоль которой полагалось лететь в Ринкьеру, уперлась в лес, Алекс заподозрил церковников в саботаже. С трудом, руганью, выстрелами плазмой в потолок и потерей отданной в качестве выкупа полевой аптечки ему все-таки удалось отбить у правосудия Карла Верде. Тот, кстати, оказался не таким уж и пожилым… Даже более того, рыцарю едва-едва перевалило за тридцать. Просто из-за длительного времени, проведенного в совсем не полезных для здоровья военных походах, нескольких отбитых осад и переступания через собственные идеалы мужчина стал выглядеть как минимум вдвое старше. Теперь заочно приговоренный к костру еретик мирно спал на полу кабины, накачанный по самую макушку препаратами, а отгораживающий вотчину пилота от салона пластик едва ли не дымился из-за бросаемых пассажирами взглядов.
– Михаил! – рявкнул Алекс так, будто инквизитора от него отделяла по меньшей мере палубная переборка. – Ну и где твоя Ринкьера?! Ты же говорил, что узнал эти края и теперь можешь сориентироваться по местности!
– Как где? – удивился священник, кидая взгляд на расстилающуюся внизу землю. – Вот она. Приехали! Ну, в смысле прилетели.
– Где? – Алекс обвел взглядом горизонт, но не заметил ничего, мало-мальски похожего на укрепрайон. И непохожего тоже, он уже привык, что его оценки совпадают с мнением местных лишь в исключительных случаях. Вот только как он ни напрягал свои улучшенные глаза, в зоне досягаемости не имелось ничего, хотя бы отдаленно способного сойти за человеческое жилище. Ну, если не считать обугленных руин какого-то одинокого домика и переброшенного через овражек моста, под которым сумел бы спрятаться кто-нибудь не очень крупный. – Не вижу!
