Вскоре мастер Ирап умер, утвердив перед тем Сану в Совете Магов Ат-Фофара, как практикующего городского палача. Девушка горько рыдала на его похоронах, а затем замкнулась в себе. Она стала полностью безразличной к людям и их чувствам, не испытывала ни малейших угрызений совести, зверски замучивая жертв, даже получала от этого удовольствие. Мужчин, после всех изнасилований, она ненавидела и обычно пытала их очень долго, к себе не подпускала никого, да никто и не решился бы посмотреть на палача, как на женщину. В свободное время она продолжала дело отца и мастера Ирапа – расшифровывала рукописи древних мудрецов, хранившиеся в императорской библиотеке столицы. Та бы она, наверное, и жила бы до сих пор, если бы однажды не случилось непредвиденного.
Тем утром Сану разбудил настойчивый стук в дверь. За палачом прислали из магистрата младшего серга стражи – поймали десятка два бродяг и бродяжек, всем им предстояло лишение пола (на бродяг силу магов не тратили, с ними работали палачи – не выживут, туда и дорога) и отправка после этого в бесплатные императорские дома удовольствий, где несчастные жили максимум два-три года, нещадно эксплуатируемые всеми желающими. Палач злобно обругала ни в чем не повинного серга, вставать в такую рань ей не хотелось, но делать было нечего. Придя на площадь Казней, Сана распорядилась начинать, желая побыстрее покончить с работой на сегодня и вернуться к своим рукописям. Первой жертвой оказался какой-то парень. Девушка деловито склонилась над ним с ножом в руках, как вдруг услыхала изумленный возглас:
– Сана?! Ты?!
Она с не меньшим изумлением подняла взгляд на его лицо и едва не выронила нож – к козлам был привязан ее брат Афран. Она должна была искалечить родного брата! Осознание этого вывело Сану из многомесячного ступора, и девушка едва ли не впервые за последние годы взглянула на мир открытыми глазами. Ужас поднялся со дна души, сметая на своем пути искуственно возведенные барьеры. Понимание омерзительности того, чем она занималась, настигло Сану, как удар бича. Она глухо вскрикнула, выронив нож.
– Что с вами, госпожа палач? – с удивлением спросил дежурный серг стражи, привыкший к ее постоянному хладнокровию.
– Это мой брат… – растерянно сказала девушка. – Родной… Я думала, он давно погиб, а он вот…
Сана начала выяснять, а нельзя ли как-то спасти Афрана, но ей сообщили, что пойманных бродяг успели заставить совершить запретное. Лишения пола было не избежать, закон один для всех. Девушка пришла в ужас, Афран сам стал уговаривать сестру сделать необходимое и успокаивать ее, говоря, что ничего страшного. И Сане пришлось это сделать… Афран пытался не кричать, но не смог выдержать боли. От его крика девушка едва не сошла с ума и вдруг поняла, что всем ее жертвам было так же больно и так же страшно. Так кто тогда она сама? Кем был ее учитель?
"Просто палач…" – мелькнула горькая мысль. Но на рефлексии не осталось времени – Афран истекал кровью. Она вызвала ближайшего мага и заплатила ему за полное исцеление, затем выкупила брата у магистрата и тут же дала ему свободу. Маг сделал свою работу хорошо, и юноша смог встать без посторонней помощи. Сана попросила его подождать, ей предстояло искалечить еще около двадцати человек, большинство из которых были совсем юными девушками. Но после встречи с братом благоприобретенная черствость Саны куда-то исчезла и она вздрагивала от криков очередного несчастного, едва сумев довести дело до конца. Постепенно приходило понимание, что такого вообще не должно быть.
Когда все, наконец, завершилось, она забрала Афрана и поспешила домой, попросив дежурного серга передать в магистрат столицы, чтобы ее не тревожили некоторое время, так как она больна. Когда они пришли домой, девушка забилась в истерике – все казненные ею начали чередой проходить перед глазами, оказывается, она запомнила всех до единого. Вся боль, которую она заставляла испытывать несчастных, теперь хлестала по ее собственным нервам. Сана не понимала, как она могла стать той, кем стала, ведь отец всегда учил дочь доброте. Но и мастера Ирапа обвинять было нельзя – он не видел иного выхода.
Афран, несмотря на свою боль, успокаивал сестру, не давая покончить с собой, что Сана несколько раз порывалась сделать. А ей хотелось умереть, настолько нестерпимым оказалось осознание своей жестокости. Наверное, именно под влиянием шока девушка впервые в жизни задумалась о законах окружающего мира, об их подлости и несправедливости, о том, что мир, подобный Архру, существовать не должен… Мир, где каждый день тысячи несчастных подвергаются зверским пыткам ради поддержания кем-то выдуманного равновесия, нужно уничтожить, чтобы он не поганил своим существованием вселенную. Она до самого рассвета говорила об этом с вновь обретенным братом. Сане было очень стыдно перед ним, но юноша не обвинял сестру, понимая, что она была всего лишь инструментом в чужих руках. Так, утешая друг друга, они и уснули.
Разбудил брата с сестрой стук в дверь. Невыспавшаяся Сана открыла и увидела на пороге знакомую ведьму. Серг доложил в магистрат о болезни палача, и ведьму прислали, чтобы вылечить Сану – в столице Фофара остро ощущалась нехватка профессиональных палачей. Пришедшая сперва начала распрашивать девушку о ее мнимой болезни, но вдруг икнула, глаза ее полезли на лоб и она едва не упала, запнувшись о край стола. Растерявшаяся девушка подвела ведьму к стулу и усадила, подала воды, но та еще долго не могла прийти в себя – только зевала, пытаясь что-то сказать. Прошло несколько минут, прежде чем гостья сумела выдавить из себя несколько слов. Оказалось, что и Сана, и Афран – неинициированные маги большой силы. Девушка удивилась, она-то прекрасно знала, что это не так, палачу постоянно приходилось работать с магами и никто из них никогда не обращал на нее особого внимания. Однако ведьма стояла на своем. Лишь много позже брат с сестрой поняли, что под влиянием испытанного обоими потрясения у них проснулся скрытый дар. И дар настолько сильный, что, по словам ведьмы, уже много сотен лет ни у кого не встречалось такого. Немного подумав, Сана согласилась взять направление на учебу в Серую Башню, что давало законный повод избавиться от работы палача. Ведьма счастливо смеялась – за находку двух таких талантов награда Башни обещала быть грандиозной. Таким вот образом и оказались брат и сестра Ап-Инар этим утром в порту Колгарена. Закончив рассказ, Сана покраснела и почти неслышно сказала:
– Простите меня за все, что я сделала… Но я изменилась и постараюсь искупить свою вину…
– Все будет в порядке, сестренка, – подошла к ней Ларна и поцеловала в лоб. – Ты поняла, что так нельзя, и это главное.
Сана кивнула, по ее щекам продолжали скатываться слезы, но она не обращала на них внимания. Эльнор кивнул каким-то своим мыслям, с некоторым удивлением глядя на девушку-палача, затем повернулся к капитану Нирен. Женщина насмешливо оскалилась и начала рассказывать:
– Не хочу далеко углубляться. По происхождению я из Саммана, из одного из небольших торговых родов. До того, как мне исполнилось шестнадцать, все было, как у остальных – жила, училась, готовилась принять один из отцовских кораблей. Но однажды к нам на огонек заглянул маг, с которым отец что-то не поделил. Он пришел не один, взяв с собой кучу всяких скотов. Заживо сжег отца, мать медленно убил на наших глазах, а потом начал издеваться над нами. Что он сотворил с моими сестренками, я и упоминать не хочу… Мне повезло, всего лишь изнасиловали. Что-то их вспугнуло, и меня только пырнули ножом напоследок. Но я выжила. Чудом, наверное…
