Книга Волшебный фонарь Сальвадора Дали, страница 14. Автор книги Мария Спасская

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Волшебный фонарь Сальвадора Дали»

Cтраница 14

– Ой, Прохор, смотри! Маринка Абрамова, мы вместе учились в институте! – воскликнула она, указывая мужу на невзрачную шатенку, застывшую в хвосте бесконечной очереди. – И рядом с ней профессор Горидзе! Знаешь, как мы его называли? Мышиный жеребчик.

– Почему жеребчик? – проследив за изящной ручкой жены, удивился Прохор. – И почему мышиный?

– Вот видите, дорогой мой любитель соцреализма, как плохо не знать классики? – радостно блестя голубыми глазами, уличила мужа Кристина. – Мышиный жеребчик – это выражение из гоголевских «Мертвых душ». А это, между прочим, школьная программа! – Она прикрыла глаза и нараспев процитировала: – «Чичиков непринужденно и ловко разменялся с некоторыми из дам приятными словами, подходил к той и другой дробным, мелким шагом, или, как говорят, семенил ножками, как обыкновенно делают старички-щеголи на высоких каблуках, называемые мышиными жеребчиками, забегающие весьма проворно около дам». Том первый, глава восьмая.

– Это потому ты такая культурная, что выросла у стен Кремля, – покаянно свесил на грудь курчавую голову Прохор.

– Это потому я культурная, что учительница литературы, старая грымза, заставляла нас учить «Мертвые души» наизусть, – рассмеялась Кристина. – За что я ей премного благодарна.

Прохор чмокнул жену в щеку, пробормотал «ты моя умница» и, по мере приближения к хвосту очереди, с любопытством рассматривал так хорошо отрекомендованного Кристиной седовласого господина преклонных лет с крохотными усиками под крупным орлиным носом. Было в нем что-то одновременно от сицилийского мафиози и от старорежимного профессора, и не только в смысле метафоры. Профессор-искусствовед мог одинаково свободно вращаться и в полукриминальной среде столичных коллекционеров антиквариата, и в шумной тусовке студенческой братии.

Блуждая скучающим взглядом по окрестностям, Мышиный жеребчик тоже увидел приближающуюся пару – роскошную платиновую блондинку с точеной фигурой, затянутую в открытое алое платье, и рядом с ней худощавого брюнета с длинными черными кудрями и лицом, некрасивым до притягательности. Вахтанг Илларионович оживился, раскинул руки, точно собирался обнять весь мир, и устремился навстречу идущим.

– Кристиночка, – звонкий голос профессора серебром разлился по плавящейся от зноя площади, перекрывая уличные шумы. – Королева! Богиня! Звезда! Какая встреча! Глазам не верю! Как тесен мир!

– Это что-то невероятное! – всплеснула руками Марина, устремляясь следом за спутником. – Сначала я встретила Вахтанга Илларионовича, теперь тебя, Кристин! Прямо день нежданных встреч! Привет, подруга! – И, понизив голос, спросила, указывая глазами на Прохора: – Твой муж? Он что, тот самый? Не может быть!

– Еще как может, – дернула плечиком Кристина. – Знакомься, Прохор. Это Марина Абрамова. А это наш самый любимый преподаватель, непревзойденный знаток истории искусств, Вахтанг Илларионович.

– Профессор Горидзе, Вахтанг Илларионович, – солидно представился Мышиный жеребчик, протягивая для рукопожатия изящную узкую ладонь.

– Прохор Наумович Биркин, – авторитетно сообщил миллионер, пожимая протянутую руку. Он намеренно добавлял отчество, которым практически никогда не пользовался.

– Да-да, конечно, я слышал, что одна из моих лучших учениц вышла замуж за уважаемого предпринимателя, однако не думал, что за владельца «ПроБиркин». Вы ведь, Прохор Наумович, персона публичная, пользователи Интернета только и делают, что обсуждают ваши проекты.

Прохор к лести отнесся спокойно, зато Кристина залилась ярким румянцем.

– Приятно слышать, что вы, профессор, считали меня своей лучшей ученицей, хотя я и прогуливала ваши лекции. Стыдно признаться, как раз тему о Дали я пропустила, зато прочла вашу книгу. Нам с тобой, Про, невероятно повезло, ибо Вахтанг Илларионович написал блестящую книгу о Сальвадоре Дали.

– Да-да, никто лучше Вахтанга Илларионовича вам не расскажет о жизни и творчестве художника, – оживленно закивала Марина.

– Я бывал здесь много раз и обожаю это место! Раньше здесь был городской театр «Принсипал», но Дали переделал его в театр-музей одного гения – самого себя! – восторженно говорил Вахтанг Илларионович, озирая причудливые статуи с хлебными батонами на головах и подпорками-костылями, установленными на крыше. – Музей не случайно притягивает к себе людей неординарных, творческих. Это место силы. Мистический магнит. Встретиться за столько километров от дома! Это в высшей степени символично! Я, так сказать, заочно, в аудитории, рассказываю своим студентам обо всех этих красотах и, раз уж мы встретились у стен театра-музея, не могу не предложить вам небольшую экскурсию.

– Интересно послушать, – согласился Прохор.

– Когда-то эта площадь называлась Гала-Сальвадор Дали. Видите, – преподаватель тронул Кристину за плечо и приобнял за талию, – плитки на мостовой образуют лучики, сходящиеся к своему геометрическому центру – сцене, накрытой куполом?

– Вижу, – откликнулась Кристина, внимательно наблюдая за реакцией супруга на заигрывания искусствоведа.

– В этом пространстве, – взахлеб продолжал профессор, не выпуская локоть Кристины из ухоженных пальцев и не торопясь убрать руку с ее талии, – в пространстве, служащем как бы преддверием к вершине творчества Дали, храму его духа, его любимому детищу – я говорю о театре-музее, – художник расставляет знаки своих пристрастий и навязчивых идей. Вот, взгляните, – профессор выпустил Кристинин локоть и описал освободившейся рукой широкий полукруг, указывая на возвышающуюся на постаменте схематичную скульптуру человека, выкрашенную золотом и держащую на голове что-то загадочное, отдаленно напоминающее слипшуюся рыбью икру. – Это атом, – в голосе искусствоведа послышался неподдельный восторг. – Элемент образной системы Дали. Также наука в творчестве художника представлена скульптурой «Памяти Ньютона». А академическое искусство – тремя скульптурами Мейсонье. Их мы увидим позже. Символом же новаторства стал «Обелиск телевидения» Вольфа Фостеля. Вы, Кристиночка, как раз на него смотрите.

– Вот этот вот монстр с телевизором во лбу? – Кристина кокетливо ткнула пальчиком в гигантскую голову во дворе музея, отлично просматривающегося с улицы сквозь прутья забора.

– Нет, деточка, то, на что вы указываете, инсталляция, принадлежащая самому Дали, – ласково поправил рассказчик. – Фостель правее.

– Все это очень интересно, – озабоченно протянул Прохор, и по всему было заметно, что он отнюдь не разделяет восторгов искусствоведа, – однако слишком жарко. Надеюсь, в музее кондиционеры работают?

Не дождавшись ответа от погруженного в созерцание «Обелиска телевидения» профессора, инвестор обернулся к Марине.

– Полагаю, что да, – смешавшись под его пристальным взглядом, откликнулась девушка.

– Тогда не понимаю, чего мы здесь стоим, – Прохор недовольно поморщился. – Нужно уходить.

– Позвольте, куда уходить? – растерялся застигнутый врасплох искусствовед, сдергивая с носа солнечные очки и принимаясь тереть темные стекла полой льняной рубашки. – Мы уже изрядно продвинулись вперед!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация