— О, да! — коротко хохотнул отец Ордан. — Или он гибнет. Третьего не дано.
— К сожалению...
— Почему же, к сожалению? — ехидно приподнял бровь настоятель. — Наоборот. Не думаю, что есть что-нибудь хуже наивного идеалиста у власти. Такого натворит и столько крови прольет, что не дай Единый. Причем, желая хорошего, желая притянуть людей за уши к своему идеалу. А люди-то живые, они вовсе не хотят становиться идеалом и изо всех сил сопротивляются.
— Вы правы, отец Ордан, — тяжело вздохнул император. — Я сам на эти грабли наступал. Но уже кое-что понял, надеюсь. Итак, ваши теологи убедились в подмене?
— Убедились, — резко помрачнел старик. — Не могу только понять каким образом карвенцы сумели провернуть это незаметно.
— Все очень просто. Лучших на то время теологов в течение года убрали при помощи Черного Клана, некому стало замечать. И внимательно следили за остальными, если кто-нибудь начинал сомневаться и высказывать свои сомнения, такому без промедления устраивали несчастный случай. Хорошо тогда поработала карвенская разведка...
— Донельзя хорошо, — вынужден был согласиться отец Ордан. — А теперь нам надо вернуть все на круги своя. Официально заявляю, что в этом деле орден святого Даонира с вами. И не только он.
— Очень рад, — медленно склонил голову император. — Тогда хотел бы попросить вас об одной вещи.
— О какой?
— Мне необходимо знать жив или мертв епископ Равитар из тарсидарского епископата. И если жив, то где он и что с ним.
— К чему вам этот бесполезный человечишко? — удивился отец Ордан. — Ни на что не пригоден, только и знает, что ублажать свою похоть да безмерный аппетит.
— Даже вы не знаете... — в голосе императора появилась едва заметная ирония.
— Чего? — прищурился генерал ордена.
— Епископ Равитар — один из трех руководителей заговора, приведшего к смерти императора Марана и войне с Карвеном.
— Равитар?! — обхватил ладонью подбородок отец Ордан. — Вы уверены?
— Полностью.
— Проглядел... — огорченно закряхтел старик. — Надо же, проглядел... Последний человек, на кого я мог подумать.
— Очень умная гадина, — вздохнул император. — Последние месяцы до известных событий рядом с ним находилась та самая девочка, которая вас так заинтересовала. Она многое сумела выяснить. Равитар — крайне опасен, но даже Марану, несмотря на весь его опыт, не пришло в голову, что он такое.
— Что ж, я постараюсь выяснить что-нибудь о его судьбе, — нахмурился отец Ордан, — но обещать ничего не стану.
— Благодарю, — устало сказал его величество.
— А пока я хотел бы вернуться к теме церковного раскола. К сожалению, вы правы. Многим плевать, что Писание фальшивое — они, как и большинство людей, верят только в то, во что им хочется верить. И поворачивают свою веру в выгодную им сторону.
— И орден святого Даонира не знал раньше этой старой истины? — недоверчиво хмыкнул император.
— Знал, конечно, — в выцветших глазах отца Ордана горели веселые огоньки. — И использовал. Да и использует. Как и вы.
— Иначе никак.
— Согласен. Люди не желают меняться, им страшно лишиться своих иллюзий и увидеть мир без покровов. Потому и приходится.
— Но к чему вы мне это говорите? — поинтересовался император.
— К тому, что умеющим видеть окружающее без покрова иллюзий приходится брать на себя бремя ответственности за не желающих видеть, — холодно ответил старик. — Помимо того, мы, даонирцы, в отличие от остальных помним, что там, в небесах, есть высший судия, который строго спросит со зрячих, отказавшихся вести слепых. Это вторая причина нашего решения вернуть Элиану исконную религию. Мы, считавшие себя зрячими, позволили завязать себе глаза и даже не заметили этого. А значит, не исполнили своего долга перед Всевышним.
— Не гордыня ли это?
— Все возможно, — пожал плечами отец Ордан. — Неважно. Теологами ордена был проведен тщательнейший анализ обоих вариантов Писания. Первый, исконный, возвышает душу человека, учит ее подниматься вверх. Тогда как второй уводит эту самую душу вниз, оправдывает подлость и эгоизм, причем незаметно, исподволь. Не знаю кем на самом деле являлся лжепророк Карвен и кому он служил, но сволочь была очень умная. Когда мне принесли выводы теологов, мне стало страшно, Ваше величество...
— Благодарю за разъяснение, — император выглядел призраком в полутьме кельи. — И рад, что мы поняли друг друга.
— Я тоже, — едва заметно улыбнулся старик. — Но иллюзий не питаю, как, думаю, и вы. Разногласия всегда будут, как без них. Особенно в том, куда вести слепых.
— Да, — согласился его величество. — Будут. Но давайте пока отложим эти разногласия в сторону. Речь сейчас идет о выживании. Позже попробуем разобраться в том, что не устраивает каждого из нас. И найдем компромисс.
— Ваши предшественники его искать не хотели...
— Не только они. Епископы... Я имею в виду нынешних. А до них тысячу двести лет империя и Церковь мирно сосуществовали, помогая друг другу. Давайте попробуем снова.
— Ничего не имею против, — склонил голову отец Ордан. — А теперь давайте-ка поговорим о конкретных шагах, которые стоит сделать в первую очередь. Дело нам предстоит нелегкое.
Проговорили собеседники почти до утра.
Переместившись к остановившемуся на ночь в лесу фургону труппы, Санти облегченно вздохнул. До Дир-Аната осталось три дневных перехода, деревни попадались часто, но Джако предпочитал не оставаться ночевать в них — кто знает, что придет в голову местному святому отцу? Возьмет и натравит прихожан на скоморохов, такое случалось часто. Лучше не рисковать и остановиться на лесной поляне, всяко безопаснее.
Император зевнул. Надо поспать немного, разговор с генералом ордена святого Даонира вымотал его донельзя. Да, отцу Ордану пальца в рот не клади, если не хочешь без руки остаться. Старая, умная, опытная и донельзя скользкая сволочь. Но из тех сволочей, с которыми вполне можно иметь дело, если не слишком сильно прищемлять им хвост. Да и соли туда же им сыпать не стоит, совсем даже не стоит. А если и сыпать, то провернуть все так, чтобы следы вели не к тебе, а к твоему врагу. Санти горько усмехнулся — ну вот, уже сам думает, как они. Дожился, рыжий.
Решив не тревожить спящих, скоморох лег на траву под кустом и уставился на звезды. Мелькнула было мысль наведаться к Делии, но Санти оборвал ее, не дав сформироваться. Не до баб с их заскоками сейчас, совсем не до баб. Необходимо поспать, иначе завтра совсем паскудно станет, но заснуть император не мог — в голове бродили всякие разные мысли. Отчаяния, слава Единому, больше не было, зато глухая тоска не давала покоя. Кем он становится? Трудно сказать. Да, императору прежним не остаться как ни старайся. Иная мера ответственности, совсем иная мораль. Как там говорил лорд Дайар? Принцип меньшего зла? Не фальшивка ли он, этот самый принцип? Ведь он — всего лишь путь наименьшего сопротивления, самый легкий и безопасный. А стоит ли идти легким путем? Не окажется ли он самым длинным? Вполне возможно. Еще думать и думать. Главное — не делать зла, когда можешь его не делать.
