Николай Валентинов, знавший Ленина лично: «Когда Ленина величали Стариком, это, в сущности, было признанием его “старцем”, то есть мудрым, причем с почтением к мудрости сочеталось какое-то непреодолимое желание повиноваться ему… На ход истории личность Ленина наложила отпечаток уж, конечно, не меньший, чем Наполеон».
Василий Шульгин, монархист: «Ленин был добрее других. Поэтому он декретировал НЭП, чтобы спасти людей».
Максим Горький: «Не помню случая, чтобы он отказал мне в просьбе о заступничестве».
Великий князь Александр Михайлович, адмирал, один из образованнейших людей своего времени, в 1933 году уже перед смертью в Париже: «На страже русских национальных интересов стоял не кто иной, как интернационалист Ленин, который в своих постоянных выступлениях не щадил сил, чтобы протестовать против раздела бывшей Российской империи».
Патриарх Тихон, к которому обратились множество приходов и мирян с вопросом, можно ли отслужить панихиду по усопшему Ильичу: «Возбраняется служить панихиду о том, кто был отлучен от церкви. Ленин отлучен не был, и потому всякий верующий имеет право поминать его. Идейно мы с Владимиром Ильичом, конечно, расходились, но я имею сведения о нем как о человеке добрейшей и поистине христианской души». 25 января 1924 года это заявление патриарха опубликовали «Известия» и другие газеты.
Тогда же было напечатано и заявление Синода: «Священный Синод Русской православной церкви выражает искреннее сожаление по случаю смерти великого освободителя нашего народа из царства насилия и гнета на пути свободы и самоустроения. Да живет в сердцах оставшихся светлый образ великого борца и страдальца за свободу угнетенных, за идеи всеобщего подлинного братства… Грядущие века да не загладят в памяти народной дорогу к его могиле, колыбели свободы всего человечества… Вечная память и вечный покой твоей многострадальной доброй христианской душе, Владимир Ильич».
Бернард Шоу, нобелевский лауреат, он на свое 80-летие приезжал в Москву: «Россия над нами смеется. Она превратила нас в дураков, выставила на посмешище, оставила в хвосте и чуть что не сбила с ног. Мы читали ей лекции с высоты нашего цивилизованного превосходства (как ныне читает Путин с высоты либерализма. — В. Б.), а сейчас мы принимаем меры, чтобы скрыть нашу краску смущения перед Россией. Мы ее бранили за безбожие, а сейчас — солнце сияет над Россией, к которой благоволит Господь. На нас же тяжко обрушился его гнев, и мы не знаем, куда обратиться за помощью или поощрением. В России еще много нищеты, невежества и грязи, которые нам так хорошо известны дома. Но там повсюду царит надежда, потому что бедствия отступают перед ростом коммунизма, в то время как у нас эти бедствия увеличиваются усилиями нашего обанкротившегося капитализма» (1931 год).
Рабиндранат Тагор, нобелевский лауреат: «Я приехал в Россию, чтобы познакомиться с системой просвещения. Все, что я увидел, удивило меня. За восемь лет просвещение изменило духовный облик всего народа. Немые заговорили, сдернуто покрывало, обнажившее души тех, кто веками не видел света, бессильные обрели душевные силы, презренные поднялись со дна общества, получив право на равное со всеми общественное положение. Столько людей и такие молниеносные перемены, что трудно поверить. Становится полноводной веками сохнувшая река. Повсюду кипит жизнь. Свет новых надежд озаряет ее». (1930 год).
Ромен Роллан: «Преобладающее впечатление от моего путешествия в Москву — это мощный поток молодой, бьющей через край силы, ликующей от сознания своей мощи, от гордости за свои успехи, от уверенности в своей правде, от веры в свою миссию и в своих вождей, которая проникает и воодушевляет огромные народные массы». (1935 год).
Леон Фейхтвангер: «Я замечал с удивлением и сначала скептически, что в Советском Союзе все люди, с которыми я сталкивался — притом и случайные собеседники, которые не могли быть подготовлены к разговору со мной, — хотя иной раз и критиковали недостатки, были, по-видимому, вполне согласны с существующим порядком в целом. Да, весь громадный город Москва дышал удовлетворением и согласием, более того — счастьем». (1937 год).
Теодор Драйзер: «Гитлер пытается уничтожить свободу, духовную и социальную справедливость, которые, кроме как в СССР, никогда не достигал ни один народ». (1941 год)
Эрнест Хемингуэй, нобелевский лауреат: «24 года дисциплины и труда во имя победы, создали великую славу, имя которой Красная армия. Каждый, кто любит свободу, находится в таком долгу перед Красной армией, который он никогда не оплатит». (1942 год)
Халдор Лакснес, нобелевский лауреат: «Первый раз я приехал в СССР в период коллективизации… И я увидел русских крестьян. Это были люди, которых революция вывела из вековой тьмы, пробудила их общественное сознание и поставила перед ними задачу — построить почти на голом месте новое общество. Более величественного зрелища мне не приходилось видеть». (1942 год)
Пабло Неруда, нобелевский лауреат: «Я снова в Москве. 7 ноября присутствовал на народной демонстрации, видел спортсменов, цвет советской молодежи. Уверенно и твердо проходили они по Красной площади». (1957 год)
И наконец, несравненный Уго Чавес: «Ленин останется солнцем для всех народов мира, и мракобесам не хватит земли всей планеты, чтобы закопать идеи Ленина».
Вот на что вы, Путин, с папашей Ельциным, побратимом Чубайсом да корешем Медведевым сбросили атомную бомбу.
Вы нашли бы времечко за счет дзюдо да чаепития с премьером, съездили в Берлин, сходили бы в Трептов-парк да спросили бронзовый монумент русского солдата со спасенной немецкой девочкой на руках, кто, благословляя его на бой, сказал с трибуны Мавзолея: «Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!». И помогало ли это напутствие ему в боях? И кто был изображен на его полковом знамени?..
Не знаю, захочет ли солдат разговаривать с тем, кто прячет под власовским покрывалом Мавзолей, в котором лежит спаситель России с пулей в теле, не бросит ли бронзовый солдат сверху: «Да пошел ты…». Но, может быть, хоть тогда Путин поймет смысл поэтической строки, которую я взял заголовком.
2016 г.
У него от этих имен с души воротит
Заявление президента Путина 21 января, в день памяти Ленина, на заседании Совета по науке о том, что Ленин-де в 1922 году заложил атомную бомбу под Россию и вот, мол, через семьдесят лет в 1991-м, когда у власти был мой любимый, непросыхающий учитель Ельцин, она рванула и уничтожила страну, — это полоумное заявление вызвало в стране бурю, отголосок ее — в газетах и в интернете.
«Правда», на груди которой два ордена Ленина и орден Октябрьской революции, имела возможность дать отповедь на другой же день 22-го в пятничном восьмиполосном номере, но — ни слова. В следующем номере тоже промолчала. И только 28-го через неделю очухались и дали убогую заметочку в шестьдесят строк под заглавием «Ленин создал СССР. Г. Зюганов прокомментировал общественную реакцию на заявление президента страны». Это заявление приведено полностью, но Путин даже не назван по имени, его можно подразумевать под трусливым местоимением «эти» в конце заметулечки. И никаких комментариев «общественной реакции» тоже нет, и никаких имен, а Зюганов только упомянул, что «мне было много звонков» (даже не смеет сказать, каких звонков) да на сайте КПРФ есть четыре десятка откликов, «включая и довольно жесткие». Включая! Среди положительных? Само наглое заявление Путина названо «негативной оценкой деятельности Ленина». Это вполне в духе времени, когда убийц стали называть «стрелками». К тому же удивительно было прочитать, что СССР входил «в первую тройку-пятерку стран» по развитию. Какая еще пятерка! Мы были второй сверхдержавой. Уже отшибло?
