В коридоре Лиэм придержал ее за руку:
— Пол, мы должны поговорить.
Ей совсем не хотелось ни с кем разговаривать. Она все еще злилась за то, что Лиэм назвал ее жалкой. Кроме того, она боялась встретить Гарри — вдруг он догадался, что стал причиной ее срыва. В общем, чем скорее она исчезнет из телестудии, тем лучше.
— Не о чем больше разговаривать.
— Нет. — Лиэм был настойчив. — Но мы не можем разговаривать на глазах у всех. К тебе или ко мне?
— Отвали.
— Это невозможно.
Да, наверное. Если она уйдет одна или устроит сцену, поднимется новая волна сплетен.
— Тогда ко мне.
В машине оба неловко молчали. Когда поднялись в квартиру, Лиэм сказал:
— Хочу извиниться за свои слова.
Но Полли тоже успела остыть и признать, что в чем-то Лиэм был совершенно прав.
— Я не должна была обращать на них внимание.
— Я не об этом. Я назвал тебя жалкой от злости, а не потому, что так думаю. — Лиэм вздохнул. — Гарри не стоит тебя, Полли.
— Не желаю обсуждать эту тему с тобой.
— Твое право. — Он помолчал. — Впереди еще три недели конкурса.
— Если нас не снимут.
— Если, — подтвердил Лиэм. — Ты не хочешь уйти из шоу?
— Не знаю, — с сомнением покачала головой Полли. — Я все еще зла на тебя. Только вот обидно все бросить, когда мы прошли так далеко. Хочется узнать, на что я способна.
— Я могу сказать, что повредил спину, и тебе подберут другого партнера. Андре, например.
— Он еще хуже тебя. Кроме того, если Барни поверит, что у тебя проблемы со спиной, он откажется с тобой работать. — Она вздохнула. — Нет другого выхода, кроме как делать вид, что ничего не случилось.
— Притворяйся, пока не поверишь?
— Не издевайся, это эффективно.
— У тебя не всегда получается. — Лиэм поднял бровь. — Ты впервые видела их вместе?
— Да.
— Тогда твоя реакция мне понятна. Я был несправедлив, прости.
— Извинения приняты.
— Увидимся завтра.
Полли могла бы проявить вежливость и предложить ему кофе, но ей хотелось поскорее начать зализывать раны. Однако сначала нужно было узнать еще одну вещь.
— Сколько времени тебе понадобилось, чтобы разлюбить Бьянку?
Лиэм развел руками:
— Сначала я был зол и обижен, но довольно скоро мне полегчало. Больше не надо было изображать оптимизм ради ее спокойствия. Ее слишком пугала мысль, что придется взять на себя уход за инвалидом. Она всегда предпочитала, чтобы ухаживали за ней.
— Вы остались друзьями?
— Нет. Я готов соблюдать приличия при встрече и желаю ей счастья, но не люблю ее. — Он махнул рукой. — Работа делает меня вполне счастливым.
— Меня тоже.
Это было почти правдой. С начала конкурса уверенность в себе, которую она имитировала годами, понемногу становилась реальностью благодаря Лиэму.
Она не знала, вправе ли хотеть большего — самого Лиэма. Но этому в любом случае не суждено сбыться.
Утром в воскресенье, к радости Полли, Лиэм повел себя как обычно:
— На этой неделе у нас танго.
— Потрясающее зрелище, когда танцуют профессионалы.
Несколько лет назад, еще до романа с Гарри, она видела по телевизору, как танго исполняет Лиэм. Это зрелище взбудоражило ее не на шутку.
— Пьяццолла, писавший музыку для танго, сказал, что это прорыв из тьмы к свету через искусство. Держи это в голове. Танго — танец темной страсти. Твоя ослепительная улыбка, Полли, в нем будет не очень уместна.
— Мне сделать вид как у той актрисы, которая участвовала в шоу пару лет назад? Как будто лимонов наелась?
— Нет. Тогда лучше улыбайся.
Страсть. Чувства. Эротика. Слова бесконечно крутились у Полли в голове, электризуя пространство. Она не могла оторвать взгляда от Лиэма.
— Делаем три шага назад и в сторону. Приставляем ногу. Медленно-медленно, быстро-быстро, медленно, как пять букв в слове «т-а-н-г-о».
Полли повторяла буквы, послушно отступая назад. Танец не был похож на те, что они разучивали раньше. Лиэм угрожающе нависал над ней, почти отталкивал — и это заставляло ее толкать в ответ. Выражение его лица стало более напряженным, как во время вчерашней ссоры. Хоть Полли и простила Лиэма, но обида оставила след в ее душе.
— Повторяем.
Он снова теснил ее. Полли медленно отступала, но все еще сопротивлялась, показывала, что не сдастся страсти без боя. Когда Лиэм легко крутанул ее на последнем шаге, она охнула почти как во время занятий любовью. Ее лицо пылало.
В этот раз Лиэм не держал спину прямо, как обычно, а слегка сутулился, будто готовясь к драке. Что же, Полли была готова принять вызов.
— Делаем проход. Резко откинь голову вправо. Теперь ко мне.
Их губы почти соприкасались.
— Выпад. — Лиэм потянул ее правую руку вверх и отступил, заставив склониться над ним, как для поцелуя. — Откинься назад и выгни спину.
Он прижимал ее к себе, а она отстранялась, избегала его губ, но в то же время ждала прикосновения. Полли вспомнила Вену — она снова одновременно желала и отвергала его.
— Назад, в сторону, приставить, — шептал он.
Полли бросало в жар от танца и от Лиэма, а ведь они только начали тренировку. Если так пойдет дальше, то к генеральной репетиции она превратится в комок неуправляемых гормонов. Единственным, что пока помогало сохранить контроль, была ее фирменная улыбка.
После занятия в понедельник Полли позвонила Лиэму:
— Шона устроила мне прослушивание на телевидении. Извини, что не смогла предупредить раньше. Можно перенести занятия?
— Нет проблем. Когда интервью?
— В десять. Если все пройдет нормально, смогу быть у тебя в полдень.
— Договорились.
— Что слышно от бродвейского продюсера? — спросила она.
— Пока ничего. Он встречается с претендентами в Лос-Анджелесе на этой неделе.
— Я буду тебя ругать, чтобы повезло.
— А я желаю тебе сломать ногу, — напутствовал ее Лиэм старой «счастливой» актерской присказкой. — И не надевай зеленого. Даже если это цвет лайма.
Полли засмеялась.
События развивались так стремительно, что у Полли не осталось времени для волнения. Шону вызвали на переговоры, так что Полли отправилась на собеседование одна. Она улыбалась до ушей, подробно и по возможности честно отвечала на вопросы, почему предпочитает работать с детьми, и опоздала к Лиэму на двадцать минут.
