— Я придумал для нашего номера маленькое вступление, ведь танец должен иметь сюжет.
— Какой?
— Ну, скажем, я — простой парень, влюбившийся в… — Он пожал плечами. — Слушай слова, ты поймешь.
Но Полли не поняла. Они танцевали под романтическую песню — и что?
— Объясни мне, глупой. Иначе публика увидит только твою половину истории. А я буду стоять в середине зала без малейшего понятия, что мне делать.
— Именно это мне от тебя и нужно, — усмехнулся Лиэм. — Стой в середине зала и жди меня. Когда заиграет музыка, я сделаю несколько сольных па. Потом все как мы репетировали. Договорились?
В перерыве пришла Аманда — принесла две чашки горячего кофе и журнал:
— Пресса не дает мне покоя. С утра было несколько звонков, а в «Жизни звезд» про вас заметка.
На фото под большим заголовком «Сможет ли Лиэм вернуть улыбку Полли?» они сидели в кафе и выразительно смотрели друг другу в глаза.
— Что за черт? Они думают, я способен заставить бедную девочку танцевать сутки напролет? Всем людям нужно есть время от времени, чтобы восстанавливать силы. — Лиэм закатил глаза. — Ненавижу этот журнал.
Обиднее всего, что если кто-то и вернет Полли улыбку, это будет не он.
— Скоро они найдут новые темы для сплетен, — небрежно отмахнулась Полли.
— Не уверена, — усомнилась Аманда. — Все только о вас и говорят.
— А мы по-прежнему просто друзья, — заявила Полли.
— Именно так, — подтвердил Лиэм.
После репетиции у Полли была назначена примерка.
— Хочешь, пойду с тобой?
— Спасибо, я справлюсь, — улыбнулась Полли, которая поняла, от чего Лиэм хочет ее защитить, и была ему за это благодарна. — Я же как-то договаривалась с костюмерами раньше.
— Рода знает, почему тебе нужно платье с рукавами?
— Нет. Я сказала, что считаю короткий рукав плохой приметой.
— Неубедительно, но костюмеры привыкли к капризам звезд. По крайней мере, ты не требуешь, а вежливо просишь. Тебе не откажут. Выбери что-нибудь нарядное.
— Ты будешь в смокинге?
— Что бы ты ни выбрала, к моему костюму все подойдет.
В костюмерной Полли нашла платье, похожее на то, в котором танцевала в Вене, только белое. К нему полагались длинные перчатки без пальцев. Идеальный вариант.
— Позвонил Лиэм, сказал, что скоро подъедет, — сказала Рода, закалывая на Полли подол. — Спросил, не можешь ли ты надеть тиару.
Полли сделала большие глаза:
— Тиару?
— Он прав, тиара отлично подойдет сюда. Постой, я еще найду ожерелье из искусственных бриллиантов, — пробормотала Рода с полным ртом булавок.
Когда все было готово, Полли взглянула в зеркало и ахнула, не узнавая себя в элегантной красавице. Телесного цвета туфли создавали впечатление, что она танцует босиком. Наконец-то она походила на балерину, какой мечтала стать в детстве и стала благодаря Лиэму.
— Прекрасно для вальса, — оценивающе взглянула на нее Рода.
Полли обняла ее:
— Ты волшебница.
— Это моя работа, — откликнулась Рода, но по блеску глаз Полли поняла, как ей приятно услышать похвалу. — А теперь иди и срази всех наповал.
На генеральной репетиции Лиэм просто уставился на нее, не скрывая восхищения:
— Ты невероятно хороша.
— Спасибо. Надеюсь, что буду танцевать так же хорошо, как выгляжу.
— Будешь.
Он верил в нее. Действительно верил.
Если бы только у нее хватило смелости не отступить на сей раз!
Когда начался конкурс, Лиэм неожиданно исчез из Зеленой комнаты и появился перед самым их выступлением. Полли едва не стукнула челюстью об пол. Вместо строгого фрака с белой рубашкой и белым галстуком-бабочкой на нем были бриджи, черный плащ и маска. Грабитель с большой дороги.
У Полли пересохло во рту. Она вспомнила, как в Вене представила его разбойником, а он грозился похитить ее из кареты на закате дня и увезти на лихом коне. От растерянности она не могла двинуться, не то что танцевать.
— Лиэм?
— Доверься мне, — подмигнул он. — Всего несколько сольных па, которые мы не репетировали.
— Не репетировали?
Ее охватила паника. Импровизация не для неуклюжей Полли, которая обязательно выставит себя дурочкой. Опять.
— Это касается только меня, — тихо сказал Лиэм. — Все будет хорошо, поверь. Веди себя… естественно.
— Что ты задумал?
— Добавил немного драматизма в сюжет. Немножко похулиганил.
Немножко! У нее дрожали колени, а сердце прыгало так, словно пыталось сделать сальто.
— А сейчас вальс под песню «Не могу без твоей любви» исполнят Полли Анна Адамс и Лиэм Флинн! — объявила Милли.
Перед выходом на сцену Лиэм поцеловал Полли в щеку:
— Просто вспомни Вену.
Полли бросило в жар. Что он имел в виду — танец при свечах, танец на улице или ночь в ее номере?
Прямо сейчас ей захотелось забыть об осторожности, отбросить мечту о безупречной жизни. Лиэм не был совершенством, но с ним она чувствовала себя особенной. Когда он кружил ее в вальсе в мерцающем блеске свечей, она отдала ему частицу сердца. И все еще хотела получить взамен поцелуи, ночи любви и возможность забыть обо всем, кроме него.
Она заняла свое место в центре зала, как на репетиции. В этот момент появился Лиэм в клубах сценического тумана. Он выстрелил в воздух из пистолета, над его головой рассыпались искры фейерверка. Зрители повскакали с мест. Полли тоже подпрыгнула и прижала руки к щекам. Ничего себе, маленькая прелюдия к танцу — со стрельбой и салютом!
Заиграла музыка. Лиэм сбросил плащ, отшвырнул бутафорский пистолет и направился к ней. Сердце на секунду замерло, когда Полли услышала знакомые аккорды. Теперь она знала, что делать.
Наконец Полли поняла, о чем говорится в песне, под которую они вальсируют. Изгой общества, влюбившийся в светскую даму, признавался, как ему нужна ее ответная любовь.
Разбойник, как она и сказала тем утром, проснувшись в его объятиях. Он разрушал ее оборонительные рубежи с каждым танцевальным шагом, которому учил. А потом пробрался внутрь и украл ее сердце.
В конце Лиэм низко поклонился и поцеловал ей руку. Зрители кричали от восторга, призывая судей не скупиться на оценки. Тики, как обычно, была строга, зато Скотт похвалил исполнение и романтический сюжет.
— Мне очень понравился танец, — сказал Робби. — Что за история! Лиэм, в костюме разбойника ты покорил всех женщин. Как возникла идея?
Лиэм загадочно улыбнулся, а Полли понадеялась, что ее лицо не такое красное, как ей кажется. Никто из них не стремился сделать путешествие в Вену достоянием общественности. Это воспоминание было очень личным, нельзя было позволить желтой прессе ее опошлить.
