– Давай.
– Серьезно!
– Ну, я жду.
Я не собиралась его бить, по крайней мере, при всех. Как бы ни хотелось врезать Габриелю, я отложила это желание на лучшие дни, потому что думала, если ударю его раз, потом не смогу остановиться и, в конечном счете, убью при огромном количестве свидетелей. Я вырвалась из его хватки, направилась к Брэндону, который запихал в кровоточащий нос два тампона, наверняка данные Карен, и улыбался мне. Габриель издал гортанный звук.
– Я так и знал, – его голос прозвучал громче.
Я остановилась. Моя шея запылала, пальцы сжались в кулаки от злости. Он считает меня слабачкой? Конечно, я могу устроить достойное зрелищ шоу, но не стану. И зачем мне кому-то, тем более, Габриелю доказывать это?
Выдохнув, я продолжила идти и, не оборачиваясь, подняла руку, показывая ему средний палец. Мои друзья были в ужасе и, наверное, подумывали, что Габриель за неприличный жест меня по стенке размажет, но нет. Забвенец лишь только засмеялся, чем привел в шок Брэндона, который уже хотел кинуться меня спасать от него.
– У тебя длинные пальчики. Особенно средний!
Я оставила без комментариев его «комплимент» и присела рядом с Брэндоном – он выглядел комично с двумя тампонами в ноздрях и с замороженным, неизвестно откуда взявшимся куском мяса на глазу. Я растянулась в улыбке и вытерла салфеткой кровь на его щеке.
– Кажется, алкоголь делает тебя обезбашенным.
– Ага, – ухмыльнулся Брэндон.
Райан сместил брови на переносице и пригнулся ко мне, смотря куда-то за мое плечо.
– А… разве ты его знаешь? Что он от тебя хотел?
– Кстати, да, – закивала Карен, таинственно улыбаясь. – Хотелось бы знать.
Я обернулась. Габриель раздавал нескольким девушкам автографы, а затем, направился к выходу из паба, напоследок подмигнув мне.
– Мне бы самой этого очень хотелось.
* * *
Мы с Карен попрощались с Райаном и Брэндоном и залезли в ее минивен, искренне надеясь, что парни, один из которых плохо водит, а другой – еле пребывает в сознании, смогут сами доехать и не попасть в аварию на древнем пикапе, если только тот не развалится на запчасти от старости. Карен всю дорогу до дома расспрашивала меня о Габриеле. Я отвечала на ее тупые вопросы, закатывая глаза и иногда поглядывая, как она водит – подруга была страшно пьяна, поэтому приходилось следить, чтобы она не путала газ с тормозом и не превышала скорость. Я была уверена – она завтра же забудет, о чем мы говорили, и если вспомнит инцидент с нашим другом и с человеком, у которого с головой явно какие-то проблемы, допрос повториться. Хоть я пила ровно столько же, сколько и Карен, но ощущала себя гораздо трезвее и в отличие от нее не смеялась над всем подряд. Когда я впервые попробовала алкоголь, пьяное состояние у меня продлилось недолго, отрезвела гораздо раньше своих неординарных друзей. Не знаю, стоило бы считать это минусом или даром свыше (что звучит смешно), но я радовалась этой «способности», словно долгожданному подарку на рождество.
– Ты думаешь, он преследует тебя? – промямлила Карен, поворачивая на мою улицу. Я бы могла сама нас повезти, но проблема была в том, что уговорить пьяную Карен Джонс доверить ее машину мне, так же сложно, как придумать вечный двигатель.
– Знаю. И да, в совпадения не верю. Тем более он говорил, что вроде бы… хочет со мной…поговорить.
Н-да, я конкретно в замешательстве. И зачем он приходил в паб? Чтобы поговорить со мной и все? Черт побери, если да, то о чем?
– Он в тебя втюрился! – пропела Карен, остановив машину. – Габриель Эйнсфорд в тебя втюрился! – она хлопнула меня по ноге. – Моя девочка нарасхват!
Я сморщилась.
– Что за бред ты несешь? – кинула я возмущенно. Такого просто быть не может. Причина его преследования кроется в чем-то другом. И в чем, понять не могу. – Давай протрезвеешь, и мы спокойно все обсудим?
Я толкнула дверцу и выбралась. Карен пригнулась и показала мне язык.
– Заметано. Увидимся, Грейс.
– Будь осторожна.
– Да ладно тебе, прекрасно же знаешь, как я вожу, – подмигнула Карен, нажимая на газ. Ее минивен дико завизжал, затем исчез, резко завернув за угол.
Я покачала головой, направляясь к дому и обнимая себя руками, тщетно пытаясь согреться на ночной прохладной улице. Свет в доме был выключен, что свидетельствовало об одном – папа уже спит. Вздохнув, что не сможем с ним сегодня поговорить, я достала ключи из кармана, которые, к счастью, додумалась положить туда, потом аккуратно открыла дверь, стараясь не разбудить отца. Где-то неподалеку хрустнули ветки и послышались приближающиеся шаги, заставляющие меня оцепенеть от страха. Я предполагала, кто может там быть, и тут мое воображение разыгралось не на шутку. Я боялась повернуться, стоя спиной к источнику звука. Неужели, это тот грязный тип, забравшийся в мой дом? Или это… Габриель? Или Габриель и есть тот тип?
Как бы мне ни хотелось это узнать, я заскочила в дом и, захлопнув дверь, закрылась на несколько замков сразу. Сердце бешено колотилось в груди. Я отскочила от выхода, прислушиваясь. Тишина. Где-то тридцать секунд стояла, ничего не делая, только потом настороженно подошла к окну, ожидая, что за ним неожиданно появится чье-то страшное лицо, и я мгновенно умру. Но, как ни странно, никакой неказистой физиономии не выглянуло. Тот шум пропал, и я задумалась: может быть, ничего не было, а у меня просто развивается паранойя? Или… на самом деле со мной все нормально, и на улице кто-то был. И следил за мной. Или хотел подойти. Не знаю. Понятно только одно – он не хотел, чтобы я его видела, поэтому скрылся.
VIII
Чую запах свежих цветов – он прекрасен, ощущаю на своей коже теплейшие лучики солнца и мягко смеюсь. Мой смех подобен звону колокольчиков. Я наслаждаюсь красотою Нью-Йоркского парка «Central park» и изредка поглядываю на маму, которая сидит рядом, улыбаясь и напевая необычную песню. Ее бирюзовые глаза скользят по зеленой траве, задерживаются на мне, и алые губы рождают на свет самый прекраснейший припев, когда-либо слышанный мною:
Я иду вперед,
Желая свет найти.
За мной рушится небосвод,
А я продолжаю идти.
Смотрю вдаль, шагая,
Когда кровью залита земля.
Лишь одно я знаю —
Никому не остановить меня.
Темные волосы мамы развиваются по ветру, ее рука сжимает мою, и я понимаю, что во время исполнения припева не дышала. Вдыхаю. Легкие радуются кислороду. Эта песня всегда завораживает меня. Сколько бы я ее ни слушала, она никогда не надоест мне. Никогда.
– Мам, – позвала, – скажи, а откуда она? Ты мне не говорила еще.
Мама улыбается, переключая взгляд на наши переплетенные пальцы. Она решает не отвечать на вопрос, и шепчем мягким голоском, слушать который я люблю, поднимая наши руки на уровне лиц:
