Через два дня я передал ему две пачки долларов с условием, что они будут возвращены мне через десять дней, как я договорился в банке.
На следующий день ко мне подошёл Марк:
– Генрих, разговор есть!
Его тон мне не понравился сразу, и я почувствовал что-то очень серьёзное. Мы пошли к нему на яхту, он не торопясь поставил на электрическую плиту чайник и только потом спросил:
– Ты Эдику деньги давал?
– Ну, давал.
И следующими словами он словно выбил из-под меня табуретку:
– Он тебя «заказал» за десятку! Должны были уже сегодня хлопнуть, хорошо, что вначале ко мне пришли поспрошать!
Я весь замер и просто слушал, не задавая вопросов. И он продолжил:
– Я сказал им, что эти деньги мои и что ты у меня их в долг взял, а не в банке! И предупредил, чтобы тебе их завтра же отдали, ну, или мне.
Я вспомнил улыбающееся дружелюбное лицо Эдика и просто не хотел верить, хотя знал точно, что это правда.
– Этот козёл тебе завтра обязательно позвонит, ты так же и говори, как я сказал! И ещё скажи: если деньги нужны – не проблема, лишь бы всё было, как вы договаривались, с прибылью. Посмотришь, завтра же отдаст, крыса подколодная!
На следующий день всё так и произошло – мне позвонил Эдик, и первое, что я услышал: «Ты почему не сказал, что это деньги Марка? Я с ним работать не хочу! Куда тебе деньги привезти?»
Я предложил отвезти прямо Марку, но он отказался – видно, боялся не вернуться от него, и привёз их мне.
После этого мне больше не хотелось приезжать в клуб, где тебя окружали люди с дружелюбными улыбками и, может быть, ядовитыми мыслями. Вскоре я продал свою яхту и больше там никогда не появлялся.
Глава 12
Уже около месяца мы с женой колесили по Европе на своём родстере, любуясь старинными городами, неприступными крепостями, которые раньше представляли в своих воображениях только по книгам Александра Дюма, наслаждались местными винами в маленьких загородных отелях под сенью деревьев. Май – это, наверное, лучшее время для путешествия по Европе на машине.
От Рижского залива, где по календарю уже тоже началась весна, но в тёмных углах леса и дворах, куда не добирается солнце, ещё запросто может лежать снег, ты постепенно попадаешь почти в лето. Вдоль дороги прямо у тебя на глазах, как в сказке, на кустах набухают почки, перед границей с Германией они уже начинают зеленеть, под Франкфуртом-на-Майне превращаются в сочные листочки, а во Франции всё вокруг уже покрыто яркой праздничной зеленью.
Желание уехать навсегда куда-то в эти края возникало у меня не раз, я даже стал присматривать какую-нибудь недвижимость на берегу Бискайского залива. Но меня еле отговорил мой хороший приятель, который поселился в Монако и, прожив там где-то лет десять, вернулся на родные латвийские берега.
Его формулировка была проста: «Хорошо там, где нас нет! Все, во всём мире или друг друга ненавидят, или просто не переносят на дух. Тут всё то же самое, что и у нас: французов, да и всех других европейцев, жёстко сдерживает только закон, а так бы они давно перерезали друг друга. Они тут мечтают о Варфоломеевской ночи! Даже если ты будешь глухонемым, к тебе всё равно будут относиться настороженно – а вдруг ты только прикидываешься своим. Вот улыбаться они научились приветливо, нам до них далеко, надо ещё тренироваться и тренироваться, чтобы оскал стал похож на улыбку. Просто там, где наша родные края, нам всё равно лучше».
Здесь об этом думать не хотелось. Просто хотелось какого-то счастья и спокойствия.
С Жоржем Полонским, немолодым элегантным французом мы познакомились на пляже в Ницце. Каждый год в мае он приезжал сюда и гостил у своей матери, девяностолетней дворянки, которую прибило к французскому первой волной эмиграции из России. С этого и началось моё настоящее знакомство с Францией.
Как и положено при нормальном мужском знакомстве, мы начали с бутылки вина. Потом в ход пошла другая, потом ещё, а вскоре у нас появилось ощущение, что мы знакомы уже сотню лет. Расстались мы далеко за полночь и договорились встретиться на следующий день на пляже отеля «Негреско», где и происходила эта увлекательная попойка.
Я сидел за столиком в летнем ресторане в одних пляжных трусах, отпивая из бокала охлаждённое «Шабли». На берег лениво накатывались мутные лазурные волны, дул лёгкий утренний бриз. Я был одним из первых, ранних, нежданных клиентов, и до открытия ресторана было ещё часа два. Но хозяин Руди, француз родом с Мадагаскара, помнил мою вчерашнюю пьяную щедрость, сам постелил мне скатерть и понимающе принёс бокал вина, показывая жестом, что это подарок.
Вдали на полуострове находился аэропорт, где постоянно взлетали и приземлялись самолёты, но звук их мощных двигателей сюда не долетал. Это казалось живой картинкой, которая занимала мой взгляд.
В мае на Лазурном побережье по утрам пахнет свежестью и прохладой, толпы потеющих туристов не забивают до отказа набережную с утра и до самого вечера. Здесь нет безумных очередей в известные на всю Европу рестораны, всё здесь ещё дремлет. И только когда наступает время Каннского кинофестиваля и «Формулы‑1» в Монако, всё начинает понемногу преображаться.
Но это ещё не туристы, это те, кого будоражат гонки болидов, и они все с возбужденными лицами сидят на трибунах или в «Кафе де Пари», наблюдая, как машины проносятся с безумным, надсадным рёвом двигателей на крутых виражах Монако и улетают дальше, скрываясь за следующим поворотом.
Другие в это время сюда приезжают с мечтой и проводят всё своё время в Каннах в надежде – вдруг их заметит какой-нибудь известный режиссёр и, как волшебник, подойдёт прямо на улице с невероятным предложением сняться в фильме. Любопытных тут тоже предостаточно, но их место обитания – это окрестности Канн, а не Ниццы.
– Бонжур, – раздалось приветствие за моей спиной. – Ты уже пьёшь вино? – удивлённо спросил Жорж.
Я шутливо поправил его:
– Не пью, а лечусь!
И увидел, как хозяин ресторана отделился от стойки бара, который находился в глубине под навесом, и уже шёл в нашу сторону с полным бокалом для Жоржа.
– Мерси боку! – ему ничего не оставалось, как поблагодарить Руди и присесть рядом со мной.
Вскоре пришла Лера. Увидев её, Жорж весь преобразился, быстро поднялся со стула, и они троекратно расцеловались, как старые друзья. Я видел, что ему безумно нравится Лера, да и кому она могла не понравиться!
Две недели мы провели вместе с ним в Ницце, днём загорали на пляже, удобно устроившись в мягких шезлонгах и попивая прохладное белое вино. В обед заказывали что-нибудь у Руди, чаще всего это были огромные креветки под соусом а‑ля Мадагаскар, коронное блюдо этого места.
Ближе к вечеру я переходил на джин с тоником, а Жорж с Валерией наслаждались всё тем же белым вином. На ужин мы отправлялись в ресторан «Миссисипи», где была приятная итальянская музыка и хорошая кухня. Потом Жорж обязательно провожал нас до отеля «West End», где мы останавливались уже второй год подряд, прощаясь, галантно целовал руку Валерии и дружески обнимал меня.
