Разумеется, мне и в голову не пришло признаваться и поступать в полную власть полковника Марченко. Я боялся только одного: что меня могут «сдать» должники. Если отвращение к «мутанту Клыку» все еще велико, Рвач вполне может «скормить» меня Хахашуткину.
Но шеренга сталкеров стояла безмолвно, внимательно разглядывая жирно блестящий ствол.
– Ну как хотите, — равнодушно сказал полковник. — Тогда этот пистолет я забираю себе.
На какой-то миг мне стало безумно жаль прекрасное оружие, но я отбросил все эти мысли прочь. Впереди ждала неизвестность и надо было подумать о спасении.
– Сейчас мы все переместимся ближе к границе второй Зоны! — снова обратился Хахашуткин к безмолвной шеренге. — Сейчас сюда подгонят несколько десятков машин и вы должны будете в них разместиться. Прорыв во вторую Зону будете делать прямо на машинах — так безопаснее. При попытке скрыться, машина будет подорвана радиоуправляемой миной. Вот пульт.
Полковник поднял над головой черную коробку с кнопками и верньерами.
Завывая моторами, сзади стали подъезжать разномастные, изрядно потрепанные легковушки. Водители уходили, не заглушая двигателей.
– Я буду ехать на своем УАЗе. Всем следовать за мной, отставших конвой будет расстреливать на месте! — перекрывая шум двигателей крикнул Хахашуткин. — По ма-ши-нам!
Толпа бросилась занимать места. Не двигались только «должники» и я.
Я собирался сесть на любое свободное место, а «должникам» по приказу полковника подавали отдельную машину — грязно-желтую «Ниву» с облупившейся краской по бортам.
На мгновение все словно замедлилось: Сток, Дзот и Рвач смотрели на меня, а я — на них, и никакого движения вокруг — словно фотографии на стенах замерли вокруг бегущие в новеньком снаряжении сталкеры, шагающий ко мне Хахашуткин, звероподобный сержант замахивающийся на кого-то резиновой дубинкой, собаки по краям площадки…
Потом между нами вплыл грязный бок «Нивы» и все закрутилось в прежнем ритме.
Рвач немедленно забрался на крышу и, достав огромный нож, несколькими ударами выворотил верхний люк и расширил дыру. На спине у него привычно висело что-то крупнокалиберное. Дзот несколько раз бросал взгляд в мою сторону, но и вида, что мы знакомы, не подал. И я был благодарен ему за это.
Ко мне подошел Хахашуткин.
– Ну что, ты и на машине ездить не умеешь? — в голосе его звучала откровенная насмешка, а глаза продолжали холодно ощупывать мое лицо. — Ну поедешь тогда со мной. Пошли.
Он двинулся к своему УАЗику, я побрел следом.
Оба ножа торчали у меня за поясом сзади, полковничий тесак немного давил на спину.
Когда я следом за полковником садился в машину, мимо проехала «Нива» с моими бывшими «сослуживцами». Баранку лихо крутил Рвач, Дзот торчал в люке наверху, Сток смотрел на меня через стекло боковой дверцы.
– Тебя как звать-то? — спросил Хахашуткин, когда мимо замелькали деревья, а позади вытянулась разномастная кавалькада разномастных машин.
– Зуб, — сказал я скромно, стараясь всем видом показать, как мне страшно такое внимание начальства.
– Так вот, Зуб, — сказал полковник внушительно. — Нож я у тебя отбирать не буду, но поступил ты не очень хорошо. Так что будь добр, верни имущество хозяину прилюдно сам, как приедем. Зубу — хорошо бы иметь зубы, — многозначительно добавил он.
– Хорошо, товарищ полковник, — с готовностью отозвался я и всю оставшуюся дорогу мы провели в тишине.
Вскоре стали проявляться первые признаки новых границ Зоны. Пока не очень заметно, но места стали меняться. Видимо, дорога была безопасна и предварительно разведана, поскольку водитель полковника продолжал уверенно гнать машину вперед.
А потом впереди появилось ЭТО.
Прямо перед нами, уходя далеко вправо, влево и вверх, клубилась черным туманом огромная стена. Странное впечатление возникало сразу же при первом взгляде на это невероятное явление природы. Стена казалась одновременно и твердой и зыбкой, словно состояла только из этого угольно-темного дыма.
УАЗик, скрипнув тормозами, замер, полковник ткнул меня в бок, я вылез из машины. Справа и слева разворачивались в длинную шеренгу легковушки, кое-кто из сталкеров тоже повыползал наружу, разглядывая объект штурма.
Теперь стало видно, что стену черного тумана пронизывают росчерки молний, а сам туман не просто клубится, а закручивается множеством маленьких воронок, словно большой выводок маленьких смерчей устроил себе веселый хоровод.
Хахашуткин достал из машины мегафон и его громкий голос разнесся над шеренгой готовых к броску автомобилей:
– Я дам на вход во вторую Зону ровно две минуты. После этого взорву любую машину, оставшуюся по эту сторону. Наш гордый герой в трусах пойдет пешком, так как вряд ли у кого-нибудь хватит ума взять к себе недоумка, — в голосе полковника, даже искаженном хрипами мегафона, отчетливо слышалась угроза. Каждому стало ясно, ЧТО произойдет с ослушниками полковничьей воли.
Я только мысленно улыбнулся. Вход в стену черного тумана казался мне одинаково опасным что пешком, что на машине.
– А сейчас ваш новый товарищ Зуб скажет вам кое-что, чтобы никто не подумал, будто бы полковник Хахашуткин не держит своего слова.
С этими словами полковник протянул мегафон мне и пальцами изобразил движение лезвия. Я не очень понимал этого хода военного начальника. Ну жалко ему нож, ну ладно. Но зачем вот так то? Перед всем этим отрядом смертников? Не все ли ему равно? Разве что солдат стесняется да слухов. А может и осталось что-то от странных понятий о чести?
Я не стал долго гадать. Просто поднял мегафон и прокричал на все окружающее пространство:
– Спасибо полковнику Марченко за его прекрасный нож! Он попал в надежные руки!
Потом бросил мегафон на землю и быстрым шагом пошел к границе второй Зоны.
Хахашуткин замер с открытым ртом, замерла вся охрана позади, а я почти молился неведомо кому, чтобы мой расчет оказался верным и полковник не рискнул бы сейчас стрелять мне в спину.
Я отошел на тридцать шагов, на самых длинных в моей жизни тридцать движений ногами, когда мегафон позади яростно взревел:
– Вперед! Время пошло!
Рычание двигателей резко сменило тональность, десятки машин рванули с места, отбрасывая куски земли и подпрыгивая на кочках. В какой-то момент я оказался окруженным со всех сторон металлическими коробками, из-за стекол которых на меня таращились озабоченные лица, потом машины обогнали меня и оставили только облако сизого дыма.
Мне показалось, что я раздвоился. Одна часть меня продолжала спокойно вышагивать к черной стене, а вторая вдруг поднялась вверх, сделала пируэт и оказалась рядом с полковничьим УАЗиком.
Марченко с кривой ухмылкой дергал затвор керамического пистолета. МОЕГО пистолета.
