Американская паника
Как сейчас хорошо известно, советский арсенал носителей ядерного оружия перед Карибским кризисом не имел надежных средств межконтинентальной доставки. Можно было разнести всю Западную Европу в радиактивную пыль, но для удара по территории США годились только четыре ракеты Р-7 с дальностью 8000 км, которые могли нести термоядерный заряд мощностью до 3 мегатонн. С 15 июня 1961 года на объекте «Ангара» в районе Плесецка эти четыре ракеты стояли в боевой готовности
[108]
.
Термоядерная бомба – веский аргумент. Хотя они никогда не применялись в боевых условиях, тем не менее испытания дали возможность оценить их разрушительную мощь. Воздушный взрыв термоядерной бомбы мощностью 1 мегатонна тротилового эквивалента, согласно расчетным данным, создавал зону сплошных разрушений в радиусе 3,6 км, зону сильных разрушений в радиусе 7,5 км, а зону слабых разрушений в радиусе 14 км. Для сравнения, зона сильных разрушений, в которой давление ударной волны превышало 0,5 кг/см2, в Хиросиме составляла примерно 1500 метров.
Термоядерная бомба намного лучше подходила для разрушения городов, чем атомная бомба. Если мы примерим зону поражения термоядерной бомбы к Челябинску, ранее рассмотренному нами в примере планирования атомной бомбардировки, то хорошо видно, что один мегатонный взрыв сровняет весь город с землей, разрушит основную часть предприятий и жилых кварталов. Планировать применение термоядерных зарядов гораздо проще, чем плутониевых бомб.
Создание термоядерных зарядов, таким образом, вывело ядерную войну из тупика, сделав теоретически возможным эффективный стратегический ядерный удар по городам противника. Хотя это никогда не было проверено на практике, это воодушевило составителей планов ядерной войны с обеих сторон. В Советском Союзе активные работы по конструированию бомб нового типа развернулись в 1950 году. 12 августа 1953 года была испытана первая водородная бомба РДС-6 с мощностью 400 килотонн, а 22 июля 1955 года состоялось успешное испытание первой термоядерной бомбы РДС-37 мощностью 1,6 мегатонны. Американцы взорвали свой первый термоядерный заряд первыми, но советская бомба сразу была сделана в боевом варианте – на испытаниях она была сброшена с нового стратегического бомбардировщика Ту-16. В принципе, она могла быть применена в войне, даже едва перешагнув порог опытного изготовления. Американское же устройство, огромное по размерам и слишком тяжелое для бомбардировщика, было лишь испытательным образцом.
Появление у СССР ядерного оружия произвело на американцев самое гнетущее впечатление. В начале 1950 года, сразу после испытания советской РДС-1, в США развернулась оценка последствий возможного советского ядерного удара. Составление ряда докладов, видимо, было инициировано долгой дискуссией по поводу эффективности атомной бомбардировки. Было решено смоделировать ту же ситуацию ядерного нападения на американские города, по которым у разработчиков планов были детальные сведения. Таким образом, можно было поставить точку в дискуссии.
ЦРУ представило два варианта такой оценки 10 февраля и 6 апреля 1950 года. Последний доклад был рассекречен и опубликован, из него мы можем узнать результаты проведенного моделирования ядерной войны. Результаты были ошеломляющие: удар от 10 до 50 атомных бомб затруднит проведение в США мобилизации, удар от 50 до 125 бомб приведет к неспособности провести атомное наступление против СССР, а удар свыше 200 бомб приведет к неспособности США вести какие-либо наступательные действия
[109]
.
Опыт получился удачным и неудачным одновременно. Удачная сторона его состояла в том, что появился новый инструмент планирования ядерной войны, состоящий в моделировании ядерного нападения противника. В общем, было не так трудно взять аэрофотоснимки американских городов, выбрать цели, примерно так же, как это сделали бы русские, а потом точно подсчитать нанесенный ущерб. К подобным оценкам в США и СССР обращались потом множество раз.
Неудачная сторона заключалась в том, что эта проба показала большую уязвимость США перед советским ядерным нападением. В случае начала ядерной войны ответный советский удар нанесет такой урон, что с победой в войне можно будет распрощаться. Это неудивительно: американские города, не знавшие войны, строились скученно, очень плотно, значительная часть американской промышленности располагалась в крупнейших мегаполисах, расположенных вдоль Восточного побережья США, вперемежку с жилыми кварталами, военными базами и портами. Американцы полагали, что хотя Ту-4 не имеют достаточного боевого радиуса, чтобы достигнуть США, тем не менее идейно подкованные и преданные Компартии русские экипажи выполнят вылет в один конец, и тогда они могут достичь большинства своих целей и поразить их.
В последующие годы были выполнены еще такие же оценки с тем же результатом. В мае 1953 года Совет по национальной безопасности пришел к выводу, что сброс 120 советских бомб по 80 килотонн каждая может привести к гибели 24 млн человек в США. В 1955 году оценки повысились до 300 бомб и гибели 31 млн человек. Совет по национальной безопасности считал, что СССР может направить около 1000 стратегических бомбардировщиков против США
[110]
. Тем более что в СССР появились их новые типы: М-4 и Ту-95.
Американцы не хотели воевать таким образом. Война, в которой они понесут такие потери и разрушения, их совершенно не устраивала. Все их стремление сводилось к тому, чтобы тем или иным образом обеспечить себе безнаказанное применение ядерного оружия и таким образом сокрушить своего противника. Сразу после первых советских ядерных испытаний была составлена директива NSC-68, в которой говорилось, что США должны начать войну, когда СССР создаст арсенал в 200 атомных бомб; по их расчетам это должно было произойти в 1954 году
[111]
. На этот год был составлен план стратегического воздушного командования SAC Basic War Plan, предусматривавший сброс 400 атомных бомб. Но ядерная война в это время не состоялась, поскольку СССР уже имел мощную систему ПВО, флот стратегических бомбардировщиков и водородную бомбу. Стало очевидно, что можно получить сдачи и жертвы будут значительными.
Выводы были неутешительными. 23 января 1956 года президент США Дуайт Эйзенхауэр заявил: «Только один возможный путь сокращения потерь может быть для нас – взять инициативу в то время, когда мы будем иметь угрозу атаки, и провести внезапную атаку против Советов»
[112]
.
