– Ну как? – с любопытством осведомился муж. – На что похоже?
– Как ты и говорил, на омлет, – ответила я. – Только в него добавили овощи, еще вроде рыбу…
– Сардинка, – обрадовался Феликс. – Вот она!
– А у меня изюм, – удивилась Маша.
– Колбаса с фирменным чаем от головы, – возвестила Люся, внося на подносе большой коричневый шар. – Нужно каждому в отдельной маленькой колбасе делать, но у вас их столько нет. Хорошо хоть эту здоровенную колбасину нашла.
– Калебас, – засмеялся Феликс, – сосуд для питья настоя листьев падуба парагвайского, более известного под названием матэ. Изначально индейцы изготавливали калебасы из тыквы-горлянки. Теперь их делают из дерева, фарфора, керамики. Мне сей оригинальный чайник подарили в Парагвае, когда я там лекции в университете читал, не знал тогда, что калебасы огромными бывают. Я его ни разу не использовал.
– Ой, как много вы всего знаете! – воскликнула Люся. – Откуда у вас столько ума?
– Из книг, – серьезно ответил профессор. – Читайте больше.
– Через три минуты налью из колбасы в чашки, – засуетилась домработница. – Пить следует через трубочку, забыла, как она называется.
– Имя ей бомбилья, – подсказал Маневин.
– Точно! – обрадовалась помощница по хозяйству.
– Люсенька, а каков состав этого попеля? – спросила Маша. – Каков рецепт блюда?
Людмила махнула рукой.
– Его нет. Это из бразильской кухни.
– Нельзя готовить еду, если не знаешь, какие продукты использовать, – тоном знатока-гурмана возвестил Дегтярев. – Я раньше, когда с Темой жил и готовил себе омлет, брал книгу, читал: разбейте десять яиц…
– Ничего себе у тебя омлетик был, – восхитился Игорь, – размером с Илью Муромского.
– Шлендропопель – радость экономной хозяйки, – затараторила Люся. – Делается он после прихода гостей или если в холодильнике чего несъеденное скопилось. Вот у нас умирала банка сардин, пучок укропа, две сосиски, пара помидоров, полсклянки вишневого варенья, творог, понедельничные макароны, а еще через два дня срок годности у консервов, которые Маша из Таиланда привезла, заканчивается.
– Мадагаскарские тараканы в винном соусе, – уточнила Маша. – Мне их подарили, сама бы не купила.
– Хватаешь все, мелко режешь, заливаешь смесью из яиц с молоком, ставишь в духовку и печешь часок, – продолжала домработница. – Шлендропопель быстро готовится. Вместо того чтобы выбрасывать продукты, их слопать можно.
– И тараканы там? – выдохнул Дегтярев. – Внутри?
– Ну да, – кивнула Люся. – Вон они, такие коричневые кусочки, я их так меленько потяпала, раньше большие были, лапки здоровенные, усы длинные.
Полковник быстро отодвинул от себя тарелку.
– В насекомых кладезь белка, – пробормотал Феликс, тоже отставляя от себя еду подальше. – Ученые считают, что саранча, тараканы и иже с ними со временем станут полноценной заменой мяса.
– Надеюсь, эти времена не скоро настанут, – передернулся Игорь. – Как можно есть такую гадость?
– Люся, налейте всем чаю, – попросила я, – и принесите хлеб, сыр, масло.
– Так все в шлендропопель ушло, – развела руками креативная повариха.
– Кстати, я пирожки купил, – потер руки Феликс, – вот ими и поужинаем.
– Пейте медленно, – тоном учительницы первого класса завела Людмила, – не одним махом. Надо почувствовать потрясающий вкус, насладиться каждой капелькой.
– А заварка не содержит какие-нибудь паучьи ноги или хвосты обезьян? – поинтересовался полковник.
Люся отошла от стола.
– Мясо в чаек не кладут. Там одна трава. Ну? И как?
Маша, Игорь, Феликс и полковник почти одновременно глотнули из своих кружек, я замешкалась, потом решила тоже отхлебнуть настой, но глянула на домочадцев и враз потеряла желание испробовать зелье. Дегтярев сильно покраснел, Манюня побледнела, у Маневина из глаз текли слезы, а Игорь сидел с полуоткрытым ртом.
– Что? Вкусно? – спросила я. – Эй, почему вы молчите?
Люся схватила калебас, налила из него жидкость в пустую кружку, разом опустошила ее и встряхнулась, как собака, попавшая под дождь.
– Ух! Пробирает! В голове светлеет! Дарья, а вы почему не пробуете?
– Пусть сначала остынет, – протянула я, глядя на окаменевших домочадцев и слушая тихий внутренний голос, который шептал: «Дашечка, если твои родные, которые никогда не умолкают и тараторят без умолку, сейчас лишились дара речи и превратились в статуи, тебе не стоит даже нюхать варево. То, что лишило голоса полковника, совершенно точно не сравнимо ни с чем по мерзкому вкусу. Вспомни, когда вы летали в Мексику смотреть на пирамиды майя, в местном баре туристам подали пунш по рецепту индейцев». Да уж, ничего более отвратительного я в своей жизни не пробовала. Мне судорогой свело желудок, горло перетянуло ремнем, язык вспыхнул огнем, выдавить из себя хоть один звук было невозможно. А Дегтярев бойко комментировал свои ощущения от напитка, не стану повторять, с чем он его сравнивал, самая мягкая оценка была про анализ осла, больного коровьим бешенством. На мой взгляд, смелое заявление. Разве ишак может подцепить недуг, которым страдает крупный рогатый скот? И откуда Дегтярев знает, каков анализ на вкус? Он что, его пробовал раньше?
– Чаек чуть тепленький, – закудахтала Люся, – хлебайте смело, не обожжетесь!
Я еще раз посмотрела на застывшие фигуры домочадцев и почувствовала стойкое нежелание влить в себя даже каплю настоя. И тут откуда ни возьмись появилась Мафи, она подбежала к столу и одним махом опустошила мою чашку.
– Вот пакостина! – возмутилась Люся. – Сейчас еще вам налью, в колбасе много чаю, не переживайте, хватит на три-четыре порции.
Мафи оглушительно чихнула. Из пасти собаки вылетело белое облако. Псина подняла уши и издала звук, похожий на стон, нечто, смахивающее на дымок, стало медленно куриться над ее макушкой. Через секунду свернутый колечком хвост Мафуши распрямился, задрался, и из ее филейной части повалил фиолетовый дым. В гостиной ощутимо завоняло не очень чистым туалетом, где интенсивно использовали дезодорант с ароматом лаванды. Потом Мафи икнула, вздыбила шерсть, села столбом и тоскливо завыла. Из ее пасти вываливались клубы синего дыма.
– Что это с ней? – удивилась Люся. – Вам налить свеженького?
– Не-ик надо, – прозаикалась я, изумленно глядя на утопающую в лиловом облаке Мафи.
– Ик! – звонко произнес Дегтярев.
– Господи, – прошептала я, наблюдая, как от головы полковника исходит дым того же цвета, что и из попы собаки, – о‑о‑о! У тебя из ушей чадит.
Следом за Александром Михайловичем икать начали Машка, Игорь и Феликс.
– Вкуснота! – причмокнула Люся, допивая вторую порцию. – Бодрит, веселит, оздоравливает.
