Через пару недель мы смогли понять, что основной мишенью варваров является не Лавадия, а Креония, именно мы. История повторяется? Наши шпионы выяснили, что пираты заплатили наёмникам, чтобы те вошли в число их армии. Варвары, со своей стороны, заручились поддержкой Северна, ведь те пообещали, что не заметят, как двадцатитысячное войско, состоявшее из убийц и грабителей-пиратов, пройдёт по их территории прямиком к нашим границам. Интересно, что скажут на это жители южных земель Северна? Ведь они тогда пострадали от набегов пиратов.
Когда к пиратам присоединятся варвары, мы вообще не могли предположить. Но, ведя переписку с Ричардом, я подозревала, что Лавадию предпочтут оставить на десерт. И для того, чтобы предотвратить грозящую и надвигающуюся опасность, нам нужно было действовать сообща, объединить свои усилия в борьбе с противником. Энтони воспользовался своим добрым именем в своём родном королевстве и попросил его правителя встать на нашу сторону – тот согласился и мы пообещали ему отдать все отобранные у пиратов припасы, пленных, оружие и прочие ценности. Все готовились к войне и знали, она вот-вот начнётся.
Маргариту привезли мне всего на день. И то мне пришлось скоро с ней разлучиться, т. к. к нам прибыл посол предполагаемого государства-союзника.
Дочь росла не по годам, а по дням. Мне она показалось какой-то уж слишком большой для своих лет. Ведь только недавно я заплетала её рыжие волосы в косы и читала ей сказки на ночь. Конечно, я преувеличивала, и моя дочь была ещё слишком мала, но для меня каждая изменившаяся в ней вещь была важна. У меня щемило в груди, когда я узнавала о первых достижениях Маргариты и понимала, что не видела их своими глазами.
Вначале мы с ней прогулялись по замку, я показала любопытной дочери все комнаты, а потом, когда ей наскучили рассказы обо всех наших предках, она попросила покататься с ней верхом. И хоть сейчас было не самое лучшее время для этого, я не могла отказать дочери в такой маленькой просьбе. Какой-то конюх оседлал нам коней, и я радовалась тому, что это был не Уильям, и моей дочери не довелось встретиться с ним. Ведь дети, особенно маленькие, такие простодушные, что не зная всех правил хорошего тона, могут наговорить чего-то неуместного и даже обидного в сторону того или иного человека. Кроме того, я сильно боялась, что моя дочь, ещё впечатлительней меня самой, просто напугается, увидев этого несчастного человека. Но, к моему сожалению, ко мне подошёл мистер Кофер, не заметив рядом со мной прелестную дочурку.
– Доброе утро, ваше величество, решили покататься сегодня верхом? – С едва заметной улыбкой произнёс Уильям. Я даже удивилась тому, как легко он это произносил. Делает вид, что забыл, как я таращилась на него с испугу? Но тут меня за подол платья дёрнула дочь.
– Королева-мать, а кто этот красивый человек? – С интересом спросила она, глядя на Уильяма.
Меня привёл в смущение этот вопрос, я едва заметно оглянулась, не имела ли она в виду кого-то другого. Но, не найдя рядом с нами никого другого, я подумала, что дочь просто хочет быть вежливой с незнакомцем. Уил посмотрел вначале на неё, потом на меня, озадаченную, и пришёл мне на выручку, засмеявшись и пожав плечам.
– Да какой ведь я красавец, ваше высочество? Вы, верно, шутите? – Без какой-либо обиды просто спросил Уильям.
– Ну как же, – широко распахнув сочные глаза, произнесла принцесса. – Вы весь светитесь таким ярким светом, что нет сомнения, вы – святой. А все святые мученики красивые. – Тут уже я не могла сдержаться и засмеялась простодушию своей дочурки.
– Простите, принцесса, но тут я с вами согласиться не могу. Вероятно, мученики от того и мученики, что некрасивы.
Маргарита задумалась на мгновение и выпалила:
– Я обязательно изучу этот вопрос! – И направилась куда-то в сторону, как будто всерьёз намерена была сейчас решить эту нелёгкую задачку, которую перед ней поставил незнакомец.
– Умна не по годам и упряма, что делает её похожей на мать. – Выпалил шталмейстер.
– Что? А вы разве знаете, какая я? – Усмехнулась я его словам.
– Ну, только упрямица может оставить своих придворных и пойти поить лошадь в лес без стражников.
Я знала, что человек такого происхождения не имеет права так легко со мной говорить, но мне так опротивел за все эти годы придворный этикет и льстивые речи всех окружающих, что я не останавливала Уильяма. Мне даже нравилось то, что он со мной откровенен.
– Тогда где же здесь проявился мой ум? – Засмеялась я.
– Если и не здесь, то во многом другом. Мне о вас многое рассказывал Энтони. Он в вас души не чает. – Улыбнулся Уильям.
– Да, он мне об этом рассказал, и мне жаль, что я не успела с вами познакомиться ближе. Кроме того, я хотела вас поблагодарить за тот случай, когда я проявила своё упрямство, – покраснела я.
– Рад служить вам и вашему королевству. – Низко поклонился мне он.
– Ступайте за конём. Вы поедете с нами, – сказанное мною по тону напоминало совсем не приказ, а, скорее, приглашение. Мой спутник действительно засиял, и теперь я поняла свою дочь. Дети не такие слепцы, как взрослые, они видят гораздо больше, чем мы. Я уверена, что Маргарита увидела в Уильяме красоту, потому что для неё не так важна была внешняя оболочка человека. Она увидела в нём его светлую душу, и этот свет ослепил её своей яркостью. Как же я была такой слепой?
Маргарита ещё неуверенно держалась в седле, поэтому поводья её лошадки держал конюх. Мы неторопливо скакали верхом по западной части столицы, где было не людно и можно было напоить лошадей из озера. Я показывала дочке те места, которые когда-нибудь станут её собственными. Не знаю, почему, но я сомневалась, что смогу родить ещё одного ребёнка. За семь лет мы делали с мужем множество попыток, но нам удалось зачать лишь дочь. Конечно, как женщина, я должна была не прекращать надеяться. Я хотела детей, хотела родить сына – будущего наследника престола, ведь понимала, что моей дочери будет так же нелегко, как и мне когда-то. Но что-то внутри меня говорило, что я не смогу больше зачать. Я не делилась этими мыслями со своим мужем, т. к. он хотел иметь большую семью, которую, увы, я ему дать не могла. У моей матери ведь тоже родилась одна дочь. Надеюсь, мой муж не перестанет меня любить из-за этого, да я и перестану себя винить во всём. У меня была самая красивая принцесса-дочь, и было бы грешно с моей стороны жаловаться на Бога и свою судьбу, которые подарили мне её.
Уильям ехал всё время подле меня, как будто бы боялся, что я снова попаду в какую-то передрягу. Мне было приятно его присутствие, и я сгорала от желания познакомиться с ним ближе. Но мы обмолвились лишь парой слов, так как всё остальное время мы восхищённо наблюдали за моей дочерью. Когда Уил смотрел на неё, мне кажется, он вспоминал о своей семье. Ведь если бы не та трагедия, он бы и сам сейчас мог любоваться красотой своего молодого сына. Мне было так жаль его, но я старалась не показывать ему этого чувства, т. к. понимала, что такому человеку, как он, явно уже опостыла жалость людей.
