А мужчина похож…
На следующей фотографии забавная девчушка подросла, вытянулась и напомнила мне гадкого утёнка из сказки…
А на следующей вновь была малышом. Распахнув большие тёмные глаза, она недоуменно смотрела на окружающий мир и, казалось, не могла понять, как сюда попала.
К сожалению, когда ты вырастешь, то поймёшь это слишком хорошо…
Мой взгляд скользнул на очередное фото.
Гадкий утёнок подрос и начал превращаться в довольно симпатичного лебедя. Как же мне знакомо его лицо! Особенно глаза… Хотя, чему тут удивляться — они являются полной копией глаз той миловидной женщины, её матери.
Мама…
Но откуда я всё-таки знаю этого ребёнка? Эта девочка носит смешное платьице и умеет мило улыбаться. Причём, становится на удивление похожа на ту, более позднюю фотографию…. Как будто эти фотографии — близнецы, только девочки на них разного возраста… Господи, ну почему, почему у меня нет детей, ведь они — такие милые…
Что-то горячее и нестерпимо жгущее пронеслось внутри. Для чего я нахожусь в этом месте? Зачем я смотрю на фотографии, лица на которых кажутся мне знакомыми?
Почему?..
Додумать я не успела. Невидимка вновь схватил меня железной рукой. Не в силах произнести ни слова, я бросила на лицо девочки прощальный взгляд, силясь напоследок разгадать её тайну нахождения здесь. Рука дёрнула за поводок, я грохнулась на колени, но в полете успела разглядеть, что было изображено на последней картине.
Не фотографии, а именно картине.
Букет ярких красивых цветов.
«Наверное, сентябрьские», — глупо улыбаясь, подумала я.
А потом всё поглотила тьма.
5 сентября. Утро
Пробуждение было настолько тяжёлым, что я не хочу о нём вспоминать. Когда я пришла в себя, жутко болела голова, ужасно ныли височные кости и мелко дрожали пальцы правой руки. Полли сидела рядом и наблюдала за мной с печальным видом. Что-то не понравилось мне в этом взгляде, и я сразу смежила веки. И услышала тихий, бесконечно далёкий, словно не её голос:
— Бедная миссис Джина…
— Почему? — выдохнула я, не открывая глаз.
— То, что произошло вчера — ужасно… — голос совсем затух, словно язычок пламени, отбившийся от костра. — Я думала, мы не сумеем вас спасти…
— Консилиум… — судорожно сглотнула я. — Теперь мне не пройти эти проклятые тесты?
— Не знаю, — печаль с глухим стуком захлопнула дверь.
— Так что же всё-таки происходит? — я, наконец, открыла глаза. — В конце концов, вы можете объяснить, чем вызваны мои приступы?
— Нет…
— Тогда какого чёрта…, — я начала приподниматься на кровати, но внезапная слабость толкнула меня обратно. — Что со мной?
— Главный распорядился дать вам большую дозу успокоительного, — шёпотом сообщила Полли. — Вы вчера здесь такое вытворяли… Всю палату перевернули вверх дном…
— Чёрт! — в бессилии выругалась я. — Зачем вы постоянно пичкаете меня этой гадостью? Так я никогда не поправлюсь! Всё! Мне это надоело! Я требую, чтобы здесь немедленно появился мой отец!
— Каким образом? — ахнула Полли. — Я ведь даже не знаю, как с ним связаться…
— В таком случае, пойдите и узнайте! — гаркнула я. — Что вы тут передо мной комедию ломаете? Наверняка он оставил свои координаты! С таким отношением ко мне каждую минуту что-нибудь может случиться!
— Вряд ли, вряд ли… — запричитала женщина.
— Ну? — яростно вскрикнула я.
Полли аж подбросило. Впечатление было такое, словно под ней разорвалась хлопушка, и на какое-то мгновение мне стало весело. Но я быстро подавила в себе смех.
— Ещё раз крикнуть? — зловеще прошипела я.
Полли как ветром сдуло. Даже здесь было слышно, как цокали по ступенькам каблучки её стареньких, потёртых туфель.
«Какой сволочизм!» — поджав губы, подумала я.
Ощущение слабости усилилось. Эмоциональный взрыв унёс с собой последние силы. У меня закружилась голова, я почувствовала сильную тошноту, и глаза закрылись сами собой.
5 сентября. День
Сон, который я увидела, был настолько диким и кошмарным, что не поддавался никакому логическому объяснению. Снова мужчина, повернувшись ко мне спиной, убегает прочь. Но вдруг — останавливается и… неожиданно исчезает…
Я остаюсь в полной темноте и растерянно хлопаю глазами. Правда, и темнотой это не назовёшь — мглистая серая дымка, которая окутывает всё вокруг, похожа на прокисший молочный кисель. А потом мужчина появляется вновь.
Справа.
Я поднимаю руку, хочу до него дотронуться, он замирает, но тотчас же пропадает, причём крайне неторопливо. Так обычно проявляется фотография, только сейчас происходит обратный процесс. Затем я снова замечаю его, но уже чуть поодаль, и знаю, что не смогу до него дотянуться. От растерянности и беспомощности я кусаю губы и чувствую, как на глазах появляются слезы. Мужчина испаряется вновь, потом опять появляется, но я вижу его уже совсем в другом месте, совершенно с противоположной стороны.
Всё это происходит настолько медленно, что я успеваю заметить, как его фигура делится на несколько себе подобных, и они по очереди тают в воздухе.
Потом он возникает прямо передо мной, и опять спиной. Настолько близко, что я запросто могу протянуть руку и дотронуться до него. Но я уже не хочу. Объяснить почему, не могу, да и не пытаюсь — нет желания. Вместо этого хочется задать ему несколько вопросов.
— Это ты, Ник? — я удивляюсь, потому как чувствую, что губы плотно сжаты.
Голос звучит где-то внутри меня…
Его плечи вздрагивают.
— Почему ты не отвечаешь? — в моём внутреннем голосе появляются требовательные нотки.
Плечи слегка обмякают.
— Я думаю, что тебе сказать, — слышу я.
Самое непонятное — что он разговаривает моим же голосом.
«Да что это такое? — гневно думаю я. — Лица я не вижу, настоящего голоса не слышу! Будто кто-то специально препятствует!».
— Ник! — со злостью выкрикиваю я и чувствую, как что-то холодное сдавливает грудь. — Сейчас же перестань валять дурака! Я хочу знать, почему ты постоянно убегаешь? Почему ты не хочешь со мной поговорить?
— А о чем нам разговаривать? — мой голос становится настолько унылым и бесцветным, что я невольно вздрагиваю. — Ты же поставила на мне крест! Ты вычеркнула меня из своей жизни!
Чудеса! Я разговариваю сама с собой, причём, действительно получается диалог! Как мне ни тяжело, я стараюсь не обращать на это внимания.
— Кто тебе такое сказал? — мой голос становится похож на шипение гремучей змеи. — Из чего ты сделал эти выводы?
