Оставленный нами на страже у арсенала, вымотанный до предела дядя Наум все-таки не выдержал и задремал. Поэтому он и проворонил группу людей, подошедшую к арсеналу по коридору. Смотри Кауфман в оба, он без труда засек бы появившегося там на десять минут раньше человека. Им был Деструктор – один из «Всадников Апокалипсиса», патрулирующий подступы к арсеналу. Деструктор не разглядел спавшего в уголке Наума Исааковича, зато сразу же заметил распахнутые двери арсенала. Предчувствуя самое худшее – проникших в оружейную комнату фиаскеров, – дозорный сломя голову бросился за подмогой.
Хатори Санада лично явился к оружейной комнате в сопровождении мощной группы поддержки, удостоверился, что Деструктору действительно не померещились взломанные ринголиевые двери, а после этого с удивлением обнаружил у входа щуплого человечка, спящего на контейнере с оборудованием. Вид у человечка был настолько мирный, что принять его за злобного фиаскера можно было разве что сослепу.
Пробуждение у дяди Наума выдалось не из приятных. Нависшая над ним толпа плечистых незнакомцев являла собой не кошмарный сон, а суровую реальность. От испуга у Кауфмана перехватило дыхание, поэтому он и не сумел нас предупредить.
У нежданных гостей сразу же появилась масса вопросов к Науму Исааковичу, на которые он принялся сбивчиво, но охотно отвечать. Кауфмана безмерно радовало, что гости верят ему на слово и не выпытывают ответы при помощи пудовых кулаков. А когда взломщик обмолвился, что пришел сюда не один, а в компании капитана Гроулера, гнев незнакомцев сменился удивлением и они стали заметно дружелюбнее. После этого Кауфман окончательно уверился, что телесные наказания за вторжение на чужую территорию отменяются. Он даже с гордостью признался высокомерному тучному человеку – явному лидеру пленившей его группы, – каким образом вскрыл двери арсенала. И хоть Санада из объяснения все равно ничего не понял, однако выслушал пленника с огромным интересом.
Когда мы с Каролиной предстали пред очи арбитра, прибывшие с ним реалеры встречали нас, держа в руках расхватанное с ближайших пирамид оружие. Само собой, что прямо в лоб мне никто не целился, но поспешность, с какой парни вооружились, и их настороженное поведение выдавали, что доверия к нежданно-негаданно явившемуся капитану Гроулеру у них нет. К тому же идущая за мной экипированная по-боевому Каролина была, как и ее отец, в кругах реал-технофайтинга настоящей «персона инкогнито». Чужаки в оружейной комнате также заставляли нервничать Санада и компанию.
Я тоже рисковал, выходя к собратьям с открытым забралом, но только так можно было доказать наши мирные намерения. Арбитра и реалеров удивило наше появление, меня, в свою очередь, удивило такое количество знакомых людей на стадиуме. По личному опыту я знал, что в межсезонье реалеры предпочитают отдыхать где угодно, лишь бы подальше от «Сибири» – за три месяца турниров стадиум, в котором приходилось торчать практически безвылазно, успевал всем нам изрядно надоесть. С Хатори все ясно: он – босс и мог быть на службе даже в межсезонье; кое у кого из реалеров тоже могли найтись причины заглянуть на «Сибирь». Но что за повод пригнал сюда в полном составе «Всадников Апокалипсиса» и некоторых членов других команд? Вряд ли они собрались здесь после начала всепланетной трагедии. Чтобы созвать столько народу, требовалась, во-первых, связь, а во-вторых, инстант-коннектор – подавляющая часть присутствующих здесь проживала гораздо дальше, чем мы, а добросердечный сосед с антикварным автомобилем был только у меня – уверен на сто с лишним процентов. Хотелось бы знать, что происходило на «Сибири» в день Большого Катаклизма и почему это благородное собрание до сих пор не желает расходиться…
Убедившись, что застигнутые врасплох гости ведут себя пристойно, реалеры расслабились и расступились, дозволяя мне лицезреть арбитра. Я собрался было поприветствовать их согласно обычаю дяди Наума, но передумал. Мало того, что не оценят, так еще подвох учуют – чего это, дескать, Гроулер вдруг нашим здоровьем обеспокоился? Но, как бы то ни было, встреча с собратьями, пусть и неприветливыми, была для нас предпочтительнее, чем столкновение с бандой фиаскеров.
Для Каролины момент встречи выдался вдвойне волнительным, ибо ей в кои-то веки довелось живьем увидеть своего кумира. Капитан «Всадников» Ахиллес сопровождал арбитра и также успел вооружиться. Сказать по правде, сегодня Блондин, как мы частенько величали его за глаза («Курносый и белокурый грек – это нонсенс!» – заметил нам однажды по этому поводу Рамфоринх, как раз и бывший, в отличие от Ахиллеса, чистокровным греком), уже не походил на канонический эталон реалера, каким привыкла видеть его Кэрри: всклокоченные волосы, помятое лицо, небритость, поношенная одежда; впрочем, все мы за два месяца жизни в Жестоком Новом Мире так или иначе утратили прежний картинный облик всенародных любимцев… Но для преданных поклонниц, наподобие Каролины Кауфман, это, разумеется, не должно было служить поводом для разочарования.
Я бросил на Кэрри настороженный взгляд, ожидая от нее типичной для болельщицы восторженной реакции, пусть даже непроизвольной – как-никак момент обязывал, – но девушка вновь удивила меня своим потрясающим хладнокровием. Несомненно, эмоции переполняли Каролину, и это было заметно по румянцу, выступившему у нее на щеках. Но то, что румянец – признак волнения, догадывались лишь я, немного знающий дочь Наума Исааковича, да ее отец. Для Хатори, Ахиллеса и «Всадников» смятение Кэрри оставалось в тайне. Они наблюдали уверенную молодую особу, которая знала себе цену и в то же время не выходила за рамки приличия, обязательные для новичка. Девушка держалась на полшага позади меня, показывая всем, кто ее капитан и кому она подчиняется. И пусть это был лишь вынужденный спектакль, я чувствовал себя польщенным – Ахиллес и его ребята наблюдали перед собой хоть маленькую, но слаженную команду реалеров, даже не подозревая, что образовалась она каких-то пять минут назад.
Оправдательный приговор, вынесенный мне после гибели Спайдермена, не повлиял на отношение «Всадников» к невольному убийце их бывшего капитана. И пусть новый капитан сумел-таки вывести команду обычных середняков к чемпионскому титулу – что так и не успел сделать покойный Спайдермен, – Ахиллес до сих пор любил при случае высказать, какого великого человека лишился реал-технофайтинг благодаря моему стремлению победить любой ценой. Конечно, во многом Блондин был прав. Но когда он вновь и вновь повторял свои обвинения во всеуслышание, я начинал подозревать, что Ахиллес не столько поддерживает память о действительно великом реалере, сколько не дает высохнуть пятну позора на моей репутации. Естественно, что он делал это с определенным умыслом. Несмотря на потерю лидерства, «Молот Тора» был и оставался для «Всадников Апокалипсиса» серьезным конкурентом, бороться с которым следовало как на арене, так и вне ее. Я тоже не питал любви к конкурентам, однако считал, что выяснение отношений не должно выходить за пределы полигонов. Вне стадиума текла совершенно другая жизнь, которую я всегда разграничивал со спортивной карьерой. Многие не соглашались со мной. Даже члены моей команды порой настаивали, чтобы я отвечал на словесные нападки конкурентов адекватным образом, но втянуть меня в околотурнирные дрязги пока еще никому не удалось.
