— Но разные стили и направления в интерьере я много раз видела в различных музеях, а вот так пройти по настоящему, не приукрашенному никакими музейными изысками подземелью удалось впервые.
Они немного помолчали, отдыхая, пока издалека не послышался звонкий цокот копыт по плотно утрамбованному гравию. Через пару минут к ним лихо подкатила открытая коляска с веселым грумом, сидящем на высоких козлах.
Приподняв шляпу с забавным пером на тулье, грум сделал приглашающий взмах рукой, и граф, открыв дверцу перед своей дамой, подсадил ее на довольно высокую ступеньку. Устроившись на мягком кожаном сиденье рядом с Джеймсом, Лорен с удовольствием принялась осматривать окрестности.
Коляска не спеша катилась по дороге среди высоких деревьев, чуть покачиваясь на мягких рессорах, что придавало движению еще большую прелесть. Ровные газоны и клумбы с прекрасно подобранными по цвету и росту цветами радовали глаз. Все дорожки были посыпаны желтым речным песком, и по ним наверняка было очень приятно гулять. В центре парка рядом с круглой белоснежной ротондой бил украшенный обнаженными фигурами пухлых херувимов и речных наяд фонтан.
В общем, всё было очень красиво и чрезвычайно, даже по английским меркам, ухожено. Лорен это должно было бы нравиться, но почему-то не нравилось. Может быть, потому, что Джеймс не отодвинулся от нее, хотя она больше не нуждалась в его поддержке, а, наоборот, сел так близко, что его горячее бедро вплотную соприкоснулось с ее ногой, а рука по-хозяйски расположилась на ее талии.
Это волновало ее куда больше, чем красоты графского поместья. У нее даже мелькнула мысль, что Джеймс, вполне возможно, придет к ней в спальню этой ночью, и она передернулась от захлестнувшего ее возбуждения.
Коляска плавно подкатила к главному входу в замок. Быстро спрыгнув на землю, Джеймс помог спуститься своей спутнице. Ступив на землю, Лорен ахнула. Натруженные с непривычки ноги так ныли, что, казалось, она не в состоянии сделать ни шага.
— Тебе помочь?
Его сочувственный голос вызвал у Лорен приступ негодования. Чем он может ей помочь? Ноги ей поменять, что ли? Или инвалидную коляску привезти? Сделав еще шаг, она сморщилась от острой боли. Не дожидаясь больше просьб о помощи, Джеймс подхватил упрямицу на руки и большими шагами прошел в замок.
Она испугалась. Не хватало еще встретить слуг или, не дай боже, его родителей!
— Отпусти меня, я и сама могу идти! — ее протест был столь слабым, что Джеймс и не подумал обратить на него внимание. Молча пройдя мимо бесстрастного, как и полагается в подобных поместьях, дворецкого, он всё такими же равномерными широкими шагами преодолел немаленькое расстояние до ее апартаментов и поставил на пороге.
С ласковой фамильярностью погладив ее щеку, предложил:
— Мы опоздали на ленч, но, если хочешь, можешь поесть у себя в комнате. Чего бы ты хотела?
У нее искренне вырвалось:
— Ничего, кроме горячей ванны!
Рассмеявшись, он согласился:
— Ладно. Но если ты всё-таки чего-либо захочешь, то просто вызови горничную.
Едва за ним закрылась дверь, она стащила с распухших ног надоевшие кроссовки и с сочувствием посмотрела на свои покрасневшие ступни. Пройдя в ванную, скинула одежду и забралась в огромную ванну, не дожидаясь, когда наберется вода.
Освежившись, быстро переоделась к ужину и выглянула из дверей.
Джеймс уже шел к ней из своих комнат, элегантный и спокойный, как обычно. Они под руку спустились вниз, в столовую, и принялись за ужин в полном одиночестве.
На недоуменный вопрос о его родных граф небрежно пояснил:
— Они улетели обратно в Америку. У отчима там бизнес, он не может оставлять его надолго. Они просили извиниться за то, что не попрощались, мы с тобой в это время как раз бродили по подземелью.
От мысли о том, что они остались в доме одни, ведь прислуга в аристократических кругах в расчет никогда не принималась, у Лорен по всему телу пронеслась волна взволнованной дрожи. Что же ей предстоит?
Принесли ужин и они с удвоенным аппетитом принялись за поданные деликатесы. После десерта, состоявшего из краковских пирожных, взбитых сливок с душистой клубникой и разнообразных фруктов, Джеймс повел Лорен пить чай на небольшой круглый балкончик.
Багровый круг солнца быстро закатился, и над парком нависла темнота, нарушаемая лишь стилизованными под старину фонарями, лучами расходившимися по центральным аллеям.
— Я не приглашаю тебя прокатиться вечером по парку, ты для этого слишком устала. — Он устремил на нее задумчивый взгляд и ласково провел пальцами по внутренней стороне ее ладони. Немного помолчав, произнес тихим низким голосом: — Ты понимаешь, что такой мужчина, как я, никогда не станет так настойчиво ухаживать за девушкой без всякой цели. К сожалению, эта цель не так благовидна, как бы мне хотелось. Мы слишком далеко отстоим друг от друга на социальной линейке. — Она смущенно потупила взгляд, признавая его правоту. — Но давить на тебя я никогда не буду. Поэтому предоставляю выбор: ты можешь спокойно спать в своей постели, или, — тут он значительно понизил голос, подчеркивая важность сделанного предложения: — прийти ко мне. Если ты это сделаешь, я буду счастлив. Если нет, значит, такова твоя воля. Я буду ждать тебя всю ночь.
Он снова с нежной силой сжал ее ладонь, заставляя подчиниться своему желанию, но она мягко вытянула ее из его требовательной руки, понимая, что ей нужно всё хорошенько обдумать. Как ни странно, но после хождения по подземелью его обаяние уже не казалось ей фатальным и перспектива стать его любовницей не влекла к себе чувственной прелестью, хотя и не потеряла определенного соблазна.
Удостоверившись, что Лорен больше всего хочет оказаться в своих покоях, Джеймс, выполняя свое обещание не давить на нее, позвал дворецкого и попросил проводить мисс Смит в ее апартаменты. На сей раз путь показался Лорен вовсе не таким длинным, как обычно с Джеймсом, и она даже заподозрила, что тот водил ее гораздо более длинным путем. Но зачем? Подольше побыть с ней? Это показалось ей вполне естественным для влюбленного или хотя бы охваченного страстью мужчины, и Лорен всерьез задумалась над его предложением.
С одной стороны, о любви, доверии, или хотя бы привязанности, не было сказано ни слова, и это ее отталкивало. Ничего приятного для нее в этом не было. Но и неприятного — тоже. Джеймс всего лишь был честен с ней. Он совершенно прав, они слишком разные и по социальному происхождению и по образу жизни, чтобы она могла надеяться на нечто большее, чем провести несколько ночей в его постели.
Такие, как Джеймс, женятся на женщинах своего круга и положения. Это огорчало, но изменить что-либо было не в ее силах. Оставалось смириться и решить, стать ли его любовницей или вести всё тоже аморфное существование, которое она вела до встречи с ним.
Припомнив страсть, вожделение, все те волнующие и незабываемые чувства, что овладевали ею в его объятиях, Лорен спонтанно решила — пойду! Пусть ненадолго, но познаю страсть и негу, о каких читала только в любовных романах. Ведь Джеймс наверняка очень опытный любовник. И с изрядной долей горечи добавила: будет о чем вспомнить в старости. К тому же она явственно уловила невысказанный, но витавший в воздухе намек: если она не придет к нему этой ночью, между ними всё будет кончено. Не будет больше так ценимых ею в последнее время свиданий.
