Сколько времени Софи просидела тут, любуясь фонтанами, она не знала, часов у нее не было. Вдруг вдали раздался зычный голос зовущей ее Мэдди:
– Мисси Софи! Пора обедать!
Софи немного удивилась, для обеда рановато, хотя для ленча уже поздно. Но, похоже, распорядок дня здесь вовсе не тот, к которому она привыкла, живя на Севере. С матерью они обедали тоже рано, рано и ужинали. И, только переехав в Нью-Йорк, она, по обычаю северян, привыкла и обедать, и ужинать поздно. Не дожидаясь, когда настойчивая Мэгги доберется до ее убежища, Софи встала и пошла ей навстречу.
Обед был еще обильнее, чем завтрак: закуски, потом еще несколько перемен блюд, каждое из которых было вкуснее предыдущего. Софи с ужасом подумала, еще несколько дней такой обильной пищи, и она просто не влезет ни в один из своих нарядов.
После обеда она принялась бесцельно бродить по дому, заглядывая во все комнаты подряд. На третьем этаже попыталась зайти в одну из комнат, но дверь была заперта. Пожав плечами, хотела пройти дальше, но тут из комнаты напротив выглянул темнокожий мужчина в строгом темном костюме. Оценивающе на нее посмотрел, и она ответила ему дерзким взглядом. Пусть не думают, что, если ее привезли сюда обманом, то она будет, как паинька, сидеть в своей комнате и ждать своего повелителя!
Мужчина поклонился и представился:
– Я Хьюго, здешний дворецкий. Я вижу, вам хочется зайти в кабинет. И хотя мистер ДжиДжи не терпит там посторонних, к вам, я думаю, это не относится. – И, достав из кармана, ключи, он отпер дверь.
Расправив плечи, будто собираясь с кем-то воевать, Софи медленно зашла в кабинет. На первый взгляд здесь ничего особенного не было, массивные книжные шкафы вдоль стен, заполненные большей частью энциклопедиями и справочниками, большой письменный стол у окна, на котором стоял компьютер последнего поколения, масса офисной техники на длинном приставном столе и дорогой письменный набор на маленьком журнальном столике.
Но Софи заинтересовала вовсе не обстановка кабинета. На стене напротив стола висел портрет юной женщины с маленькой девочкой на руках. Она подошла поближе и внезапно поняла, от кого сбежала ее мать, забирая с собой самое дорогое, что у нее было, – свою дочь. На портрете была изображена Кристин с ней самой на руках.
От сделанного открытия Софи слегка покачнуло, и она упала на кожаный диван, стоявший посредине кабинета. Надо немедленно предупредить об этом маму! Но вот только как это сделать?
Она бросилась к телефону, но вместо ожидаемого гудка ей ответил доброжелательный женский голос:
– Какой набрать для вас номер, мисс?
Итак, здесь был коммутатор! Неужели набрать телефонный номер самому для ее отца непомерный труд? Она в очередной раз пожалела, что сотовый остался в сумочке, которую ей так и не отдали, теперь понятно, почему. Отец решил добраться до Кристин прежде, чем она сможет ее предупредить! Но для чего? Чтобы помириться с ней или, наоборот, наказать за ослушание?
Софи знала, что ее нежная, ласковая мать в тех вопросах, которые считает жизненно важными, может быть тверда, как кремень. Нашел ли ее Джаром или еще нет? И если нашел, то что там сейчас происходит?
Мисс Кристин Аддисон пребывала в растерянности. Она не понимала, что происходит. Позавчера зазвонил ее стационарный телефон, – сотовый она не покупала принципиально, поскольку он очень вреден для здоровья, – и, когда она приветливо ответила стандартное «слушаю вас», вначале повисло странное молчание, потом приятный женский голос сообщил, что американская служба информации проводит опрос населения, и принялся задавать ей множество нудных вопросов.
Когда Кристин совсем уж хотела извиниться и положить трубку, ей сказали:
– Огромное спасибо, вы нам очень помогли! – и отключились.
Странно, но после этого заурядного звонка у Кристин долго не проходил неприятный осадок. Но самое худшее было впереди. Сегодня, как обычно, к восьми часам утра придя на работу, она обнаружила, что миссис Лейн продала свою практику. Новый стоматолог, крупный самоуверенный мужчина, объявил, что у него свой штат помощников, и в ее услугах он не нуждается.
Как такое могло произойти? Еще вчера они с миссис Лейн работали как обычно, и она записала на прием на следующие дни несколько человек. Она могла поклясться, что миссис Лейн и в мыслях не держала продавать практику, уж тем более не предупредив ее.
Но когда она позвонила домой бывшей работодательнице, та подтвердила крайне сконфуженным тоном:
– Конечно, это так неожиданно, но мне сделали предложение, от которого невозможно было отказаться. Но ты не волнуйся, я перевела на твое имя зарплату за два месяца, как и положено при сокращении. Так что ты сможешь отдохнуть перед тем, как начнешь работать снова.
Это было легко сказать, начать работать снова. Если оставить в стороне то, что за всю жизнь единственным местом работы Кристин была частная практика миссис Лейн, и она попросту забыла все, чему училась в колледже, где ей в Атланте найти более-менее приличное место? Хоть Атланта и большой город, но Кристин не думала, что немолодую уже женщину, – а сорок два далеко не молодость, – где-либо ждут с распростертыми объятиями.
Конечно, если постараться, работу найти можно, пусть и не по специальности, но вот будет ли она хотя бы наполовину так приятна, как работа у миссис Лейн?
Забрав из чужого теперь кабинета свои вещи, Кристин пришла домой. Чтобы взбодриться, приготовила чашечку крепкого черного кофе, и устроилась в небольшой гостиной у открытого окна. Было раннее утро, солнце еще не жарило, и она неспешно пила кофе, наслаждаясь легким ветерком. День обещал быть хорошим, и она раздумывала, чем бы ей заняться. Может быть, в самом деле отдохнуть?
Отпуска у нее, впрочем, так же, как и у миссис Лейн, не было лет восемь. А в тот единственный выходной, что полагался ей на неделе, она старалась переделать накопившиеся домашние дела. Она практически никогда не развлекалась, да и не умела это делать, поэтому неожиданное безделье восприняла как своего рода наказание. Конечно, если бы рядом была дочь, она сразу бы нашла матери занятие по душе.
Возможно, они бы даже съездили куда-нибудь, может быть даже на Ямайку, поваляться на белоснежных пляжах острова. Но Софи была далеко, и посвящать ее в свои неприятности Кристин не хотела. У дочери и у самой были проблемы, и, как подозревала Кристин, весьма сложные. Уж слишком деланно-спокойным голосом разговаривала с ней дочь последние два года. И не приезжала домой даже на каникулы, хотя прежде делала это постоянно.
Допив кофе, Кристин пошла на кухню ополоснуть чашку, но неожиданно прозвеневший звонок заставил ее подойти к двери. Ее небольшой домик стоял в ряду таких же стандартных и безликих коттеджей, и она была уверена, что кто-то из соседок, увидев ее в окне, пришел немножко поболтать. Вокруг жило немало домохозяек, для которых общение было единственной отдушиной в их скучной однообразной жизни.
Подумав, что и ей, вполне возможно, предстоит именно такая жизнь, беззаботно открыла дверь, и застыла, не веря своим глазам, – за порогом стоял Джордан. Он почти не изменился, только на висках среди темных волос ярко светилась седина.
