– Очень вкусно.
И откусила кусочек круассана, стараясь сосредоточиться на вкусовых ощущениях, но не получилось. Если бы у нее во рту оказался кусок пластилина, она не почувствовала бы разницы. Все ее чувства занимал сидевший напротив мужчина.
Но наконец интимная трапеза подошла к концу, причем на подносе не осталось ни кусочка, и ни Сара, ни Джордж не могли бы сказать, кто из них что съел, настолько машинальными были все их действия.
Едва Вуд выкатил за двери опустевшую тележку, как Сара соскочила и бросилась в ванную. Отразившее ее зеркало показало взбудораженную девицу с красными пятнами румянца во все щеки. Сара поморщилась. Она всегда придавала большое значение душевному равновесию, полагая его главным в своей профессиональной деятельности, и теперь попыталась обрести хотя бы подобие спокойствия.
Выручавшая ее ранее в подобные моменты дыхательная гимнастика на этот раз не помогла, как и принятый ею прохладный душ. Наоборот, теперь ей казалось, что у нее горят не только щеки, но и все тело. Бороться с этим она не умела и признала, что сексуальное влечение гораздо более сильное чувство, нежели она полагала прежде, вразумляя заблудших подруг.
Надев плотные черные джинсы и теплый серый джемпер, Сара вышла в коридор и довольно усмехнулась, увидев точно так же одетого Вуда. Он широко улыбнулся и сказал с каким-то непонятным ей подтекстом:
– Мы очень походим друг на друга. Во всем, даже в мелочах. Думаю, в жизни это немаловажно.
Нежно взяв за руку, повел ее на улицу, что-то насвистывая. Сара гадала, что же он имел в виду, когда сказал «в жизни это немаловажно»? Их двоих или просто сделал ни к чему не обязывающее обобщение?
Даже не спросив спутницу, чем бы той хотелось заняться, Вуд привез ее в Гайд-парк. Около пруда с белыми и черными лебедями он остановился и купил у служителя корм в двух плотно запакованных пакетах. Отдав один Саре, другой вскрыл сам и принялся кидать лебедям легкие шарики. Сара последовала его примеру и засмеялась, когда у неспешных горделивых птиц корм стали выхватывать суетливые нагловатые утки. В конце концов рассердившийся на нахалок лебедь зашипел и взмахом мощных крыльев заставил конкуренток держаться подальше. Но те не горевали, с другой стороны пруда подошла группка детей и стайка уток поспешно направилась туда в надежде на поживу.
– Вот так и в жизни, – ты из кожи вон лезешь, стараешься, а какой-то нахал уводит твою добычу из-под носа.
– И часто с тобой это бывало?
Вуд призадумался.
– Да не было еще такого. Но ведь вполне может быть? – И он с затаенным вопросом посмотрел на девушку.
Она пожала плечами.
– Не знаю. Теоретически это может случиться с каждым, но вот случится ли это с тобой, прогнозировать не могу. Не провидец.
Джорджу показалось, что она воткнула ему в сердце нож. Или, по меньшей мере, длинную острую иглу. Он не желал, чтобы Сару кто-то увел. Вуд вдруг понял, что она для него не однодневная интрижка, на что он рассчитывал ранее, а нечто гораздо более серьезное. Но вот насколько более серьезное, он не знал. Да и загадывать так далеко не хотел. Пока достаточно и того, что им хорошо вместе даже в таком непритязательном месте, как общественный парк.
Покормив лебедей, они купили по порции сливочного пломбира с прослойками шоколада и принялись его безмятежно уплетать, устроившись на низенькой полосатой скамеечке. Вдалеке приглушенно играла детская музыка, звучал беспечный детский смех, и Вуд почувствовал себя маленьким ребенком без забот и обязательств.
– У этого мороженого вкус детства. – Сара с удовольствием лизнула белый брикет.
Джордж с завистью проследил за движением ее розового язычка. Сколько ему еще терпеть? Он никогда прежде не ухаживал за женщинами так долго. Все происходило быстро и не затрагивало его ни духовно, ни эмоционально. Но сейчас все было значительно сложнее, что его порой по-настоящему пугало.
Сара доела мороженое и вытерла ладони влажной салфеткой. Она оглянулась в поисках урны, чтобы выбросить использованную салфетку, но Джордж не дал ей это сделать. Со словами:
– У меня тоже липкие руки, – он вытянул у нее из ладони салфетку и вытер свои пальцы.
При этом он пристально посмотрел на нее, и примитивное гигиеническое движение стало вдруг таким интимным, что Сара залилась ярким румянцем и тут же выругала себя. Да что же это с ней! Она же прекрасно понимает, что Вуд с ней просто играет, так отчего же смущается от подобной ерунды?
Побродив по Гайд-парку, они зашли перекусить в одно из летних кафе, во множестве разбросанных вокруг. Под куполом разноцветного шатра оказалось не так уж много народу, все же весна не лето. Заказали пару чизбургеров и кофе. Вуду не очень понравился уличный фаст-фуд, и Сара мягко его подковырнула:
– Конечно, это не твой уровень.
Он не остался в долгу:
– Разве ты большая любительница дешевого фаст-фуда?
Сара пожала плечами.
– Нет, конечно. Но приходится. Порой просто некогда добежать до приличного кафе. А по ресторанам студенты не ходят.
Вуд припомнил, что, будучи студентом, он питался главным образом в ресторанах. Хотя он и не понимал, почему обеспеченная семья врачей держит своих детей практически в черном теле.
Будто услышав его сомнения, Сара раздумчиво сказала:
– Конечно, можно было бы больше денег брать из дома, но не хочется. Нас одновременно учится двое, да еще двое подрастают. К тому же брат недавно женился, и у него уже есть малыш. Но ты об этом уже знаешь, я ездила к нему на крестины. Родители выделили ему долю практики, чтобы он смог содержать семью.
Вуд удивился. Сара никогда прежде не говорила о своей семье.
– Вас у родителей пятеро?
– Ну да. Но родных детей трое – кроме меня, есть еще моя старшая сестра и брат. И двое племянников, которые нам как родные. Но они не сироты, как ты, видимо, подумал. Просто его родители дипломаты, и им постоянно приходится уезжать в горячие точки планеты. Поэтому их дети и живут у нас. Так спокойнее.
Вуд кивнул головой. Он прекрасно понимал, почему детям лучше жить в благополучной семье дяди и тети, чем кочевать по миру с родителями.
Смеркалось, потянуло холодным ветром с Темзы, но им ужасно не хотелось идти домой. В парке опустело, стал слышен гомон птиц и стрекот кузнечиков. Они молча сидели на скамейке, не касаясь друг друга. Джорджу было очень жаль, что скоро придется отсюда уходить. Отчего-то у него появилось неприятное чувство, что они больше никогда уже не будут сидеть так близко, понимая друг друга без слов. Он осторожно, чтобы не спугнуть, обнял Сару и привлек к себе. Она, не возражая, положила голову ему на плечо.
Но вот совсем стемнело, и она с тихим вздохом выпрямилась.
– Нам пора. Мне завтра нужно рано встать, чтобы успеть на занятия. Тебе, кстати, тоже.
