Оглядевшись, она увидела, что в фургоне есть еще какой-то тип, он по размерам не уступал первому, но не собирался пытать ее, а просто рылся в вещах в фургоне. Она замычала и начала дергаться, но этот тип повернулся и приложил палец к губам – точнее, к маске. Потому что он был в маске.
И Кайла Мари, которая не хотела новых пыток, решила, что лучше помолчать…
– Раздевайся, иди в воду…
Два типа – один был тем, за которым она следила, второго она первый раз в жизни видела, – стояли около белого «БМВ» и смотрели на нее. Они приехали сюда на этом «БМВ», вытащили ее на пустынный, безлюдный берег и разрезали скотч, которым она была связана. И Кайла Мари впервые за свои двадцать с лишним лет почувствовала, что значит смерть…
Смерть на этом песчаном берегу. Смерть, когда нет еще тридцати. Впрочем, история Англии богата такими смертями… бывало, что и шестнадцатилетних казнили только за то, что они оказались лишними в кровавых играх у трона
[12]
.
– Вы… меня убьете?
Русский отрицательно покачал головой, следя за ней взглядом. Ему было за сорок, вдвое больше, чем ей, и в руках он держал пистолет…
И вдруг она кое-что вспомнила. Вспомнила, что она англичанка, подданная Ее Величества. И черт бы ее побрал, русские могут ее убить – но не заставят ее унижаться.
И с этой мыслью, глядя им в глаза, Кайла начала раздеваться…
Избавиться от вонючей, грязной одежды было даже приятно. Она сбросила с себя все, даже трусики, после чего с вызовом посмотрела на русских.
– Иди в воду. Далеко не заходи, потом возвращайся… – Русский сопроводил свой приказ движением руки с пистолетом.
Вода оказалась совсем не холодной – она вошла сначала по щиколотки, потом по бедра, по грудь… Вспомнилось, как она купалась в летних, едва теплых водах Северного моря, а родители наблюдали за ней с берега. Это было в Дартмуре, одном из британских курортов, которые курортами считают только сами англичане. Она окунулась с головой и вынырнула… Ощущения были приятные. И если они собираются ее застрелить, то и черт с ним…
– Возвращайся! – крикнул русский.
Уплыть? Нет… наверное, тогда пристрелят. Она плохо плавала, не могла плыть под водой. Надо возвращаться.
Она вышла из воды и подошла к русским. Старший из них бросил перед ней на песок сверток:
– Надевай это. Твоя одежда воняет…
Разведка – это больше психологическая игра, чем подслушивание, подсматривание и встречи в темных аллеях. Хочешь чего-то добиться от человека – выбей его из зоны комфорта и добьешься. Кстати, людей по поведению в экстремальной ситуации я оцениваю по десятибалльной шкале. Этой девочке я бы поставил восемь. Что совершенно не отменяет тот факт, что она за мной следила. Но восемь баллов есть восемь баллов. Она даже перешла в контратаку, разыграв единственную карту, которая у нее была, – свое тело.
Одежду я попросил купить, сгоняв в город, – размеры примерно были понятны. Турция – один из мировых центров легпрома, поэтому никаких проблем с одеждой нет. Психологическую игру с пистолетом и побережьем я разыграл для того, чтобы она испугалась и испытала ко мне чувство благодарности за то, что я ее спас – хотя я ее, по сути, и не спасал. Это может послужить фундаментом для будущих отношений.
– Твое? – передал я ей «жучок», который она поставила на машину. Конечно же, деактивированный.
Она помотала головой. Было видно, как она сживается с новым статусом, с новой одеждой… женщины вообще намного лучше приспосабливаются к экстремальным обстоятельствам, чем мужчины.
– Твое. Тот, кто тебя захватил, сказал, что видел, как ты его ставила мне на машину. Не хочешь поинтересоваться, кто он?
…
– Витас, выйди-ка из машины.
Трактор – у него имя было другое, но он понял, что обращаются именно к нему, – выполнил команду.
– Варианта, собственно, два. Кто я такой, ты знаешь?
…
Не обращая внимания на молчание, я продолжил:
– Если ты сотрудничаешь, то остаешься в живых. Возможно, мы занимаемся с тобой одним делом. Если не сотрудничаешь – тебя найдут в море. Искать тебя никто не будет…
– Ты уверен?
Уже прогресс.
– Уверен. Если бы ты была с кем-то, он бы уже проявился. Если бы ты была профессионалом – не дала бы себя так легко схватить. Или, по крайней мере, носила бы оружие, как я…
– Этот урод… он вдвое больше меня. Что я могла сделать?
– Ну, для начала, он не урод. Может, немного грубоват, но тебе, думаю, такие по вкусу.
– С чего ты взял? – фыркнула девица.
– Нравы молодого поколения. Они любят подонков за то, что те оставляют здоровых потомков. А насчет сделать… ты ходила в горы?
…
– Я задал вопрос.
– Нет.
– Заметно. Иначе бы знала правило: в горах женщин нет. Не можешь нести свой груз – не ходи в горы. То же самое и в разведке.
…
– Как тебя зовут?
Девица помялась, но решила отвечать. После того как разговор начался, человек обычно не останавливается.
– Кайла.
– Кайла – а дальше?
– У тебя мой телефон. Что, не мог узнать?
– Времени не было. Итак?
– Кайла Мари.
– Интересное имя. И ты сама интересная.
– Да пошел ты!..
– Что, не нравлюсь? На кого работаешь? На англичан, американцев?
– Не знаю, что ты себе вообразил…
Я показал деактивированный «жучок» – мол, не вообразил, были основания.
– Я – сотрудница благотворительного фонда.
– Вот как? А кто такая Лила аль-Хизри в твоем телефоне? Она у тебя во френдах записана.
– Она помогает распределять помощь.
– А ты знаешь, кто такой Мухаммед аль-Хизри? Слышала это имя?
– Слышала. Но она не имеет с ним никаких контактов. Она отреклась от него и публично осудила.
Я скептически улыбнулся, достал банкноту в пятьсот евро и помахал ею перед ее лицом:
– Да что ты говоришь? Я готов поставить пятьсот евро за то, что она врет. А ты сколько готова поставить? – Закрепляя успех, я достал и показал девице свой шведский паспорт. – По-моему, ты приняла меня за кого-то другого. Я, между прочим, играю в команде христиан. Смотрела фильм «Гамильтон. В интересах нации»? Добро пожаловать в команду.
Если кто не знает, CIA расшифровывается как Christians in action, христиане в действии. Посмотрим, что она на это скажет.
