– Слышь, Виталь, – серьезно и озабоченно говорил Виктор Васильевич. – Если он там, ты не дерись ни в коем случае. Вызови и поговорим. Или лучше я поговорю, объясню, понятно?
Виталий не отвечал.
– И родителям бы надо позвонить, слышишь? С самого утра ходишь. Мать-то волнуется небось… Ну, ты слышишь или нет?
– Да слышу, – недовольно ответил Виталий.
Он остановился у трансформаторной будки, протянул пакет.
– Нате, подержите. Я скоро, – сказал он и пошел к дому, но Виктор Васильевич остановил:
– У тебя сигарета есть?
Сын вернулся, протянул сигарету и снова пошел к дому.
Виктор Васильевич достал из кармана спички, открыл коробок и увидел, что на дне его, у стенки, лежит одна лишь спичка. Он с трудом вытащил ее, зажег быстро, прикурил и отбросил в сторону вместе с коробком. Потом прислонился к кирпичной стене будки, посмотрел на небо. В разрывах черных невидимых облаков вздрагивали редкие простуженные звезды. Он отошел от ледяной стены, ежась, поднял воротник пальто, походил – три шага туда, три обратно…
Какой-то шум, показалось, возник в подъезде, похожий на топот множества ног по дощатым полам, но сразу пропал. Он сделал еще пару затяжек, прислушался. Было тихо.
И вдруг он понял все, уронил подхваченную ветром сигарету и побежал в подъезд. Здесь было совсем темно. Он быстро прошел подъезд насквозь, задев что-то, что громыхнуло и покатилось дребезжа по полу, чертыхнулся, распахнул дверь и вышел на улицу. Пустая дорога была освещена неяркими, но частыми фонарями.
Они были уже довольно далеко, но Виктор Васильевич хорошо видел, как, подавшись вперед, словно бегун на своих главных соревнованиях, бежал сын, а за ним, метрах в пятнадцати, не отставая, – подростки, человек десять. Они бежали молча, только каблуки дробно стучали по промороженному каменному асфальту. Виктор Васильевич смотрел на них секунду, даже меньше, и побежал следом так быстро, как только мог.
На ходу он расстегнул пальто, сдернул с головы шапку, но все равно бежал тяжело, часто и хрипло дыша.
Дальше начиналась хорошо освещенная и наверняка людная еще в это непозднее время улица Маркса, но Виталий свернул вдруг вправо, скрылся в темноте дворов, а за ним и его преследователи.
Свернув во двор, Виктор Васильевич остановился, задержал на секунду громкое, мешающее дыхание, прислушался, но все равно ничего не услышал. И медленнее уже, потому что под ногами морщилась опасная мерзлая грязь, побежал вниз, в сторону городских гаражей.
Вначале тянулись одна за одной несколько длинных, освещенных редкими лампочками линий кооперативных гаражей, а дальше шли бесчисленные дикие сараюшки и балаганчики. В них стояли мотоциклы с колясками и без колясок, мопеды, хранился всякий хлам, который было жалко выбрасывать, а в вырытых внутри погребах лежала картошка да квашенная на зиму в кадках капуста.
Виктор Васильевич остановился на первой линии гаражей, завертел головой, прислушиваясь, надел шапку, посмотрел рассеянно на сверток с подарком и запихнул его в просторный карман пальто.
Гаражи были похожи на дома, хотя и без окон, и только на первый взгляд казались нежилыми. Сквозь щели между многих дверей пробивались узкие полоски света. Виктор Васильевич торопливо и осторожно подбегал к ним, прислушивался. Гремели ключи, и прогревались моторы под позывные «Маяка» из транзисторов, в двух или трех спорили, играли в карты. Кто-то ругал вслух сам себя за какой-то проступок, прибавляя часто: «Дурак я, дурак-дурак!»
Это был тайный город мужчин. Впрочем, из одного углового гаража, где из слухового отверстия в окне торчала дымящая жестяная труба, Виктор Васильевич услышал женщину. Она смеялась грудным высоким голосом, но мужской голос успокаивал ее испуганно:
– Ну тише, тише, не шуми… Слышишь, кто-то ходит…
Кооперативные гаражи кончились, начались дикие, и, войдя сюда, Виктор Васильевич сразу споткнулся и чуть не упал. Здесь совсем не было света и людей, похоже, не было. Лишь однажды Виктор Васильевич увидел человека – тот быстро шел навстречу, в спортивном костюме, низко нагнув голову в шапочке с белым помпоном. За спиной он нес большой и, видно, тяжелый мешок.
– Эй! – позвал его негромко Виктор Васильевич.
Тот резко остановился, поднял голову, ойкнул и побежал, не бросая мешка, в обратную сторону, почти сразу растворившись в темноте, лишь белый помпон выдавал его, весело болтаясь из стороны в сторону.
Чуть на отшибе стоял длинный металлический гараж с продавленной посредине крышей, словно кто-то огромный стукнул по нему однажды кулачищем. Сквозь щель неплотно прикрытой двери сочился слабый свет.
– Сова! – услышал оттуда Виктор Васильевич резкий и пронзительный голос. Он побежал к гаражу, остановился у двери. Теперь там было тихо. И вдруг тот же голос прокричал новое слово: – Японец!
Двери были без ручек, и Виктор Васильевич, ухватившись пальцами за край створки, потянул ее на себя. С негромким скрипом она подалась, но совсем немного. Мешала скрученная толстая проволока, которой створки были схвачены изнутри.
В эту небольшую щель Виктор Васильевич с трудом, царапая щеку, просунул край лица и одним растянутым страшным глазом увидел внутренность гаража, под крышей которого висел отражателем книзу белый круглый фонарь. Он освещал стоящего под ним Виталия.
Тот стоял сжавшись, широко расставив ноги и нагнув голову. У стен гаража, полукругом, стояли подростки. Лица их не попадали в свет фонаря.
– Колян! – возник из темноты тот же голос. И сразу из круга вышел подросток и, размахнувшись, с ходу ударил кулаком Виталия в лицо.
Виктор Васильевич ухватился двумя руками за дверь и с искаженным от напряжения лицом потянул на себя, но она не поддавалась.
– Акула!
Виктор Васильевич опустил руки, потряс ими, вдохнул глубоко, выдохнул, снова взялся за дверь и резко, что было сил, с криком и рычанием дернул ее на себя.
Загремела проволока, дверь, взвизгнув, распахнулась, и Виктор Васильевич ввалился в гараж. Он тяжело дышал и пытался успокоить дыхание, но это не удавалось. Подростки отшатнулись к стенкам гаража.
– Ну, в чем дело? – не справляясь с дыханием, тихо спросил Виктор Васильевич. Все смотрели на него. Виталий прижимал ладонь к губам. Виктор Васильевич подошел к нему, стал рядом.
– Ну, в чем дело?! – неожиданно громко и угрожающе повторил он. – Вас как, поодиночке или всех сразу?! – Он медленно повернулся, оглядывая всех, но лиц не видел, они были в темноте. – А?! – еще раз спросил Виктор Васильевич, послушал молчание в ответ и, сложив ладонь в здоровенный страшный кулак, потряс им в воздухе. – Видели? Ну, глядите мне! Если этого парня кто тронет… – Виктор Васильевич умолк на секунду, – ноги повыдергиваю, спички вставлю… Понятно?
В ответ было молчание.
– Пошли, – сказал он негромко и, взяв Виталия за плечо, повел к раскрытым нараспашку дверям.
