– Ну ладно, я, – торопливо проговорил Генка.
Иван возмущенно вскинул брови, но ничего не сказал.
А Генка меж тем уже отступал, пятился, как футболист перед одиннадцатиметровым. Иван расставил ноги и подался вперед, чтобы удержать удар, чтоб не упасть.
– А я тебя по-русски! – дико проорал на бегу Генка и, вынеся из‑за спины кулак, ударил. Удар получился неважным, по касательной. На скуле Ивана появилась ссадина, но сам он, хотя и пошатнулся, не отступил ни на шаг.
В Генкиных глазах возникла растерянность.
– Ну, теперь ты, давай, бей, – предложил он, сжимаясь и становясь меньше.
Иван потрогал ладонью ссадину, поморщился и тоже закричал:
– И я тебя по-русски!
Удар вышел крепкий – прямо в середину Генкиной рожи. Тот, взмахнув руками, опрокинулся навзничь, но, словно ванька-встанька, вскочил с залитым кровью ртом и подбородком и вновь проорал свой боевой клич:
– А я тебя по-русски!
Как-то незаметно, сразу наступил вечер, и остывающая вонючая речка принарядилась в сырую вату тумана.
– И я тебя по-русски!
Теперь у Генки удар получился, а у Ивана не очень.
– А я тебя по-русски! И я тебя по-русски! – прокричали они еще по разу и вцепились друг в друга мертвой хваткой, повалились на землю и, хрипя, рыча и взвывая, покатились под гору к реке.
Потерявшие большую часть своей одежды, грязные, в крови и соплях, они схватывались, стоя на коленях, потому что сил подняться на ноги уже не было, схватывались и валились на землю, скатываясь все больше к реке…
И в этой борьбе, как в Третьей мировой, уже не могло быть ни победителей, ни побежденных…
И вдруг на всем белом свете наступила тишина, и враги замерли, глядя друг на друга. Это была та самая особенная тишина, после которой всегда что-нибудь случается: очень хорошее или очень плохое.
И – случилось: страшно бабахнуло вдалеке, и от неожиданности Генка и Иван расцепились и посмотрели в ту сторону.
Над пустырем взлетела дымная ракета и взорвалась в небе – разноцветно и празднично.
– Ура… – глухо и неуверенно закричал кто-то наверху.
Драчуны повернули головы в другую сторону и увидели стоящих гурьбой свадебных.
Взлетела вторая ракета, и второе «ура» было более громким и дружным.
А в стороне, одна, стояла Аня. Генка и Иван посмотрели на нее одновременно. Она была в легком белом платье, а на плечах – платок. Аня смотрела на них – удивленно и кротко.
А они смотрели на нее – удивленно и вопрошающе и не поднимались с коленей.
– Курицын! Курицын, твою мать! Запускай вертушку! – кричал на бегу неохватно толстый прапорщик.
И тут же закружилось, разбрасывая красные брызги, огненное колесо.
– Ура! Ура! Ура! – орали свадебные.
А мимо них, мимо Ани, мимо Генки и Ивана неслись к реке, к первому в своей жизни настоящему салюту трое детей. Первым мчался рыжий мордатый пацан, за ним, отставая, щуплый очкарик. Последней бежала девочка, худенькая, тонконогая. Она спотыкалась о кочки, падала, поднималась и, прихрамывая, бежала снова, плача и упрашивая:
– Сань! Санечкин… Ну по-дож-дите! Я все мамке… Са-ань! – И при каждом новом взрыве ракеты подхватывала за всеми высоко и тоненько, горько и радостно: – Ура-а-а…
За время, прошедшее после той истории, в Васильевом Поле многое изменилось. Набойку давно закрыли, да и вся платочная фабрика долго не работала. Говорят, теперь ее купили японцы, но пока никто их в глаза не видел.
Старик Иконников умер. Генкиных крестных, дядю Сережу и тетю Машу, тоже, как здесь говорят, отнесли за реку. Аркаша Суслов уехал с семьей из Васильева Поля. Иван Фрезински, кажется, женился, там у себя, в Америке. Но это не точно. А вот книгу о платках написал, она была даже переведена и издана у нас, правда небольшим тиражом.
А у Генки и Ани сейчас двое детей: девочка и мальчик. Девочка постарше, мальчик помладше.
1988–1998
Великий поход за освобождение индии. Революционная хроника
Посвящается – красноармейцам, командирам и комиссарам Первого особого ордена Боевого Красного Знамени революционного кавалерийского корпуса им. В. И. Ленина.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Все тайное однажды становится явным. Пришло время узнать самую большую и самую сокровенную тайну Великой русской революции. Она настолько невероятна, что у кого-то может вызвать сомнения. Сомневающимся придется напомнить слова вождя революции Владимира Ильича Ленина, сказанные им накануне этих, пока еще никому не известных событий: «Путь на Париж и Лондон лежит через города Афганистана, Пенджаба и Бенгалии». Не знать о великом походе за освобождение Индии – значит не знать правды нашей истории.
Глава первая
Индия. Штат Махараштра. Мертвый город.
23 октября 1961 года
Тучи сгустились быстро и незаметно, на мгновение всех ослепила огромная, от неба до земли, белая ветвистая молния, и с неба хлынули потоки теплой, нагретой тропическим солнцем воды.
Совместная археологическая экспедиция АН СССР и МГУ дружно выскочила из раскопочной ямы и с криками, смехом и девичьим визгом понеслась к сооруженному неподалеку навесу.
Накрывшись джутовыми циновками, сгрудились в стороне от навеса индийцы.
– Эй, идите к нам! Здесь сухо! Кам ту ас, френдз! – звонко и весело прокричала им светловолосая, с длинной толстой косой девушка в ситцевом цветастом платье.
Индийцы застенчиво улыбались в ответ, но не двигались с места.
– Хинди, руси пхай-пхай! – озорно настаивала девушка.
– Прекратите, Эра, как вам не стыдно! – рассерженно обратился к ней руководитель экспедиции членкор Олег Януариевич Ямин. – Неужели вы не понимаете, что за это их хозяин может их уволить!
Но девушка уже забыла об индийцах, она выбежала под дождь, расправила руки, как крылья, закружилась на месте и запела радостно:
Пароход белый-беленький,
Черный дым над трубой,
Мы по палубе бегали,
Целовались с тобой…
– Эрка, простудишься! – кричали ей из-под навеса, но она продолжала кружиться и петь, а остановилась тогда, когда кто-то спросил:
– А где же Муромцев?
– Там, где нас уже нет, – ответил кто-то, и все рассмеялись.
Девушка приложила ладони ко рту и закричала в сторону раскопочной ямы:
– Шурка!
– Муромцев! – поддержали ее другие.
– Так, давайте хором, – деловито скомандовал Олег Януариевич. – Три-четыре!
– Му!!! ром!! цев!!
