Красные глаза! Какой ужас! Красные глаза у вампиров!
– Точно. Подкиньте, ребята, идейку.
– Да пожалуйста! Пиши, – продолжал Рыжий. – Серега Михеев смылся от нас в Москву. – Голос у Рыжего не то что у того, с лысыми дорожками на башке. Его голос веселый и, казалось, тоже рыжий. Яркий рыжий голос!
– Если кто-то уехал в Москву – это его личное дело. Это не нужно, – забраковала я «новость».
– Не нужно? Это тебе не нужно, потому что ты не знаешь Серегу. – Рыжий смотрел на меня весело и улыбался. – И что ты тогда вообще знаешь, кор-ре-спон-ден-тка? – Парень вышел из-за парты и вразвалочку направился мне навстречу.
– Знаю я Серегу вашего!
– А раз знаешь – пиши!
Словом, рассказали мне про москвича новоявленного, Серегу Михеева, – как они скучают и как уже собираются к нему в гости. И я про это записала.
Михей был компанейский, улыбчивый. Он мне как-то помог: я забыла закрыть рюкзак, и на пол посыпалось его содержимое. Серега ползал по полу, находил ластики, карандаши и поочередно подавал мне. Нашел конфету в фантике, протянул ее мне, а потом развернул фантик и демонстративно бросил карамельку в рот.
– Вкусно? – спросила я.
– Ага! Спасибо! – ответил Серега. Он еще не до конца прожевал конфету, и у него получилось: «Шпашибо!»
Мы тогда с ним посмеялись.
– Может, еще что-нибудь новенькое вспомните? – спросила я.
– Новенькое? Конечно! На Серегино место в понедельник пришел новенький, – воскликнул Рыжий.
Вот оно! Новенький! Лиам? У меня застучало сердце. И правда, не привидение же я встретила в коридоре два дня назад!
– Какой новенький? – спросила я, затаив дыхание.
– Нормальный мужик! Две руки, две ноги… и еще голова! – веселился Рыжий.
И тут на меня ступор напал. Хочу еще про новенького спросить, кто он, откуда, как звать, и не могу.
Звонок прозвенел. В класс повалили ребята. Скорее убежать, а то вдруг я его встречу! И ведь хочу встретить, мечтаю об этом и… трушу. Вот где тут логика? Если мой мозг – компьютер, то он учитывает только одно: хочу найти человека. Но того обстоятельства, что я боюсь с ним встречаться, мой «компьютер» не понимает. И значит, не только мозг управляет нами, людьми, но и что-то другое. Сердце?!
Я уже выходила из класса, когда увидела Лиама. Если бы просто увидела! Я столкнулась с ним нос к носу! Краска залила лицо. И что такого необычного в том, что я увидела малознакомого парня? Чего я так раскраснелась-то?
Лиам посторонился, давая мне возможность пройти. Я и прошла. Молча. Красная, как вареный рак. А тогда, при выходе в автобусе, наоборот, я посторонилась, давая место для его прохода!!!
Пришел в школу в понедельник! А случай в автобусе был месяц назад! Ну и что? В другую школу ходил. По месту прежнего жительства. Что странного?
Сейчас он показался мне еще красивее, чем раньше! Такие глубокие глаза! В том смысле, что глубоко в душу смотрят. На меня взглянул! Этот взгляд до пяток достал. Точно, на Пейна похож! Меня, наверное, не узнал. Во всяком случае, не подал виду. Но ведь и я виду не подаю! Но узнала я его в первую же секунду! И тогда, в коридоре, и сейчас! Как я могу его не узнать?
Когда я подходила к своему классу, сердце уже успокоилось.
По дороге домой я торжественно призналась подруге:
– Галчонок! Я его нашла! – И почему-то опять забилось сердце.
– Да что ты! Поздравляю! И в каком же он классе?
– В первом.
– Что-о?
– Да шучу, шучу! В девятом «В».
– Он тебе, что, нравится?
– Он красивый…Он похож на Лиама Пейна из «One Direction».
– Да ты что?
– Да.
– Ничего себе! А вообще-то он кто? Почему ты его ищешь, как будто он твой возлюбленный и ты потеряла его в годы далеких странствий?
– Я тебе говорила.
– Подумаешь! Руку он ей подал в автобусе!
– Да. Вот именно. Галчонок, Лиам так руку подал, что я в него… что он мне…
Галка не дала договорить. Она закатила глаза к небу и произнесла:
– О-о-о! Как у вас все сложно, дэвушка! Ты мне его покажешь?
– Конечно. Не говори никому, в каком он классе, ага?
– Почему? Знаешь, как круто: Лиам Пейн учится в девятом «В». В нашей школе! На весь город прославимся! Билеты будем продавать, чтобы желающие на него поглядели!
– Вот потому я и не хочу говорить. Все на него кинутся…
– А ты его для себя хочешь припрятать? – Галка приостановилась и хитро прищурилась.
– Галчонок! – Я покраснела страшно. – Я ничего не знаю! Я тебя только очень прошу, не говори, ладно? – Кажется, мой голос стал слезливым.
– Да ладно, ладно, мне что… не скажу…
– Я тебе его завтра продемонстрирую, но сначала, Галь, я тебе покажу заметку, и ты скажешь, можно ли ее в школьную газету помещать. Как ты скажешь, так я и сделаю.
– Ладно, давай свою повесть, писательница.
– Галь, не издевайся, это в газету, знаешь ведь, я в редколлегии. – От волнения у меня пропало всякое чувство юмора.
– Да знаю, знаю… можешь не объяснять.
Мы зашли в кафешку и взяли по детской, маленькой, пачке сока. Я вытащила из рюкзака планшет и нашла нужный файл.
Галка читала, поигрывая замком куртки: вниз-вверх, вниз-вверх, вжик-вжик, вжик-вжик… замочек вжикал, как летний жук.
– Круто, Маруся! Мне нравится! – похвалила она, прочитав, и забулькала соломинкой в соке.
– Не очень грубо?
– Что ты! Ни капельки! – Буль-буль.
– Жене ее показать?
– А что, разве классная все читает?
– Ну, конечно! У нас же цензура.
– Это плохо. Но ты покажи. Может, все будет о’кей. Но я думаю, кое-что она все-таки покоцает.
– Да здравствует свобода слова! – с пафосом воскликнула я, сжав над головой кулак. Мы выпили сок и вышли на улицу.
Падал первый снежок.
Детский лепет снежинок пушистых… – вдруг пронеслось в голове… Мне показалось, что кто-то произнес их внутри меня. И еще мне показалось, что это начало стихотворения. Самая-самая первая его строчка. И что это точно придумалось мной, не Таней Пироговой…
Слепила я нашу газету. Говорю «нашу», хотя правильнее сказать «мою», потому что члены редколлегии продолжали филонить. Еле-еле уговорила Тимку Невезучева сделать несколько снимков. Хотя вчера по сотику клялся, что готов хоть что снять. На следующий день принес «Nikon». И меня щелкнул как автора заметки. Я на фотках ничего получаюсь, ну это из-за волос. Раньше мне казалось, что иметь такие волосы неприлично. Только недавно успокоилась, потому что некоторые старшеклассницы стали интересоваться, краской какой фирмы я пользуюсь. Оказывается, мои волосы многим нравились!
