– Твою мать! – заорал Филек и затянул удавку.
Когда он опомнился и пришел в себя, тело терпилы уже начало остывать.
Труп в машине – хорошее начало дня. Задушили мужика, удавку затянули. Шея – сплошной синяк. Эксперты уже в работе, следователь описывает труп.
Машина дорогая, и покойный при жизни выглядел солидно. Интересно, какие он часы носил? Но их нет. Преступники забрали все, даже документы.
А машина осталась, и Бойков догадывался, почему грабители ее не тронули. Достаточно было глянуть на мужчину, который представлял спутниковую систему охраны. За два метра роста, косая сажень в плечах, в глазах – лед в солнечную погоду. Умные преступники стараются не связываться с машинами, которые стоят на такой охране.
Именно по сигналу со спутника и нашли «Лексус». Жена, разыскивая мужа, позвонила на фирму, там установили местонахождение автомобиля, подъехала группа.
– Машина уже была открыта? – спросил Бойков.
– Нет, дверцы захлопнуты были, все как положено, – басовитым голосом отозвался представитель фирмы. – Мы глянули, там человек на заднем сиденье. Не шевелится. Стекла тонированные, но все равно видно. Вскрыли – труп. Вас вот вызвали.
Кто-то тронул Бойкова за плечо, он повернул голову и увидел Брагина.
– Семен, глянь.
Он разжал пальцы, и Бойков увидел на его ладони окровавленную серебряную сережку.
– В руке у покойника лежала. Возможно, с преступника снял. Когда тот его душил.
– Хочешь сказать, что с преступницы?
– Почему с преступницы?
– Ну, сережка…
– Она мужская. Массивность, простые формы, крупный каст.
– Что?
– Основание под вставку. Дырка в ухе крупная была. С мясом вырвали, крови много.
– Да, сережка большая, – разглядывая улику, согласился Бойков. – Может, пальчик на ней остался?
– Остался, но покойника.
Бойков кивнул. Нужных отпечатков на сережке нет, это плохо. Но безделушка – уже результат.
Колун тяжелый сам по себе, совсем не обязательно вкладывать силу в удар. Достаточно поднять топор, прицелиться и задать направление. Поленья сухие, ядреные. Колоть их – одно удовольствие.
Никита взял березовое полено, поставил его на колоду. Чурбачок с кривизной, с крепким сучком, уж тут без обратной силы никак.
Хрясь!.. Полено напополам!
Хорошо идет работа, знатно. Утро солнечное, свежее, крынка парного молока на скамейке – только руку протяни. Машешь топором, снимаешь усталость молоком, красота! И настроение поднимается.
А было оно не очень. Привез он вчера Марину к бабушке в деревенский дом, назвал ее своей невестой. Ночью прокрался к ней в комнату, лег рядом. Она его не прогнала, но и под ночнушку к себе не впустила. Завтра, сказала. Или послезавтра. А то и никогда.
Не выходит Горохов у нее из головы. Стоит он между ними. А Никита уже не хочет искать другую. Ему нужна только Марина. Он даже готов ей все простить.
Хрясь! Идет работа!.. А Марина все еще спит или уже нет?
Никита почувствовал ее присутствие, воткнул топор в колоду и развернулся. Действительно, стоит под бельевой веревкой и смотрит на него с грустной улыбкой на лице.
– Спала бы еще! – сказал он, красуясь перед ней. – Рано еще.
Бодибилдингом и прочим культуризмом Никита не увлекался, но мышцы у него хорошо просматриваются. И жира в боках нет.
– Да не спится. Домой надо ехать.
– Чего вдруг? – Парень нахмурился.
Неужели к Горохову ее тянет?
– Я не знаю, почему там тянут. Костю давно похоронить надо. Вдруг уже можно?..
Никита кивнул. Что ж, если причина уважительная, то они вернутся в город. Тело Дробова давно уже пора предать земле.
Снова убийство, еще один труп. Новый фрагмент нескончаемого действия, начатого Каином.
Мужчину задушили удавкой. В собственной машине. Сначала ограбили, а потом прикончили. Или наоборот.
Работа идет. Архаров уже на месте. Да и подполковника Званцева принесла нелегкая – ходит вдоль оградительной ленточки, важный как павлин. Со стороны может показаться, что главней его здесь никого нет.
К Архарову подошел Пирожников.
– Егор Васильевич, у тебя же… – Глянув на Званцева, Семен поправился: – У вас же постельный режим.
А замполит уже тут как тут. Встал за спиной у Архарова.
– У вас больничный режим, Егор Васильевич, а у нас убийство.
– Очень интересно. – Архаров сдобрил свой голос язвительными нотками.
– Может, Горохов постарался?.. Или Жилкин? – Званцев не остался в долгу.
Глядя на него, Пирожников махнул рукой перед своим лицом, как будто назойливых мух отгонял, и сказал:
– У преступника особая примета. Ухо порвано.
– Особая примета – это хорошо, – проговорил Архаров. – Знать бы еще, где этот корноухий бегает.
– Не переживайте, товарищ майор. – Званцев снисходительно похлопал его по плечу. – Необходимые меры уже приняты. Ищем!
Архаров и ухом не повел.
– Аптечка целая? – спросил он.
– Какая аптечка? – встрепенулся Пирожников.
– Автомобильная, например.
– Да, они все забрали. И ее могли прихватить.
Но автомобильная аптечка находилась на месте. В полном комплекте.
– Думаю, у преступника случился шок, – сказал Архаров, разглядывая аптечку. – Как еще объяснить, что он про сережку забыл?
– Ну да. – Семен кивнул. – Брагин особо не напрягался, вытаскивая сережку из руки покойника.
– Напрягаться придется нам, – сказал Егор. – Все аптеки нужно прошерстить.
Шок – явление недолгое. Преступник должен был спохватиться и обратиться за медицинской помощью. «Скорую» он, конечно, вызывать не стал бы, а вот аптеки – самое то.
Работа предстоит серьезная. Придется задействовать всех, кого только можно, в том числе Чебрикова и Клюева, которые вели наблюдение за домом Жилкина.
Похмелье – зверь жестокий. Из пустыни Сахара. Жара, пески, суховеи. Жажда, головная боль. Ощущение такое, что вокруг на сотни километров нет ни единого оазиса. Даже девушка, лежащая в постели, не радует, настолько хреново. А она не страшная, скорее наоборот. И совершенно голая.
Филек смотрел на спящую брюнетку, как самаркандский верблюд – на Косого перед тем как плюнуть. Это из «Джентльменов удачи», если кто не в курсе.
Он смотрел на нее, а девица не просыпалась. Тогда он шлепнул ее по голой заднице. Она вяло шелохнулась, открыла глаза, приподнялась на локте и сонно глянула на него:
