Бр-р, пожалуй, лучше не думать об этом!..
Датчанам пришлось изрядно попотеть, стаскивая «фонтан» по дворцовым ступеням, – весил он, как было заметно, довольно много. Несколько дружинников бросились на помощь братьям и не дали массивной конструкции разогнаться под уклон и перевернуться. Выкатив ее на ровную поверхность, «башмачники» шустро потолкали колесный агрегат в нашем направлении и остановили его перед Фенриром.
Форинг смерил взглядом загадочную конструкцию, нахмурил брови и недоуменно посмотрел на буксировщиков – походило на то, что Горм удивлен не меньше нас.
– Что это такое? – гневно осведомился он у норманнов, запыхавшихся от трудоемкой работы. Те начали испуганно переглядываться, разводить руками и пожимать плечами. – Что это такое, я вас спрашиваю?!
– Но… в том секретном зале, куда ты нас отправил, больше ничего не было! – взялся оправдываться дружинник, по всей видимости ответственный за доставку груза. – Только вот это… – Он похлопал по непонятному устройству. – Еще стол, пара кресел да полка с какими-то блестящими кругляшками. Их мы тоже на всякий случай притащили.
Дружинник снял с плеча плотно набитый вещмешок и поставил его возле «фонтана».
Горм не ответил. Продолжая хмуриться, он приблизился к Пророку, уселся перед ним на корточки и, стиснув ему плечо, угрожающе полюбопытствовал:
– Кажется, ты, старик, решил нас обмануть, так? Что ж, придется мне повторить свой вопрос. Но сначала я срежу с твоего лба кожу. Из нее получится хорошее украшение. Посмотри, у меня уже есть одно такое… – Фенрир закатал рукав и продемонстрировал Пророку кожаный браслет на запястье левой руки. – Его подарил мне перед смертью конунг Буи. Теперь у меня будет второй, с крестиком…
– Прошу вас, не надо, – еле слышно вымолвил Глас Господень, сжавшись в комок. – После моей смерти делайте все, что угодно, но только не сейчас… Клянусь, я вас не обманул. Ваши люди принесли именно то, что вам нужно.
– Да неужели? – Горм обернулся и еще раз посмотрел на доставленный агрегат. – Что-то он не похож на божественный горн.
– Я понятия не имею, как выглядит горн, на котором играл ваш бог, – ответил Его Наисвятейшество. – Но десять дет назад, в Киеве, искатель Тарас Максюта обнаружил именно это.
– Что – «это»?
– Откуда мне знать? – всхлипнул Пророк. – Вам ведь нужна штуковина, из-за которой возник киевский переполох? Так вот это она и есть.
Действительно, круглая пирамида на колесах и с шипастой сферой наверху абсолютно не походила на Гьяллахорн. Как и на любой другой известный мне музыкальный инструмент. Однако при ближайшем рассмотрении я обнаружил на загадочном киевском устройстве кое-что любопытное. А конкретно – заизолированный кабель для подключения к электрической линии или генератору. Кабель был смотан в бухту на специальной рогатке около одного из колес и одним своим концом уходил внутрь корпуса. Там же находилась маленькая приборная панель, наподобие тех, что устанавливались на автомобилях. Версия о божественном происхождении норманнского трофея отпадала однозначно – он был собран руками людей, точнее – древних инженеров. Только они, умники давно ушедшей эпохи, могли изобрести нечто подобное, над чем мы – их далекие потомки – теперь ломали головы, пытаясь определить, для чего это предназначено и как оно работает.
Впрочем, о предназначении этой находки гадали только мы и норманны. Для Пророка, во дворце которого киевское чудо простояло столько лет, сия тайна явно давно была раскрыта. Не зря же, в конце концов, Пророк до сих пор хранил у себя снискавшее дурную славу дьявольское орудие чернокнижника Максюты. Но для чего? Неужели оно и впрямь укрепляло могущество Гласа Господнего? Любопытно, каким образом? Уж не при помощи ли электрической энергии?
– Ты когда-нибудь пользовался этим?.. – спросил Горм у Пророка, внимательно изучая приборную панель агрегата. Похоже, форинг не находил для своего трофея подходящего определения. Называть его священным именем у Горма теперь не поворачивался язык – датчанин, как и мы, тоже смекнул, что обнаруженный артефакт не имеет ни малейшего отношения к асу-стражнику Хеймдаллю.
– Разумеется, пользовался, – подтвердил пленник. – Здесь нет никаких секретов. Надо лишь…
– Мне не нужно об этом знать! – оборвал его Фенрир. – Выдашь все свои тайны моему конунгу. Только ему решать, как поступить с тобой и твоими секретами… – После чего прикрикнул на столпившихся вокруг дружинников: – Ну что встали, как вкопанные?! Займитесь делом, ленивые ублюдки! Или в этом каменном склепе для вас больше не осталось ничего ценного?
Норманны переглянулись, и те из них, кто не были задействованы в охранении пленных и починке техники, без лишних напоминаний поспешили обратно во дворец продолжать обыск его неисчислимых залов и кладовых.
А Горм уселся на колесо трофейного агрегата и призадумался. По виду впавшего в замешательство датчанина было заметно, что он больше обрадовался бы тому, если бы не нашел во дворце вообще никаких улик киевской трагедии. Теперь же форингу придется предъявлять дроттину нечто несуразное, и отдаленно не напоминавшее искомую святыню. Да, Фенрир четко исполнил приказ. Но как Вороний Коготь воспримет известие, что все это время все он шел по ложному следу, разыскивая не Гьяллахорн, а всего лишь чудо древней техники? Вряд ли Видару, которому Торвальд поклялся вернуть священный горн, понравится такой дар. Вину за невыполненные обещания придется искупать. Но что равноценное потребуется принести в жертву?
Форинг глянул исподлобья на шепчущего молитву Пророка. Молись, старик, молись… Скоро Сверкающий Хьюки вдоволь напьется твоей священной крови. Это должно удовлетворить разозленных богов Асгарда, хотя не исключено, что столь изысканный напиток придется им не по вкусу. Но так или иначе, принесенная в качестве извинений жертва будет оценена Видаром по достоинству – в этом Горм нисколько не сомневался…
Канонада на Ватиканском холме прекратилась уже за полночь. Как только это свершилось, стало очевидно, что с минуты на минуту следует ожидать каких-нибудь перемен. После взятия дворца Горм отправил половину бойцов «Датской Сотни» на подмогу дружинам конунга через отвоеванный мост Санта-Катарины, что соединял дворец напрямую с Ватиканским холмом. Сам же Фенрир остался на этом берегу и, периодически выходя на дворцовый балкон, поглядывал туда, где кипело сражение. Так что, когда оно отгремело, форинг узнал об этом уже через пару минут.
Босому и наряженному лишь в простой будничный балахон Пророку приходилось гораздо тяжелее, чем нам. Его колотила крупная дрожь, но уже не от страха, а от холода – в Ватикане в это время года стояли прохладные ночи. Поэтому, когда наши конвоиры наконец приказали нам встать и следовать за ними, я даже обрадовался – сил больше не было глядеть на страдания продрогшего и напуганного старика, в жалком облике коего не осталось и намека на прежнее величие. Однако Глас Господень получил такой же приказ и, покорно поднявшись на ноги, поплелся за нами, чуть в стороне от нашей дружной компании.
