У Великого князя Литовского уже сейчас в войске служат сорок тысяч татар. Одна беда — до княжества Литовского идти далеко, к тому же путь пролегает через русские земли. Дань русичи платят, но смотрят косо. Узнают, что поражение потерпел, что огромное войско разбито, — могут сами за мечи взяться и добить. Давно зубы точат. Верить московским князьям нельзя, даже рязанскому князю Олегу, что в союзниках числится, веры тоже до конца нет.
Вот если только в Киев бежать, это ближе. Потому как город этот тоже под рукой Витовта вместе с козаками ходит. Тогда решено. В случае поражения — Киев, а Булгар — как запасное укрытие. Случись предательство, в Булгар можно погоню по ложному следу направить, и лучший, самый надежный тумен в передние ряды не ставить, приберечь, как резерв или для сопровождения и охраны при отходе.
Продумав пути отхода и укрытия на случай поражения, хан Тохтамыш успокоился. Теперь изменить уже ничего нельзя, гонцы во все улусы разосланы, войска начнут вскорости собираться в обозначенном месте. Пусть себе Тимур идет к месту боя, а он, Тохтамыш, постарается навязать врагу место кровавой бойни, постарается извлечь выгоду из своего положения. Да и сражаться татары будут ожесточенно — ведь свои юрты и дома с семьями защищать будут, враг на их земли пришел. Это в набеге в чужие страны сопротивляющуюся крепость можно обойти, пограбить окрестные города поменьше и села. Сейчас выбора нет.
Уставший хан вызвал прислугу, ему подготовили ложе, помогли раздеться, и Тохтамыш улегся спать. Однако сон в голову не шел. Хан крутился на мягком ложе, вспоминая, все ли предусмотрел, не забыл ли чего важного. Только под утро забылся тяжелым сном, и снились ему кошмары.
Проснулся Тохтамыш с бьющимся сердцем, в поту, а во рту — сухо. «А может, уйти к Витовту сейчас, до битвы, пока войска целы»? — мелькнула мысль. Конечно, Тимур захватит и разграбит города ордынские, чернь побьет, назначит ханом своего ставленника. Но при таком раскладе у Тохтамыша войско целое останется, а у кого сила — тот и хан.
Обдумал мысль, обсосал ее со всех сторон, обгрыз, как пес косточку, и… отбросил. Не пойдет! Здесь его войска будут драться отчаянно. А если он уйдет в Крым или в Киев, Тимур может по его следу пойти, оставив города «на потом». Но в чужом краю войско уже не будет драться столь отчаянно, а желающих взойти на престол немало.
С войском Тимура идет Идигей и враги Тохтамыша — царевичи Койричак, Тимур-Кутлук, Кунче-Оглан, все дети Урус-хана, давнего врага хана. Тоже еще те волчата. И ладно бы — одиночки, так ведь у каждого свое войско. Приласкал их Тимур, но не просто так — дальний прицел имеет, расчетлив слишком Железный Хромец, чтобы за чужой трон радеть. Запутано все, но битва должна решить — кто сильнее, кто будет править половиной мира. Побежденному не достанется ничего, а может, и самой жизни лишится.
Хан сидел в раздумьях, свесив босые ноги с ложа. За дверью кашлянул телохранитель, робко постучал.
— Великий хан проснулся? Подавать завтрак?
— Пусть несут, — милостиво кивнул хан.
Он надел тапочки с загнутыми носами, подошел к полированному бронзовому зеркалу, всмотрелся. «О, великий Аллах! Да я за ночь постарел на несколько лет! Под глазами — мешки, лицо осунувшееся! Тяжело бремя власти», — вздохнул Тохтамыш.
Хан с досадой отвернулся от зеркала. Слуги уже вносили на подносах завтрак.
Тохтамыш ел, не чувствуя вкуса. Он поймал себя на мысли, что все время думает о Тимуре. Похоже, неожиданное известие о появлении его войска выбило из привычной колеи, заставило нервничать.
Хан прошел на женскую половину дворца, попрощался с женами и дочерьми.
— Седлать коней, выезжаем! — отдал он приказ.
Вскоре кавалькада с большим отрядом в три сотни телохранителей покинула Сарай-Берке. Привычная с детства скачка на коне привела хана в спокойное расположение духа. «Чего нервничать? Битвы с Тимуром бывали уже не раз, и что? Кроме людских потерь не изменилось ничего. Я также у власти, стада мои тучны, золото и серебро исправно поступают в мою казну. Так же произойдет и на этот раз», — убеждал себя хан.
Успокоив себя, хан даже повеселел. Что может быть лучше для воина, чем битва?
За несколько дней они добрались до левого берега Терека. По расчетам хана, именно сюда должна подойти армия Тимура и сюда же, к Маджарам, должны собраться воины Тохтамыша. Вероятно, тут и состоится битва.
Река в это время полноводна, течение быстрое, вода холодная. Форсировать ее саму по себе непросто, так ведь и воины Тохтамыша не будут сидеть сложа руки.
Преодолеть реку под ливнем стрел для гулямов Тимура будет непростой задачей. Хан злорадно ухмыльнулся. «Тимур должен понести большие потери еще при форсировании реки, а закрепиться на берегу не позволит конница».
В сопровождении телохранителей хан проехал по берегу горной реки. «Пожалуй, вот это место будет самым подходящим для встречи с Тимуром, — подумал он. — На берегу камни лежат, создавая неудобства выходящим из воды. А в трети фарсанга — холм, удобное место для ставки, из которой можно наблюдать за ходом боя, отдавая в случае необходимости нужные приказы. Воины будут видеть ханский шатер и стяг, а также сигнальные бунчуки. Решено, тут будет ставка».
Телохранители принялись разбивать огромный шелковый шатер. Хану, как и всем степнякам, не привыкать жить в юрте или в походном шатре, несмотря на высокое происхождение. В нем он себя чувствовал даже лучше, чем во дворце. Свежий воздух, запах молодой травы, пение птиц в вышине — что может быть лучше для воина?
К ставке подошел первый из отрядов воинов — из Сарая-Бату. Это был отряд кыргизов, наемников. Но, проезжая неспешно мимо шатра на небольшом холме, они кричали по-татарски: «Сурен!» — воинственный клич, вроде урусутского «ура».
Хан с удовольствием, стоя на ковре у шатра, осматривал ряды конных воинов. Кыргизы не уступали татарам в стрельбе из лука и сабельном бою и свои деньги отрабатывали сполна. Только их белые национальные шапки вызывали ухмылку. Хан больше привык видеть лисьи малахаи на головах своих татар.
К вечеру прибыло еще несколько сот воинов. Они расположились вокруг подножия холма, и ночью степь была освещена светом множества костров.
Войска со следующего дня прибывали постоянно. Сначала — из ближних городов улусов и стойбищ, затем — из более отдаленных. К исходу десятого дня прибыли войска из Булгара, а на двенадцатый день — тумен из Крыма. Теперь армия Тохтамыша уже насчитывала сто пятьдесят тысяч воинов, а войска все подходили и подходили. По ночам с холма вся степь до горизонта была охвачена огнями костров.
Как наполнялся гордостью и величием хан! Разве можно одолеть такую армию? Тимур обломает зубы!
Прежние страхи, что появились у Тохтамыша в Сарай-Берке, исчезли. По мере увеличения численности войска часть его переправлялась на другой берег Терека, где была трава и много места для юрт.
Однако хан, памятуя о печальном опыте битвы при Кондурче, приказал вернуться назад, оставив лишь конные дозоры. Каждый день прибывали огромные обозы с провиантом. Многотысячное войско ело и пило, уничтожая продукты со скоростью пожара.
