– А почему же девочка Галя Петрова, внучка Анны Сергеевны без квартиры осталась? – как пенсионер воскликнул:
– Так у нее хоромы на кладбище! Галька умерла незадолго до беды. Нехорошая судьба у ребенка. Родители-алкоголики водки напились и в снегу замерзли, их через трое суток только нашли. Бабка тоже бухала почище мужиков. Не вспомню сейчас, сколько Галке лет исполнилось, когда они со старухой в избе угорели. Анька все пропивала, девочку из жалости соседи кормили, а ночевать она всегда в свою избу бежала. Анна зимой печку натопила да заснула, вьюшку открыть забыла. Я их лично нашел. Мы через забор жили, смутило меня, что Анька с утреца ставни не открыла и Галька в школу не подрапала. Она хорошо училась, умная была. До обеда подождал и пошел посмотреть, чего у них да как. Вошел в комнату, а там дышать нечем, бабка и девочка лежат, вроде спят обе, лица прямо бордовые.
– Красный цвет кожи признак отравления угарным газом, – сказала Буля.
– Грушин не мог ошибиться? – спросила я.
Эдита улыбнулась.
– Я предвидела этот вопрос. Нет. Я вернулась в офис, перерыла гору бумаг, километры документов. Без хвастовства замечу, только я могла след отыскать. Архив деревни погиб, в те годы документы хранились в сельсоветах, а по истечении определенного времени передавались в районное хранилище. Но все данные о Гале и Анне Сергеевне должны были остаться в селе. Я уж было приуныла, и тут меня осенило. Пенсия! Старуха ее точно получала. Я залезла в пенсионный фонд. Вот его сейчас все ругают, дескать, офисы себе шикарные построили, а людям копейки дают. Ну, во-первых, они народу платят то, что правительство приказало. А, во-вторых, порядок у них в бумагах идеальный! Все оцифровано, пронумеровано, заполнено, ничего не потеряно. Респект и уважуха им за это. И нашла я запись, что Петрова Анна Сергеевна не будет более получать пенсию в связи со своей кончиной. К документу прилагалась копия свидетельства о смерти. В советские годы в нем указывали причину кончины, у Петровой написано: «Несчастный случай. Отравление угарным газом». А то, что Галя погибла, я выяснила через Министерство образования. Девочка получала как сирота бесплатную еду в школе. И директор написала заявление, что Галина больше не будет получать льготу, так как умерла. Бумага сохранилась в архиве министерства. И кто бы, кроме меня, допер там пошарить? Кто бы еще вспомнил про бесплатную еду? А?
– Наша Галина Сергеевна не Галина Сергеевна, – резюмировала Аня.
– А вот и нет, – возразила Эдя, – она Галина Сергеевна.
Я взяла чашку.
– Ты нас совсем запутала.
– Сейчас распутаю, – пообещала Эдита. – Следите за ходом моих мыслей. Найдя сведения о Петровой, я догадалась, что произошло, и начала искать в архиве дело серийного убийцы с литературной фамилией Раскольников. Помните, откуда она всплыла?
– Да, – кивнула я, – ты нашла блог, автор которого рассказала о женщине на ярмарке бижутерии, которая делает копии брошки с черным и белым ангелами.
– Отлично, – похвалила меня Эдита, – у мастерицы пропала мать, которая носила такое украшение, только оно было старинным, с настоящим рубином. Так вот! Останки той бедной исчезнувшей женщины обнаружились спустя не один год после того, как она не вернулась домой. Милиция поймала некоего Раскольникова, и тот, желая продлить свои дни на земле, рассказал, где зарыл тела убитых им людей. Садист понимал: пока идет следствие, дело в суд не передадут.
– Частая практика серийных убийц, – вмешался в разговор Ватагин, – они знают: приговор будет суров, сейчас пожизненное заключение, в прежние годы смертная казнь. Поэтому преступник хитрит, рассказывает о преступлении. И когда вроде уже можно дело закрывать, говорит: «Хочу покаяться еще в одном убийстве», – и пока бригада работает, получает месяцы жизни. Часто нелюди торгуются: «Я вам выдам места захоронения тел, родственники смогут похоронить их и успокоятся, но мне за это дайте не пожизненное, а просто срок». Нет ничего страшнее для близких, чем невозможность по-божески умершего в последний путь проводить. Поэтому такой торг часто заканчивается уступкой преступнику.
Эдита с укоризной взглянула на Александра Викторовича и повысила голос:
– Я нашла нужную папочку в электронном виде. Спасибо тем, кто оцифровал архив. Итак. Сергей Петрович Раскольников, детский врач, тихий, спокойный, приветливый, всегда готовый прийти на помощь, ни в чем дурном не замеченный. Жена Марина Степановна Раскольникова, медсестра, работала вместе с супругом, добрая, отзывчивая, ни о ком плохого слова не сказала. Дети: Николай Раскольников, отличник, гордость школы, дочь Галина тоже пятерочница. Анна Сергеевна Раскольникова, мать Сергея, пенсионерка. Образцовая семья: никто не пил, не курил, не дрался, не ругался. Жили в собственном доме, в поселке городского типа Викулово. Сергей и Марина часто уезжали по ночам на своем «каблуке», это такая машинка маленькая, впереди у нее двухместная кабина, а сзади закрытая грузовая часть типа фургон. Сергей Петрович никому не отказывал в помощи, если ему звонили ночью и говорили, что болен ребенок, Раскольников садился за руль, рядом пристраивалась жена, в закрытую часть клали лекарства, всякие необходимые вещи и мчались к недужному. Денег с людей Раскольниковы никогда не брали, их считали чуть ли не святыми. Пара грамотно и оперативно оказывала на месте помощь ребенку, могла померить давление его взволнованной бабушке. Если педиатр видел, что малышу требуется госпитализация, он мчал крошку в больницу.
Эдита перевела дух и начала пить остывший чай.
Глава 30
– Продолжай, пожалуйста, – попросил Ватагин.
Эдита поперхнулась и закашлялась.
– Прости, – смутился Александр Викторович.
– Все хорошо, – кивнула Булочкина, – чай не в то горло попал. Не стану рассказывать, каким образом оперативно-следственная бригада, несколько лет гоняясь за серийным, крайне жестоким, отчаянно мучившим женщин садистом, сделала вывод, что преступником является Раскольников. Более того, с ним в паре работали жена и сын.
Преступники всегда действовали по одному сценарию. Да, взрослые отлично лечили детей. Сергей Петрович на самом деле был прекрасным педиатром. Но раз в два-три месяца он отправлялся на охоту. Жертву садист подстерегал далеко от дома, укатывал в Одинцово или Красногорск. Это сейчас прекрасные районы с развитой инфраструктурой, а в 60-е годы прошлого века захолустье. Из Москвы в Одинцово и Красногорск можно было попасть на электричках. Садист устраивался неподалеку от платформы и ждал, когда в районе полуночи приходил последний поезд. Редкие пассажиры разбегались в разные стороны. И какая-нибудь припозднившаяся с работы или ехавшая из гостей женщина видела на тропинке окровавленного подростка лет двенадцати-тринадцати. Мальчик плакал. Будущая жертва кидалась к нему, начинала расспрашивать, паренек рассказывал, что на него напали, и, улучив момент, втыкал в добрую самаритянку иглу. Мощное лекарство действовало сразу. Бедняга, не успев понять, что произошло, теряла сознание. Из кустов выходили Сергей с Мариной и грузили свой улов в грузовую часть «каблука».
