Глава 22
– Вы ездили в Красное? – уточнила я.
– Ну да, потому и задержался, – кивнул Ватагин, – до деревеньки рукой подать, тридцать пять километров от МКАДа. Без проблем нашел и село, и Степана Ильича, он живет возле больницы. Она небольшая, но хорошо оснащена, там работают три врача, несколько медсестер. Калягин приветливый, спокойный, сначала выяснил, почему я Моисеенко интересуюсь, узнал об исчезновении Горти и ушел куда-то. Я его целый час ждал, потом он вернулся, сказал, что получил благословение на рассказ, и изложил следующую историю.
Родители Степана и Валентина дружили, поэтому мальчики познакомились в детстве. На глазах Степы Валя привел в дом Галю, та была какая-то испуганная, забитая, услужливая, готовая все делать по хозяйству. Родители юноши знали, что невестка пережила трагедию, смерть бабушки, и изо всех сил старались отогреть ее. Спустя некоторое время Галочка чуть оттаяла, даже начала улыбаться, но родить ребенка не хотела, а когда в конце концов на свет все-таки появился Никита, молодая мать первое время боялась к нему прикасаться, потом освоилась, но все равно при каждом удобном случае старалась подсунуть малыша Софье Николаевне, матери мужа. Свекор со свекровью решили, что Галочка неопытна, да и поспать ей ночью хочется. Софья бросила работу и занялась внуком.
Когда Никита превратился в симпатичного мальчишку, в Галине проснулись материнские чувства, она стала больше заниматься сыном. Софья Николаевна была очень рада, она шепнула Степану:
– Некоторые женщины так устают после беременности и родов, что долго в себя приходят.
Степан не захотел расстраивать тетю Соню, не сказал, что Галя вообще не хотела ребенка. Валентин сразу после свадьбы решил стать отцом, а жена возражала: «Прости, я не создана для материнства. Давай жить только для себя». Пару лет Валя не нажимал на супругу, а потом у них случился скандал, в процессе которого супруг объявил, что в его понимании настоящей семьей может быть ячейка общества, в которой минимум двое детей, а он мечтает о четырех-пяти сыновьях. Если у Гали другие планы, то лучше им разойтись.
Галина перепугалась, залепетала, что ее родители погибли в аварии, она росла сиротой при очень строгой бабке, которая почем зря лупила внучку за любую провинность.
– Вдруг мы с тобой внезапно умрем? – плакала Галя. – Что тогда ждет наших деток?
Валентин успокоил жену, и она согласилась родить. Сначала на свет появился Никита, через два года родилась Гортензия.
Когда мальчик пошел в первый класс, начались проблемы. Во втором классе Кита поймали на воровстве, он утащил кошелек из сумки учительницы. Дело замяли, мальчика перевели в другую школу. Галина была очень напугана, она плакала и говорила мужу:
– Никиту надо отдать в монастырь, отвезти на какой-нибудь далекий остров, пусть живет в скиту под наблюдением святых отцов. Может, они его исправят.
Степан, в присутствии которого прозвучали эти слова, обомлел. Ну и ну! Валентин тоже опешил и сказал жене:
– Кит маленький, он совершил плохой поступок и раскаивается. Все будет хорошо, дети часто хулиганят.
В новой гимназии Никита ничего не крал, но через полгода после его появления кто-то жестоко замучил и убил собачку, жившую во дворе, затем повесили кошку, которая часто заходила на школьный двор. Потом жильцы соседнего дома рассказали учителям, что кто-то сжег на костре котят, обитавших в подвале, а через год Никиту поймали в зооуголке, где он задушил двух кроликов. Директриса попросила забрать мальчика и посоветовала показать его психиатру.
Валентин Петрович и Степан Ильич в тот момент только организовали клинику. Они были очень заняты. Моисеенко сказал жене:
– Найди хорошего детского специалиста, займись Никитой.
Но Галина впала в истерику:
– Нет, не хочу. Его надо срочно изолировать, он маньяк-убийца. Таких не оставляют на свободе, их запирают на сто замков. Сейчас мальчик мучает животных, но он подрастет и перекинется на людей.
Степан Ильич понимал, что Галина отчасти права. Большинство серийных убийц начинают с уничтожения несчастных собак и кошек. Если ваш ребенок проявляет жестокость по отношению к четвероногим, необходимо немедленно показать его опытному психологу. С другой стороны, история криминалистики знает изуверов преступников, которые обожали не только своих, но и чужих домашних любимцев.
– Мальчика надо обследовать, – сказал Степан жене друга.
– Это обязан сделать отец, он психиатр, – затопала ногами Галя, – а не я. Не пойду к доктору. Не хочу.
– Прекрати скандалить, – обозлился Валентин, – знаешь ведь, какое у нас со Степой трудное время, медцентр открыли, теперь его раскрутить надо.
Жена умолкла, а потом неожиданно спокойно произнесла:
– Отлично. Можете заниматься великими делами. Но денег больше ни копейки от меня не получите.
Ватагин встал и пошел к чайнику.
– Стойте! – воскликнула Аня. – Медцентр возводился на средства Галины Сергеевны?
Александр Викторович открыл коробку с чаем.
– Я сам удивился. Степан Ильич уверяет, что да. Маловероятно, что глубоко верующий человек, монах, будет врать.
– Думаю, сумма понадобилась не маленькая. Где она ее взяла? – спросила я.
– Степан Ильич ничего о размере регулярных вложений не сообщил, но про стартовый капитал объяснил. Когда друзья заговорили о создании клиники, первый заданный ими вопрос звучал так: «Где раздобыть необходимые средства?» Валентин сразу сдался, поднял лапки, объявил:
– Не для нас история, мы нищие.
Но Степан не хотел сдаваться.
– Мы найдем инвестора.
Мужчины начали поиски человека, который вложится в их проект, но все, кто соглашался это сделать, выдвигали грабительские условия, требовали себе львиную долю предполагаемой прибыли. В какой-то момент друзья отчаялись, и вдруг Галина сказала:
– У меня есть украшения покойной матери.
– Никогда их не видел, – поразился Валентин, – ты ни разу о драгоценностях не упоминала.
Жена забубнила:
– Родители были обеспеченными людьми, отец работал ювелиром на заводе, дома мастерил украшения под заказ, мать занималась тем же. Деньги в нашем доме водились. Я не помню своих родителей, и бабушка о них ничего не рассказывала. Но незадолго до моего четырнадцатилетия старушка попала в больницу, испугалась, что умрет, и разоткровенничалась со мной. Моих папу-маму большие заработки испортили, они стали пить, отец сел подшофе за руль и не удержал машину на повороте. В семье было много драгоценностей, отец бабушки тоже был ювелиром. Анна Сергеевна взяла побрякушки, принадлежавшие зятю и дочери, положила их со своими кольцами-серьгами-ожерельями и спрятала в погребе, сделала там тайник. Мне она велела: «Если Господь меня приберет, возьми коробку, это тебе на безбедную жизнь». Сейчас пришло время продать мое приданое, будут нам деньги на клинику.
