– Но мы правду говорим, волхв ректор!
Хмурого, поигрывающего желваками и бицепсами отряга, украшенного оплавленной семейной кольчугой и шикарным черным синяком на пол-лица было сложно заподозрить не только в больном, но и в очень здоровом чувстве юмора, но волхва ректора это не убедило ничуть.
– Если вы думаете, что говорите правду, значит, вы тоже головой страдаете, и вам не сюда надо обратиться, а в лицей целителей и травников. Это ближе к центру города, улица Клистирная, дом номер ноль один. Всё. До свидания. А лучше – прощайте, и не морочьте мне голову.
– Но откуда у нас тогда этот посох, по-вашему?! – возмущенно подскочила Серафима и еще раз продемонстрировала мученически закатившему глаза ректору прощальный дар Адалета. – Уж в его-то существовании вы не сомневаетесь, надеюсь?!
Уллокрафт терпеливо вздохнул и по-отечески покачал головой.
– Читай на ночь меньше сказок, девочка. Тебя обманули. Это – простая палка. Отдай ее какому-нибудь пастуху.
– Нет, это…
– Во-первых, не перебивай старших! – гневно прикрикнул ректор, и рыхлые щеки его побагровели. – А во-вторых, неужели ты думаешь, что я, маг первого круга, прошедший инициацию во все тайны и таинства Белого Света, и впрямь не отличу волшебный посох от неволшебной дубины?! Хотя, я допускаю, тебе эту разницу не понять… Так вот, гляди же и запоминай!
Насмешливо поклонившись царевне, он выпрямился, выкатил груди и живот колесом, звучно и с выражением продекламировал короткое заклинание, взмахнул несколько раз своим красновато-желтым посохом, словно дирижировал на параде оркестром, и тут же на месте резного деревянного набалдашника расцвела белая роза.
– Ну, как оно?.. – горделиво продемонстрировал результат волшебник. – А теперь – твоя очередь! Давай-ка, сотвори-ка хотя бы одуванчик, ну!
И, довольный собственной шуткой, Уллокрафт расхохотался.
– Во-первых, я не маг. А во-вторых, он разряжен, – кисло сообщила Сенька.
– Естественно! Разряжен, поврежден, не настроен, не сфокусирован, не вернулся с ремонта, а это – модель… – кипя и пенясь сарказмом, волшебник принялся и тут же бросил загибать сарделькообразные пальцы. – Всё, молодежь! Хватит молоть чепуху! Время моё истекло, и терпение – тоже. Проща…
Дверь, ведущая в приемную, с грохотом распахнулась, вызвав обрушение с полок с десятка волшебных атрибутов и парочки самых нервных или плохо привязанных чучел под потолком, и в кабинет ректора Уллокрафта влетела разъяренная тень тумана – непроницаемое смоляное облако, из которого выбивались и плотоядно шевелились в поисках жертвы тонкие черные нити.
На то, что она была не просто недовольна или раздражена, но охвачена всепоглощающей яростью, указывали испускаемые ей пронзительные вопли.
Руки юношей автоматически метнулись к стали.
Руки Серафимы – к оконному шпингалету.
И даже уверенно-снисходительный Уллокрафт неуловимо изменился в лице и попятился, выставив посох перед собой.
– Я требую справедливости!!! – громогласно взывала тень ко всем заинтересованным лицам. – Верните мне мои деньги!!! Верните мне мои волосы!!!
– К-кто вы? – тыл мага уперся, наконец, в передний край стола и дальнейшее отступление стало невозможным.
– Мастер Уллокрафт!.. – остановило продвижение и горестно всхлипнуло чудовище. – Это же я!.. я, Жюли!
– Ч-что?..
Других слов у ректора не нашлось, и Сенька его не винила.
– Да не что, а кто! – обиженно швыркнула невидимым носом, если он у нее был, Жюли. – Старшая прачка нашей школы!
– Ж-ж-ж-ж-ж?.. Ж-ж-жюли?..
– Да, это я! И я требую немедленного восстановления моей красоты и получения компенсации вреда морального ущерба! И наказания этого монстра!
– Какого… монстра? – ректор опасливо поискал глазами, но, кроме существа, именующего себя старшей прачкой, других монстров в кабинете своем не нашел.
– Вот этого!!! – визгливо выкрикнула прячущаяся под жуткой личиной женщина, дернулась, словно вытаскивала из воды большущую рыбину, и из приемной вылетел и предстал перед ошарашенным ректором долговязый молодой человек с почти воздушной нечесаной бороденкой – близняшкой Олафовой, буйной светлой шевелюрой до плеч и в мешковатом поношенном балахоне школяра.
Оказавшись в центре внимания, он сразу принял позу оскорбленной невинности в изгнании – руки скрещены на груди, голова склонена на бок, борода вздернута к потолку, нижняя губа выпячена как щит.
– Я все сделал, как она сама хотела! – выпалил припертый к животу ректора студент, не дожидаясь формального обвинения и прочих ласковых слов, начавших формироваться на уме и языке Уллокрафта сразу, как только он узнал обвиняемого.
– Ах ты, обалдуй!!!.. – возопила Жюли.
– Профанка! Невежа! – не остался в долгу школяр.
– Двоечник!!!
– Темнота некультурная! Сама не знаешь, чего хочешь!
– Балбес бестолковый!!!
– Нет, вы только поглядите на нее, господин ректор: сначала она требует с меня, чтобы у нее волосы были живые, густые и объемные, а потом, когда всё получила, как заказывала, сама же еще и недовольна! Ну вот что они, по-твоему, не густые? Не объемные? Не живые?!
– Живые!!! – взвыла прачка. – И шевелятся!!!
– Так и должно быть! Они же живые!
– Неумеха безрукая!!!..
– Да если хочешь знать, я десять дней возился с этим зельем как проклятый, все штаны в библиотеке просидел, охрип, пока заклинание как надо вытвердил, а от крапивы сам крапивницей покрылся, вот!..
И то ли в качестве свидетельства своей умелости рукастой, или для выдавливания слезы у кого-нибудь случайно оказавшегося здесь сердобольного,
[12]
студент закатал левый рукав и предъявил на всеобщее обозрение крошечное красное пятнышко в районе локтя.
– И вообще!.. Я – боевой маг!!! Явление… сущность… то есть, существо… уникальное… как личность… в профессиональном аспекте! А она… – драматический жест в сторону пострадавшей, – захотела всего за десять медных кронингов…
– Так ты с нее за это еще и деньги взял?! – голос Уллокрафта в наступившей внезапно тишине прозвучал как щелчок отпускаемого предохранителя арбалета.
– Я… я…
Выдавший сам себя с головой школяр прикусил язык, быстро втянул голову в плечи, опустил очи долу, будто стремясь разглядеть что-то чрезвычайно интересное и важное двумя этажами ниже в подвале, но было поздно.
Если на случайные жертвы неуклюжих школярских заклинаний и зелий педсостав школы смотрел сквозь пальцы, то на попытки учеников заработать на этих жертвах хотя бы медную монетку закрывать глаза никто не собирался.
[13]
