– Что?..
– Смотри, мальчик, смотри! Там, у ограды за кассой!.. – и он нетерпеливо ткнул тонким сухим пальцем в указываемом направлении. Царевна выгнула шею и недоуменно наморщила лоб.
– Выхухоль и по… то есть, на…
– Выкусень и покусень!!! Выкусень и покусень, мальчик мой!!! Настоящие, живые, невероятно!!! Откуда они только взялись?! Многоуважаемый ковер! Будьте так любезны, не соблаговолите ли вы, пожалуйста, спуститься, чтобы я смог забрать этих милых зверушек, пока с ними не приключилось чего-нибудь ужасного?
И учитель бросил сторожкий взгляд в сторону шатра выставки, затихшего вместе с анимировавшей экспонаты магией.
– Но это не вых… то есть, не на… и не по… в смысле, никакие это не звери! – недоуменно шевельнул кистями Масдай. – Это, если я вообще чего-нибудь понимаю в магии… а с некоторых пор понимаю я в этом немало… это…
– Пусть забирает, Масдайчик, – шепнула в теплый пыльный ворс Серафима. – Что нам с ними делать?
– Например, чучела, – мстительно припомнил полет над багинотскими горами ковер.
Сенька задумалась.
Попадись они ей под горячую руку или в бою – не осталось бы от них ничего даже на талисман вроде кроличьей лапки. Но подойти к беззащитным симпатичным зверюшкам… хорошо, пусть даже к небеззащитным и весьма антипатичным… и в твердом уме и ясной памяти отправить их к скорняку или чучельнику?..
– Забирайте их, мастер Мэрхенвальд, – махнула рукой царевна. – Кроме школьной выставки откроете вдобавок живой уголок. Хоть кому-то от них будет польза.
– Но для начала я заберу их домой и накормлю червями, обвалянными в крошках плесневелого хлеба! Я читал у Агграндара, и запомнил, что эти чудные зверушки любят больше всего!..
Но, как часто бывает в подобных случаях, сказать было гораздо проще, чем сделать, ибо дома у почтенного преподавателя естественных наук-то и не было.
Уже минут пять.
Заваленный горами чудищ заморских, и разрубленных, и не успевших еще попасть под меч и топор осажденных истребителей Гаурдака, стариковский коттедж вздымал к черному звездному небу обломки стен, наспех прикрытые провалившейся крышей.
Сжимая подмышками несопротивляющихся выкусеня и покусеня, мастер Мэрхенвальд окидывал недоверчивым взглядом открывшуюся с высоты картину домашнего побоища. В районе поверженной трубы стояли с видом провинившихся учеников и беспомощно разводили руками Иванушка и Олаф.
– Мы не хотели…
– Это всё они…
– А мы наоборот…
– Не виноватые мы…
– Э-э-э-э… дедушка?.. – деликатно тронула за локоть учителя царевна. – Вы только не расстраивайтесь, хорошо?
– Что?.. – спохватился старик. – Не расстраиваться?.. Не расстраиваться?! Да ты с ума спятил, мальчик!!! Тут не расстраиваться!!! Тут радоваться надо!!! Ты погляди только, сколько замечательных экземпляров с доставкой на дом!!! Я знаю, почти никто из моих учеников на ту выставку не сходил – денег не было на входной билет, они дерут столько, как будто и впрямь кормят свои чучела три раза в день! А тут утром я накажу моему соседу малышу Робу оббежать всех детей – пусть поглядят! Это ж сколько радости-то будет!!! Да я и сам не против еще раз взглянуть на них при свете дня!
– Серафима… ты его с ковра, часом, головой вниз не роняла? – отряг подозрительно покосился на царевну.
– По-моему, надо было… пару раз… – безнадежно качнула взлохмаченной шевелюрой Сенька.
– Вы только не переживайте, мастер Мэрхенвальд, – успокаивающе протянул к нему ладони Иван, снайперски метнув между делом укоризненный взор на обоих. – Всё будет хорошо. Мы вам купим новый дом, или заплатим за ремонт этого…
Сенька болезненно поморщилась, представляя, во сколько такое удовольствие им обойдется…
– Эй, они все здесь!!! – раздался незнакомый голос снизу и сзади. – Скорей сюда!!!
Царевна перебежала на задний край Масдая и глянула под ноги.
От растерзанного балагана вдоль цепочки из недвижимых фигур не добежавших до домика монстров вприпрыжку несся толстяк в красной шелковой ночной рубашке. За ним, следуя зову, словно отряд светляков, чрезвычайно медленно тянулась на почтительном расстоянии бригада служителей выставки с факелами, лампами, веревками, палками и носилками.
– Давайте, забирайте наших деточек, – растянул рыхлые щеки в улыбке хозяин. – Вот они, хорошие…
– А они… это… не того?.. опять?.. – нерешительно остановились работники в паре метров от главного завала. Хозяин хотел выдать что-нибудь уничижительное, но вспомнил события пятиминутной давности и поперхнулся.
– Ничего не того… – хмуро буркнул он в ответ, на всякий случай отодвинувшись от ближайшего чудища с утыканной рогами лягушачьей мордой и белыми крыльями размахом в три метра – жаборонка. – Забирайте и уносите. Да не мешкайте, раззявы… Работы много, сами видите.
– А если они опять… того?.. – не унимался персонал. – Это они сейчас не того, а вдруг ни с того, ни сего – и этого… значит… того?..
– Не нравится работа – проваливайте! – сурово рыкнул хозяин. – А остальные могут начинать возиться! И заодно приступаем к упаковке – завтра уезжаем!
– Постойте-постойте, – донесся с небес отнюдь не ангельский голосок, и перед носом испуганно отпрянувшей команды переносчиков монстров и побледневшего толстяка опустился ковер. – А кто будет платить за порчу частного домовладения в виде жилища доброму жителю славного Моринеля?
– А ты кто такой?! – при слове «платить» с вектором в его направлении хозяин встрепенулся скорее, чем от ведра нашатыря, воткнул руки в боки и пошел в контрнаступление. – А ну дуй отсюда, сопляк!
– Чего-чего ты ей сказал? – вышагнула из темноты и нависла над хозяином выставки двухметровая фигура, ощетинившаяся топорами. Рядом с ней тут же появилась вторая, поменьше, но настроенная так же решительно.
– А-а-а-а… т-ты… к-кто… т-т-такой?.. – пискнул и попятился хозяин.
– Обдвакат, – любезно сообщил Олаф, поигрывая топором номер двенадцать. – Так сколько ты хотел отдать нашему деду за членовредительство собственности и аморальный ущерб личности?
– И нам за наши посреднические усилия? – вкрадчиво вступила царевна как партнер давно и профессионально отрепетированного дуэта.
– Сеня, Олаф, можно вас на минутку, пожалуйста? – прервал выступление вежливый, но непреклонный голос.
– Ва-а-а-а-а-а-аньша… ну опять ты со своими при-и-и-и-инципами… – сморщившись, будто надкусила персик со вкусом лайма, сквозь зубы простонала Серафима.
Масдай сдал назад и завис в районе Ивановой головы.
– А при чем тут Ивановы принципы? Это ихние звери разнесли дом бедного старика. И теперь они должны ему заплатить. Вот и все принципы, – конунг нехотя присоединился к совету и недовольно повел крутым бронированным плечом.
