«Только никому не говори, а то врачихи тоже худеть захотят, а магнезия – дефицит и т. д.» Стоит ли говорить, что после боевого крещения бедняжка весь день навещала место, куда царь пешком ходит – не ходила, а летала, как на крыльях… O sancta simplicitas!»
Вспомнишь, как всё происходило – обхохочешься. А на бумаге выходит совсем не смешно. Честное слово, легче съездить на сорок вызовов и обслужить трудных пациенток вроде гражданки Лаврик – она в поликлинике уже лицо нарицательное. Юра, фельдшер скорой помощи, с ней пока не сталкивался, но, по слухам, коллеги опасаются её больше террористки.
Юра с досадой взъерошил вихры (как ни стригись, всё равно получается мальчишка), застыл над клавиатурой в скорбной позе Мыслителя. Впереди первое апреля, у них к этому дню готовится непременный капустник. Врачи ценят хорошую шутку – чувство юмора у них передаётся при вручении диплома, как весёлый неугомонный микроб. Ну а доля профессионального цинизма придаёт юмору мрачноватый шарм.
У кого-то на пышных бан?кетах и вечеринках за казённый счет столы ломятся от ананасов в шам?панском и тазиков с икрой. А вот никогда и нигде не бывает такого бурного, искреннего весе?лья, как на скромных складчинах у врачей.
Где ещё толстяки, чей вес зашкаливает за центнер (неважно, главврач ты, патологоанатом или шофер неотложки), без комплек?сов влезают в коротенькие марлевые пачки и наяривают танец маленьких лебе?дей, грациозно выгнув шейки, стыдливо опустив глазки, семеня и перебирая на прогибающихся половицах сцены волосатыми бугристыми ногами? При этом сохраняют не?возмутимое выражение лиц, тогда как зал стонет от смеха.
Или, подражая астролога, кроткими заунывными голосами вещают: «В пятницу звёзды и покровитель?ственные планеты насто?ятельно не советуют Ве-сам и Близнецам выходить на улицу ввиду расстройств желудочно-кишеч?ного тракта, выражающихся в неукротимом поно?се…»
Юре поручено издать первоапрельскую стенгазету с карикатурами, шаржами и больничными байками. Супруга Лена, проходя мимо, приобняла Юру, потрепала по вихрам, заглянула через плечо в экран.
– Мой случай в аптеке опиши…
Лена – гинеколог-специалист по УЗИ. В работе она использует известные резиновые изделия, обычно их доставляют со склада. А тут вышла заминка, пришлось самой бежать в аптеку.
И вот это миниатюрное созда?ние, в больших профессорских очочках, при?кладывает пальчик к губам, возводит очи горе и вслух у витрины рассеянно рассуждает: «Так, штучек сорок пять мне на неделю хватит? Нет, пожалуй, возьму на всякий случай шестьдесят…»
Немая сцена. Очередь жадно ест хрупкую покупательницу глазами: женщины – откровенно неприязненно и завистливо, посрамлённые мужчины – с плохо скрываемым интересом и деланным пренебрежением.
Глава городского совета ветеранов гражданка Лаврик находилась в давних и крепких неладах с районной поликлиникой. Во-первых, она была уверена, что чтобы в нашей стране болеть, нужно иметь лошадиное здоровье. Во-вторых, что эпоха, когда доктора были старомодно щепетильны, на вызове снимали в прихожей калоши, тщательнейшим образом мыли руки с мылом и грели их у печки, и знали назубок все детские недуги домочадцев – та эпоха ушла в невозвратное прошлое. Нынешние отдельные врачи, что безобразие, позволяют себе делать игривые вопросы пациентам:
– Где болит, здесь? И здесь?! А вам сколько, шестой десяток? Так что же вы, матушка (батенька), хотите?
Лаврик готова была до последнего стоять за своих старичков и старушек, о чём в письменном виде периодически извещала главврача, страховые компании, министерство здравоохранения, Росздравнадзор, правительство и президента.
– Громадные миллионы всенародных средств, – бойко строчила она, – тратятся на всеобщую так называемую диспансеризацию. Но что мы имеем на самом деле, полюбуйтесь во всей красе. Вот возмутительные, из ряда вон выходящие факты. Уважаемый ветеран из нашей организации обратился с тромбофлебитом. В ответ услышал: «Это разве вены? Вы настоящих вен не видели, бывают во-от такие вены! Что вы ходите, мужчина, болезни себе ищете?»
У заслуженной учительницы, пенсионерки Р. одна грудь, пардон, больше другой, что её, естественно, тревожит. Что же ей ответствовал врач? «Болит? Нет? Так не отнимайте время: вот когда заболит, приходите!» То есть милости просим на последней стадии, когда орган вырастет «во-о-от» таких размеров? (В письме грамотно указываются месяц, день приёма, фамилии докторов).
В другом гневном письме Лаврик приводила жалобы бабушек, полдня сидевших в очереди к докторше. Всё это время в кабинет проскальзывали дамочки с тортиками и шоколадками, за дверями слышалось оживлённое щебетанье. А тщетно пытающихся войти бабушек грубо выставляли вон: «Занято!» А на этих бабушках, между прочим, в годы войны выстоял тыл. А кто не уважает тыл – тот, каждому понятно, Родину забыл! (Присовокупляется толстая пачка свидетельств о заслугах, начиная с пионерских грамот за сбор колосков в 1932году).
Щёлкнула кнопка допотопного кассетного диктофона.
– Я всегда записываю посещения докторов. На всякий случай, – предупредила пышная и аппетитная, как булочка с изюмом, пациентка по фамилии Лаврик.
И, пока Юра выслушивал, мерил давление, считал пульс, «булочка» говорила, говорила и говорила взахлёб, будто в ней тоже подавили невидимую кнопку «play». Рассказывала, что вот одну её подопечную, труженицу тыла С., всю жизнь мучили острые боли, пардон, в животе. Её прямо вырубало, она часами вьюном вертелась, корчилась и криком кричала. Прошла все кабинеты, сдала кучу анализов, съела вагон но-шпы, наглоталась резиновых кишок, нахваталась лучей на десятках рентгенов и УЗИ.
Врачи пожимали плечами. Может, камни (не подтвердилось), может, желчный пузырь, может, печень и почки, может, нервы, может, по-женски. Может, может, может… А однажды С. обнаружила у себя паховую грыжу величиной с гусиное яйцо: наверно, той самой надоело играть в прятки, и она не выдержала и вывалилась на белый свет от истерического смеха над врачами. Грыжу удалили за пятнадцать минут – и боль навсегда ушла! А женщина мучилась тридцать лет! И ни один из дипломированных эскулапов, вооружённых чуть ли не космической аппаратурой, не определил элементарную, банальную, тупую грыжу… Начало XXI века, кошмар. То-то бы пошамкали-похихикали бабки-шептуньи из позапрошлого века!
А вот ещё у двух лавриковских подруг внучат лечили от пищевого отравления. Лечили-лечили, а гнойный аппендицит бедняжкам поставил только хирург, когда аппендиксы полопались и перитонит едва не…
– Вы можете помолчать? – буркнул Юра. – Давление у вас как у космонавта, сердечко работает отлично, пульс 67, кардиограмма в норме. Приступом тут и не пахнет. Я рекомендовал бы вам хорошую порцию физической нагрузки: при первой стадии ожирения это помогает.
Сестричка, собирающая сумку с портативным кардиографом, прыснула. Лаврик, не привычная к такому обращению, захватала ртом воздух:
– Ожирения?! Да как вы смеете, да я сердечница со стажем! Да одно слово – и вы как пробка… Да я… Да вы…
