Чего нельзя сказать о драконе и о нас, быстро и без подсказок вычисливших победный алгоритм этой схватки. Укусы авиаботов раздражали «шестнадцатого», но с этими противниками, в отличие от боевых вертолетов, он мог воевать, не прибегая к особым ухищрениям. Он продолжал беречь ракеты, обстреливая кружащих над ним гарпий из орудия, гораздо более мощного, нежели их импульсные пулеметы. Авиаботы спасались от 30-миллиметровых снарядов, прячась в мертвой зоне драконьей пушки. То есть аккурат над ним – там, куда носовая турель уже не могла нацелить орудийный ствол. И тогда в дело вступали Ипат с Жориком, чьи армган и «душегуб» выгоняли летунов из безопасного пространства снова под огонь Марги. А она точно так же помогала нам, когда тот или иной противник бросался в нашу сторону.
Наша слаженная работа принесла свои плоды еще до того, как мы добрались до коммуникаций и на подмогу местным стражам пришло подкрепление. В течение последующих двух минут все летающие противники один за другим очутились на палубе с разбитыми турбинами. А там лапы «шестнадцатого» безжалостно добивали тех из них, кто еще подавал признаки жизни. Мне и соратникам посчастливилось избежать их суматошных выстрелов и отделаться лишь ушибами. Каменное крошево, выбитое из стены пулями, все время осыпало нас, причиняя дополнительные трудности, но мы стоически вытерпели и их.
Сметя своим сокрушительным «вальсом» скопившихся на подступах к коммуникациям работяг, дракон велел нам пошевеливаться. Перед грядущим подъемом нашей компании вновь следовало воссоединиться и преодолеть его под прикрытием брони биомеха. Размахивать хвостом на эстакаде ему было тесно, так что там мы могли не опасаться подлезть под драконий «кистень». Да и с его ракетами следовало быть поосторожнее. Не хватало ненароком взорвать и обрушить наш единственный путь, ведущий к спасительной – или, наоборот, губительной – двери в железной стене.
Медлить при восхождении было и вовсе смерти подобно. Дабы оно пошло быстрее, Марга позволила осмелевшей Арабеске взобраться на свою поврежденную ракетную установку – ту, что была теперь нацелена в пол, и это сразу же ускорило наш рывок. Дракон и бегущие у него в арьергарде я, Жорик и Ипат ступили на эстакаду и, стараясь двигаться в одном темпе, ринулись в атаку.
Морда ползущего по наклонной плоскости «шестнадцатого» смотрела вверх, и здесь ему было гораздо проще палить из орудия по гарпиям. Мы, люди, взяли на себя обязанность защищать тыл, отбиваясь от нечисти, что устремилась к нам и по воздуху, и по полу с нижней палубы. Хорошо, что попасть оттуда на ярус, который мы только что покинули, можно было всего одним путем. И мы постоянно держали его под обстрелом, ведя огонь на ходу. А дракон в одиночку контролировал такой же открытый палубный участок у нас над головами.
Получалось опять-таки недурно. Тварей слетелось много, но проскочить через проем они могли не больше трех зараз. Гранаты «душегуба», лучи армгана, а также пули моего револьвера и «карташа» сидящей на броне Динары били по наименее защищенным местам гарпий – турбинам – с самого уязвимого для них ракурса – сверху. В то время как теснящиеся в проеме гарпии не могли взять нас, прячущихся за драконьим хвостом, на прицел и палили наобум. Да и то недолго. Наши выстрелы разносили их двигатели, после чего врагам становилось уже не до стрельбы. Подбитые биомехи падали на напирающих снизу собратьев, сталкивались с ними, сбивали с курса и роняли свои обломки в их турбины. Чем несказанно радовали нас и придавали нашей компании необходимый боевой настрой.
Несколько секунд заградительного огня, и под нами разразился такой хаос, что стало даже страшно, как бы падающие на эстакаду биомехи ее не развалили. Особенно когда они вдобавок посыпались на нее с верхней палубы. Реакция дракона позволяла ему стрелять реже, но метче. К тому же, поднявшись повыше, он не отказал себе в удовольствии выпустить парочку ракет, от чего прежде воздерживался.
Он стрелял из ракетной установки не по конкретной цели, ибо это было бы равносильно пальбе из пушки по воробью, а в ангарный потолок. Тот нависал над верхним уровнем высоким сводом, и именно на упавшие с него камни, а не на ракеты «шестнадцатый» делал ставку. Реактивные снаряды обрушили множество гранитных глыб, чей обвал накрыл ту часть яруса, где скопились встречающие нас противники. Марга действовала с таким расчетом, чтобы камнепад не задел эстакаду, что в целом и удалось. Лишь два увесистых обломка, громыхая, скатились под ноги дракону. Он тут же ловко подхватил их передними лапами и метнул обратно, в гущу образовавшейся наверху свалки.
Впрочем, там и без этих камней хватало беспорядка. Наибольший урон понесли работяги, от многих из которых остались лишь бесформенные груды деталей да масляные пятна. Более верткие гарпии пострадали не столько от глыб, сколько от орудия «шестнадцатого». Чтобы не угодить под обвал, авиаботы шарахнулись врассыпную. И те из них, что искали спасения у нас над головами, попадали в итоге на эстакаду, сбитые влет недремлющей Железной Леди.
На последних метрах подъема, перед самым выходом на верхнюю палубу, на нас свалились… нет, уже не шальные камни, а сразу две новости. Вполне традиционно: хорошая и плохая.
Первая действительно стоила того, чтобы ей порадоваться. Настил ведущей на нижний ярус эстакады не выдержал веса падающих на него ботов, оторвался от каркаса и, вздыбившись, перегородил дорогу наступающим оттуда врагам. Причем так основательно, что им придется не одну минуту убирать это стихийно возникшее заграждение.
Жаль только, вторая новость вмиг свела на нет наше ликование при виде неудачи противника. Мы быстро насобачились воевать с легковооруженными гарпиями и ботами-работягами, но силы, которые прибыли из тоннеля им на подмогу, были настолько грозными, что ни о какой войне с ними не могло идти речи. По сути, они являли собой еще одно объяснение того, откуда в Ангаре берется столько строительного материала. Однако в данную минуту эта загадка меня уже не беспокоила. Зато до дрожи в коленях волновала другая: найдем ли мы спасение за железной стеной, ворота в которой могли пропустить заполонивших покинутую нами палубу биомехов.
С подобными крупными стаями разношерстного техноса я сталкивался редко. Собраться самостоятельно в такую компанию биомехи могут лишь у «тамбуров» после пульсации Узла, да и то ненадолго. Неприспособленные к организованным действиям, без «пастыря», они быстро разбредаются или перегрызаются между собой. Из всех мнемотехников Пятизонья, пожалуй, лишь Механик мог справиться с дрессировкой сразу трех десятков техномонстров. Но вряд ли он отправился следом за нами, набрав по дороге себе в подмогу армию. Я был почти уверен, что, помогая нам, этот хитрец заодно использовал нас в качестве разведчиков-первопроходцев, чья судьба позволит ему решить, что делать с Ангаром. Либо атаковать его со своим «клубом жженых», если мы вернемся и принесем обнадеживающие новости, либо послать сюда еще одну, более опытную разведгруппу, если наша сгинет бесследно.
Впрочем, томиться в неведении, гадая, кто верховодит этой сворой, не пришлось. Ее пастырь объявился сразу, как только тоннель покинул арьергард группы: пара бронезавров, один гигантский «носорог», в котором угадывались черты ракетного тягача, и небольшой дракончик – бывший легкий разведывательный вертолет. Последний выглядел неповрежденным и явно мог летать, но делать это в Ангаре ему было тесновато. А учитывая то, какая судьба ожидала весь этот технос, можно сказать, винтокрылый биомех и вовсе свое отлетал…
