Небо над нами вспыхивает с такой яркостью, будто все тучи мгновенно испарились и в Крыму вновь зажглось солнце, давным-давно не виданное здесь во всем своем великолепии. На нас накатывает волна жара, но он терпим. Это радует – значит, дракону удалось-таки удрать от плазменного облака на безопасное расстояние. Сколько снарядов взорвалось и сколько, уцелев, все еще преследует нас, я не вижу. Зато слышу, как лазерный излучатель «шестнадцатого» работает без остановки. И, надо полагать, работает продуктивно. На фоне огромной, всепоглощающей вспышки разрывы отдельных ракет неразличимы, но поскольку ни одна из них нас не настигает, значит, мы отстрелялись на отлично.
Но что же дальше? Выкрутасы Марги замедлили наше бегство и позволили противнику сократить дистанцию с нами. И теперь она такая, что в нас уже можно стрелять не только ракетами, но и из импульсных пушек. А соотношение сил по-прежнему далеко не в нашу пользу: девять к одному…
Самый сложный воздушный бой – не учебный, а настоящий, – который вела под моим командованием эта «Пустельга», был честной схваткой один на один. В 2047 году нам пришлось столкнуться в горах Памира с «вертушкой» военных мятежников, чье восстание мы помогали подавлять правительству одной из тамошних стран. Пилот атаковавшего нас «Ми-60» был обучен в России, но ему катастрофически недоставало боевого опыта. Который уже имелся у меня. И потому я разделался с противником за считаные минуты, истратив на него всего две ракеты и полсотни орудийных снарядов.
Трудно сказать, насколько возрос опыт Марги в Пятизонье за время, что я постигал более актуальное для меня теперь искусство войны с охотниками на алмазы. Но сейчас, когда мы сошлись в бою с целым звеном вертолетов, «шестнадцатый» не пустился в отчаянное бегство, а предпочел ему куда более отчаянную контратаку. От драконьих виражей у меня перед глазами все плыло и мельтешило, но мой еще не до конца атрофированный пилотский инстинкт подсказал, что замыслил биомех. Я на такую дерзость точно не замахнулся бы. Очень хотелось надеяться, он знал, что делает. Потому что иначе это сильно противоречило бы его обещанию всячески оберегать мою жизнь.
Я мог думать в эти мгновения все что угодно, но именно нашим спасением Железная Леди сейчас и занималась. Следующий ракетный залп по верткому монстру грозил стать как минимум вдвое свирепее. Таким, что если бы ему опять повезло увернуться, нам, пассажирам, было бы уже точно несдобровать. Электронный мозг Марги мог легко просчитать наши шансы на выживание и предпринять все возможное, чтобы их увеличить. Пусть даже таким парадоксальным, на первый взгляд, способом, как контратака превосходящих сил противника.
Благодаря своему стремительному, но контролируемому пикированию дракон очутился значительно ниже настигающих нас вертолетов. И как только он опять перешел на горизонтальный полет, тут же рванул врагу навстречу. Набравшие в преддверии погони максимальную скорость пилоты спешно попытались создать на пути нырнувшего к земле «шестнадцатого» огневой заслон. Не выгорело – их дружный залп из всех импульсных орудий запоздал. Когда это случилось, мы уже находились под строем преследователей и целились в них из наших ракетных установок.
Как и раньше, в арсенал дракона входили лишь допотопные ракеты, коими он оснащался по странной прихоти своих хозяев при каждом посещении Узла. Благодаря тому что монстр выпорхнул оттуда всего десять минут назад, его боекомплект был полон и рассчитан на четыре ракетных залпа по четыре выстрела в каждом. Экономичная Марга выпустила первые две пары снарядов и, заложив вираж, одновременно пошла на взлет. Фигура пилотажа, которую она выписывала, напоминала восходящую спираль. Благодаря этому морда биомеха была все время нацелена на противника, чтобы попутно вести по нему огонь из 30-миллиметрового носового орудия.
В бытность свою пилотом я тоже мог провернуть аналогичный маневр. Вот только не на такой ураганной скорости! Из-за нее корпус дракона отклонился вправо чуть ли не на сорок пять градусов, причем Железная Леди умудрялась неизменно держаться под боевым порядком врага. Из-за нашего финта враг начал сбрасывать скорость, после чего звено должно было приступить к экстренному перестроению. По крайней мере если воюющие с Маргой пилоты не хотели перестрелять друг друга в суматохе, какую она норовила вот-вот здесь учинить.
И учинила. Да такую, что если бы ее увидели конструкторы современных военных вертолетов, они в досаде схватились бы за головы и изорвали на клочки чертежи всех своих будущих проектов. Какими бы маневренными ни были преследующие нас «Пустельги» и «Громовержцы», воспроизвести драконьи трюки их пилоты не могли при всем старании. Я же – бывший пилот несущего меня «Ка-85» – не прилагал к его управлению ни малейших усилий, а он демонстрировал такой пилотаж, который нельзя было сымитировать даже на самом продвинутом вертолетном тренажере. Чудеса, да и только!
Дабы защитить пассажиров, «шестнадцатый» поджал лапы под самое брюхо и, едва отгремели взрывы наших ракет, сей же миг ворвался в центр вражеского строя, паля из орудия и лазерного излучателя напропалую. В этом и заключалось преимущество дракона: ему не приходилось заботиться о том, что его выстрелы угодят в своих. Оттого и бился он так, словно в него вселилась душа древнего берсерка, проникшая в Узел из какого-нибудь потустороннего мира.
Допотопные драконьи ракеты продемонстрировали, что ими еще вполне можно воевать против современных вертолетов. В возникшем над нами хаосе трудно было определить, пробивают ли наши снаряды вражескую броню, но более хрупкую трансмиссию они ломали еще так! Тем более что дракон стрелял по целям с короткой дистанции, и ни отразить, ни увернуться от атаки те уже не успели. Сразу две машины противника – одна «Пустельга» и один «Громовержец», – разметали во все стороны обломки своих несущих винтов, закувыркались и рухнули вниз. Еще один «Ми-32Т» с грохотом исторг из турбины густое облако черного дыма и, отбившись от строя, тоже начал терять высоту. Да и сам строй продержался после этого считаные секунды. Однако пока уцелевшие вертолеты разлетались для открытия ответного огня, «шестнадцатый» успел разобраться еще с двумя противниками, уменьшив в итоге их воинство более чем наполовину от его первоначального состава.
Следующей жертвой разбушевавшегося дракона стал еще один «Ка-85», который так некстати для себя подвернулся ему под хвост. Но отнюдь не в качестве шлеи. Увенчанная огромным гарпунообразным крюком, эта часть тела биомеха служила не только великолепным стабилизатором, но и оружием. Которое он, как выяснилось, был готов пустить в ход при первой же возможности. Снова взмыв ввысь, наш винтокрылый друг подлетел к тому врагу, которого зацепило лишь краем одного из прогремевших взрывов, и, пока пилот этой машины не опомнился, крутанулся и рубанул ему с разворота хвостовым набалдашником по кабине.
Атака, которая любому другому вертолету гарантированно погнула бы хвост, в исполнении гибкотелого дракона напоминала удар тяжеленным кистенем. И обошлась для атакующего без каких-либо повреждений. Крюк не проломил прочнейший корпус «Пустельги», но оставил на нем внушительную вмятину и вынес все до единого стекла. Плюс ко всему наверняка контузил пилота. По окончании этого залихватского пируэта «шестнадцатый» – и, соответственно, мы, – смотрели в противоположную от его жертвы сторону, но я все равно заметил краем глаза, как переживший столкновение «Ка-85» срывается в крутое пике. Его пилот пытался из последних сил удержать машину в равновесии и, кажется, небезуспешно. Ту мотало из стороны в сторону, словно осенний лист на ветру, но с каждой секундой ее падение становилось все более пологим и контролируемым.
