Вне всяких сомнений: это был тот самый стрелок, благодаря которому моя голова до сих пор пребывала на плечах. Он знал, что я вернусь сюда, еще до того, как заметил меня у подножия холма. Знал и устроил мне элементарную, но вполне добротную западню. Однако наша стычка с мнемотехником едва не спутала снайперу все планы. Отпугнув конкурента (почему все-таки не убив, теперь понятно – Ипат сам признался, что подозревает, кто меня спас, а значит, эти двое и впрямь могли быть прежде друзьями), охотник выдал себя и пожертвовал фактором внезапности. Но сворачивать свою ловчую сеть не стал. Понадеялся, что возникшая в ней прореха все же не даст ускользнуть плывущей сюда «золотой рыбке». В данный момент этот ловец больше уповал на авось, чем на свою нарушенную непредвиденным сбоем стратегию. И потому он вряд ли удивится, если вспугнутая жертва не объявится на холме.
Однако я объявился, имея твердые намерения выручить Жорика и отвоевать назад свои вещи. Сколько бы человек меня ни подкарауливали, я попытаюсь перебить их всех. Исподтишка, по одному – так, как я уже перебил не один десяток претендентов на мои алмазы. И начну со снайпера, пусть он и оказал мне сегодня неоценимую услугу в бою с Ипатом…
Стрелок заметил метнувшуюся к нему тень и рывком скинул с себя маскировочное покрывало, собираясь дать мне отпор. Но он лежал на земле лицом вниз и всполошился, когда я уже навис над ним с занесенным для удара ножом. Все, что успел охотник, это перевернуться на спину и закрыться от нацеленного ему в шею клинка выставленной вверх на вытянутых руках винтовкой. Впрочем, сломить такую защиту было нетрудно. Упав на нее с разбегу, я мгновенно смял заслон, поскольку противнику было уже не под силу удержать помимо оружия еще и меня. Вдобавок я придавил винтовку ко вражескому горлу, сломив тем последнее сопротивление рассекреченного снайпера.
Вот и все, дерьмо собачье! Пришел сюда за моей трехсотмиллионной шкурой, говоришь? Ну а я в отместку попорчу твою! Да так, что ни один хирург потом не заштопает!..
– Постой, Гена! Не надо! Эй, это же я! Не признал, что ли?
Карающее лезвие моего ножа остановилось и замерло всего в сантиметре от пульсирующей на шее врага жилки. Лицо снайпера было вымазано камуфляжной краской так усердно, что почти сливалось с землей. Опознать его было непросто даже вблизи. Но голос был мне определенно знаком. Довольно приятный женский голос. Такой и в обычном мире способен отложиться в памяти. А в Пятизонье, где каждая сталкерша являлась личностью уникальной и широко известной, запомнить этот голос было еще проще.
– Динара?!
– Пропади ты пропадом, Гена! – выругалась опознанная мной охотница. С несказанным облегчением от того, что я не страдаю тугоухостью и успел расслышать ее мольбу. – А ну остынь и убери нож! Слышишь! Я могу все тебе объяснить!..
– Сколько вас тут? – полюбопытствовал я, озираясь и продолжая удерживать лезвие у шеи девушки. Ишь чего захотела: убери нож!.. То, что я ее узнал и пощадил, вовсе не означает, что она вернула мое доверие. Которое и прежде было лишь символическим, а после ее сегодняшней выходки исчезло и подавно.
– Я одна, клянусь! – проговорила Динара. – Со мной никого нет! Кегля и Пончик – сопляки, с которыми мы Пожарского в Кулажине дожидались, – решили в Сосновый Бор вернуться. Жаль, говорят, что Мерлин пропал, но ничего не попишешь. Сгинуть в Пятизонье без вести – одно и то же, что подохнуть страшной смертью. Нам, мол, за его поиск не платят, так что не наше это дело – чьи-то кости по округе собирать. Молодежь неблагодарная! Мерлин для них столько добра за Барьером сделал, пять бесплатных госпиталей для сталкеров открыл, а они даже пару дней на его поиски потратить не удосужились! Видишь, какое нынче меркантильное сталкерское поколение пошло! Не то что мы – те «старики», кто еще остался, – верно?
– А ты, значит, с напарниками не пошла и решила провести свое расследование, – догадался я, проигнорировав ее сетования. – По причине твоей давней и взаимовыгодной дружбы с Пожарским.
– Ну да! – подтвердила охотница. – Угадал: так оно и есть! Ты ведь знаешь, сколько лет мы с Семеном вместе Зону топчем и как он ко мне относится… Или относился. Тебя-то что подтолкнуло на его поиски отправиться? Явно не деньги, верно? А я, между прочим, Мерлина не меньше тебя знаю и почти во всех его экспедициях участвовала…
Динара, или, как прозвали ее собратья-сталкеры, Арабеска, действительно имела право причислять себя к команде Пожарского, хотя официально никогда в нее не входила. Являясь давним членом «Питерцев» – группировки наемных проводников и следопытов, – Арабеска, сколько я ее знал, всегда сопровождала экспедиции Семена. Который являлся для нее прежде всего постоянным и почетным клиентом, а уже потом – другом и… кем бы то ни было еще.
Динара не была «жженой» и пересекла Барьер в числе первых волн хлынувших в новообразовавшуюся Зону сталкеров. Маленькая, шустрая девчонка – ей тогда едва исполнилось семнадцать, – с ярко выраженными ближневосточными чертами лица быстро адаптировалась к суровым условиям этого мира. Чему в немалой степени способствовали ее боевитый характер и меткий глаз. Причем последний талант проявился у Арабески уже здесь, а раньше, если верить ей на слово, она оружие отродясь в руках не держала.
Так оно было в действительности или нет, но сегодняшняя демонстрация стрелкового мастерства Динары являлась не первой, при какой я присутствовал. А вот устроенная ею на меня ловушка – это что-то новенькое. Она не стала для меня откровенным вероломством – любой без исключений наемник мог рано или поздно позариться на мои сокровища. Однако подобный поступок был совершен человеком, которому доверял свою жизнь сам Мерлин. И этим я, признаться, оказался обескуражен.
– …Но вместо того чтобы искать Семена, ты почему-то решила устроить охоту на Мангуста, – заметил я, даже не думая убирать нож. – Как-то не вяжется одно с другим. Создается впечатление, будто ты только и ждала, когда я лишусь своего покровителя, чтобы с чистой совестью наброситься на мои алмазы.
– Ты – болван! – оскорбилась Арабеска. Неясно, правда, наигранно или по-настоящему – артистка она была еще та. – Будь мне действительно нужны твои камни, я пристрелила бы тебя еще внизу, вместе с тем рыцарем, а потом спустилась с холма и забрала свою добычу. Я ж тебя по-человечески прошу – позволь мне все толком объяснить!..
– Ты не пристрелила меня и узловика, потому что побоялась его напарников, – предположил я. – Они успели бы раньше тебя оприходовать мою шкуру, а затем погнались бы за тобой, чтобы поквитаться за брата. Вот почему ты устроила мне бегство, а моего противника пощадила. Картина предельно ясная и без твоих жалких оправданий.
– Ну и чего ты в таком случае медлишь? – с вызовом заявила Динара, злобно сверкнув своими большими черными глазами. – Давай, перережь мне глотку, как ты поступаешь со всеми своими врагами! Устрани очередную помеху на своем пути, выбрось ее из головы и беги дальше, куда ты до этого бежал! В чем проблема, Гена? Или ты убежден в том, что Мерлин жив и тебе придется объясняться перед ним за мое убийство? И откуда, интересно, у тебя такая уверенность? Уж не из-за той ли вещицы, которую ты нашел в бункере у Дикого Сварщика?
