Пусть лучше оно согреет человека – пусть даже опустившегося, пусть даже недолго. Застегнула пуговицы, сложила рукава крест на крест, как руки родного человека. В шкафу сама собой качалась пустая вешалка.
У порога Роза Наумовна присела… «Ну, папочка, нам пора». Одеваться самой перед выходом ей не понадобилось: в угловой квартире ветхого аварийного дома, где она жила, температура не многим отличалась от уличной. Сто одёжек и все без застёжек – это про Розу Наумовну.
Поход в администрацию к ответственному товарищу по поводу ремонта окончился безрезультатно. На её робкую просьбу ответственный товарищ негодующе и изумлённо выпучил рачьи глаза и отвалил челюсть. Точно Роза Наумовна своей просьбой совершила большую непристойность: например, громко пукнула в кабинете.
Родилась девочка, выросла в девушку. Потом в автобусе ей сказали: «Женщина, подвиньтесь, расселись как корова». И она передвинула себя в новую, предпоследнюю возрастную категорию. И, смотря по телевизору кино или слушая песню, вздыхала: «Какой старый фильм!» Или: «Какая старая песня!» Пока не поняла: старая-то – она сама.
Оказывала ли Розочке в молодости знаки внимания мужская половина человечества? Оказывала, но скудно как-то, без огонька. И можно ли назвать знаком внимания восхищённую реплику вслед парней со скамейки:
– Глянь, вот это кавалерийский ноги!
Розочка, подражая опытным подружкам, игриво через плечо бросила:
– Кавалерийские – потому что длинные?
– Потому что колесом! Гы-ы!
Или однажды в поезде, студенткой, познакомились с парнем. Всю ночь проболтали, он так мило ухаживал и, когда она легла спать, неловко ткнулся в её щеку. Любовь, любовь! Всю ночь Розочка не сомкнула глаз, а на заре вскочила и побежала в туалет краситься: чтобы он встал и увидел её хорошенькой.
Сразу в дверь туалета начал ломиться нетерпеливый пассажир. Он рычал, готов был дверь высадить – так приспичило бедолаге. Она наспех докрасила второй глаз, мазнула губы, распахнула дверь… Её буквально отшвырнул вчерашний парень:
– Через минуту моя станция, а она, бля, на унитазе застряла, – и бешено зажужжал электробритвой. Вот и вся любовь.
Или как шла по улице, а следом нерешительно следовал молодой человек. И всё порывался что-то сказать, и всё не решался, и у Розочки от сладкого предчувствия сжалось сердечко. Она провокационно прибавила шаг, почти побежала… Тут он нагнал её и, морщась от неловкости, краснея до слёз, сказал:
– Девушка, у вас на кофточке сзади «молния» разъехалась…
Ещё продолжать или хватит?
Роза Наумовна, как все неустроенные женщины, не пропускала ни одного мероприятия в культурном очаге их городка – районном ДК. Вот и на этот раз помыла голову, надела костюм – блузочный шёлк обильно вскипел рюшами и выплеснулся пышной пеной из строгого выреза. Прихватила выходные лаковые туфли – и отправилась на фотовыставку.
В фойе были развешаны огромные чёрно-белые фотографии в рамках. Дамы табунчиками и поодиночке прохаживались, от их взволнованных перемещений по глянцевым снимкам скользили блики и тени. Взгляды дам то и дело отвлекались от экспонатов и скрещивались на гардеробной – на единственном мужском пальто, висящем особнячком от дамского легкомысленного демисезона.
У пальто был такой силуэт… такой… Подойди к гардеробной с номерком благоухающий изысканным парфюмом Хью Джекмен – дамы бы не удивились. Взять под кашемировый локоть, прижаться щекой к сильному плечу, скрыться вдвоём в сиреневой паутине дождя… Ах!
Под конец вечера интрига достигла накала. Дамы вовсе забыли про выставку и про всякие приличия, и только и бегали глазками в поисках таинственного прекрасного незнакомца. Они не были обмануты в ожиданиях. Обладателем пальто оказался пусть не Хью Джекмен, но очень даже, по меркам их женского городка, интересный мужчина. Бледное худое лицо, горящие глаза, острая чёрная бородка а-ля инженер Гарин.
На нём были потёртые джинсы и чистенький, хотя не новый пуловер. Из пуловера выглядывал плохо проглаженный ворот рубашки (деталь, о многом сказавшая и очень обнадёжившая милых посетительниц выставки). На его плече висел навороченный фотоаппарат, обладающий не объективом, а целой телескопической трубой.
Интерес к выставке вспыхнул с новой силой. Все восторженно, до боли в ладошках зааплодировали такому талантливому фотохудожнику. Потому что чем чёрт не шутит, а может, героиней следующей выставки будешь ты: пронизанная солнцем, надкусывающая отфотошопленными зубами травинку, бегущая по волнам местного пруда, возлежащая ню в шёлковых драпировках?
Роза Наумовна тоже аплодировала, но не бурно. Несмотря на склероз, ясно припомнилась картина: вот она пьёт минералку и этот самый выползший из кустов импозантный фотохудожник недвусмысленно предлагает ей совместный опохмел.
А про пальто она вообще узнала последней, потому что, выражаясь молодёжным штилем, по жизни была ещё тот тормоз. И, увидев облачающегося у гардероба художника, от неожиданности вскричала на всё фойе: «Это папино!!»
Очень необдуманно и неделикатно поступила, между прочим, потому что люди бог знает что могли подумать о фотографе. Что он украл, например, это пальто у папы Розы Наумовны. Или даже ограбил папу в безлюдном месте, угрожая предметом, похожим на нож.
Впрочем, если бы дамы знали правду, всё же предпочли бы ограбление. Там всё-таки романтика, тёмные аллеи, воющий ветер и благородный Робин Гуд, раздевающий богача ради высокой и чистой идеи. А получать пальто сэконд хэнд в окошечке для бомжей… фи.
Все посмотрели на Розу Наумовну с неодобрением, и она, чувствуя себя изгоем, бочком-бочком удалилась и бродила в лабиринте стендов до закрытия выставки. Только тогда быстренько влезла в свой плащик, выскользнула из ДК и побежала домой. В тёмной безлюдной аллее выл ветер, и Роза Наумовна вовсе была не рада преследовавшей её тени.
Она наддала – тень не отставала. Розе Наумовне очень бы хотелось, чтобы преследователя интересовала разъехавшаяся «молния», но таковой не имелось на спине плаща.
– Постойте же, сударыня, вас не догонишь! Так это пальто вашего батюшки? – Голос, хотя и запыхавшийся, был бархатный и несказанно прекрасный – только такой и мог принадлежать талантливому фотохудожнику. – Не соблаговолите зайти ко мне домой на чашечку кофе, и я расскажу вам удивительную историю этого пальто.
Продрогшая и испуганная Роза Наумовна была так измучена событиями сегодняшнего вечера, что согласилась. Кроме того, речь шла о папином пальто. Кроме того, её жизнь была бедна событиями и она так устала ждать именно этого изысканного, бархатного приглашения, что не оставалось сил на кокетливые ужимки: «Ах, к незнакомым мужчинам я в гости не хожу!»
– Так вот, – начал Борис Игнатьич (так звали фотографа). – Опустим предисловие: что да почему, да как остался без жены и двух прелестнейших дочурок, и вообще как дошёл до жизни такой. Моя история более похожа на сказку Андерсена. Есть ли в том провидение, что пальто вашего батюшки оказалось в храме, а я по воле случая оказался в числе первых попрошаек, жаждущих утеплиться перед зимними холодами?
