Отсиживаться в убежище и выжидать, когда у Ипата иссякнет терпение, не резон. К утру он смирит гордыню и вызовет себе на подмогу всех собратьев, какие околачиваются поблизости. Судя по всему, у наших преследователей не оказалось при себе необходимого оборудования, чтобы вычислить местонахождение Дюймового по имплантам, вшитым ему в Цитадели. Ипат явно не ожидал, что ему придется охотиться еще и за бывшим собратом, так как в противном случае на этот час живучего ренегата уже выследили бы.
Утром, когда здешний приор пришлет охотникам подкрепление, подобный сканер у них появится. До рассвета нам нужно было кровь из носу прокрасться к «тамбуру» и слинять из Москвы. У Ипата был в запасе такой же срок, чтобы изловить нас ценой лишь собственных усилий, сохранив тем самым верность данному Командору обету. Короче говоря, ночка назревала бессонная и крайне нервозная…
– Где же дракон? – поинтересовался Жорик, ведя на пару со мной наблюдение из-под обломка здания на кромке кратерного склона. Средств дальнего наблюдения ни у кого из нас не имелось. Дюймовый, по его словам, попросту брезговал вшивать себе в глаза усиливающие зрение импланты. Я не таскал с собой даже самый примитивный бинокль, потому что при моем образе жизни они имели моду часто разбиваться. Да и, болтаясь на поясе, этот увесистый анахронизм больше мешался мне, чем приносил пользу.
– Твой винтокрылый зверь караулит нас в засаде где-то неподалеку, – ответил я. – Ипат нарочно посадил его на землю, чтобы мы почувствовали себя смелее и высунулись. Знаем мы ваши рыцарские выкрутасы! Видали и не такое.
– Ух ты! – вдруг оживился Дюймовый. – Вот это удача! Гляньте, Геннадий Валерьич, вон туда! – Он указал пальцем на нечто, расположенное левее тропы, по которой мы планировали сразу, как стемнеет, спуститься со склона. – Возле столба, скрученного в штопор… Видите?
– Ага, нашел все-таки! – недовольно пробормотал я, не став уточнять, на что обратил внимание брат Георгий. Это и так было понятно. Рядом с вышеуказанным столбом растеклась по земле серебристая, будто подернутая ледком лужица. «Фрич»! Ценный артефакт, кто бы спорил. Я заметил его гораздо раньше, но решил не говорить о нем Жорику. Как и любой другой нормальный сталкер, он вряд ли пройдет мимо такой находки. Однако сейчас я был категорически против того, чтобы компаньон ее подбирал. «Фрич» лежал на ровной площадке в стороне от выбранной нами тропы. Отклонившись от нее, мы рисковали попасться на глаза вражеским наблюдателям, чье усиленное имплантами зрение могло высмотреть нас здесь даже ночью.
– Эх, давненько мне такое везение не выпадало! – Дюймовый потер ладони в предвкушении ценной поживы. Как я и боялся, ее близость затуманила молодому сталкеру рассудок. Теперь он смотрел не на «тамбур» и не по сторонам, а только на обнаруженный нами артефакт.
– Забудь о «Фриче», Жорик! – настоятельно порекомендовал я заерзавшему в нетерпении сталкеру. – Нехай себе и дальше там лежит. Не до него нам сейчас. Да и опасно: слишком уж на видном месте он валяется. Ипат и его бойцы разглядели бы этот артефакт даже с противоположного склона кратера. Однако никто из них тебя не опередил. Почему, как думаешь?
– Да мало ли почему, – пожал плечами брат Георгий. – Может, мы зря насчет Ипата беспокоимся, и его тут поблизости нет. Только «Фрич» мне сейчас очень пригодился бы. Мои импланты лишь к утру полностью перезарядятся, а я без оружия ходить по Зоне не привык.
– Мертвым ты по ней вообще ни шагу не ступишь, – заметил я. Но, видя, что мои слова Жорика не убеждают, сострожившись, добавил: – Сказано тебе: даже не мечтай! И не стыдно: замахнулся на миллионный куш, а собираешься рисковать головой ради нескольких тысяч!.. Короче, объясняю тебе твою задачу на ближайшие несколько часов: идешь за мной след в след, как привязанный, и делаешь все, что я тебе скажу! Уяснил?
– Да, – шмыгнув носом, буркнул Дюймовый, но так и не отвел взгляд от артефакта. – Понимаю, что тут неясного? Я ж не маленький.
Я пристально посмотрел на него, но мои дурные предчувствия не только не исчезли, а, напротив, укрепились еще сильнее.
Вот ведь обуза! Ежели зреть в корень, получается, что до недавних пор Жорику помогали выживать в Зоне лишь деньги его отца. Командиры-узловики, в чьих отрядах довелось служить брату Георгию, наверняка получали от Командора негласный приказ не спускать с богатенького неофита глаз и держать его исключительно на подхвате. В противном случае, воюя плечом к плечу со старшими соратниками, этот охламон вряд ли протянул бы в наших краях так долго.
Впрочем, когда на Курчатник опустилась ночь и мы, покинув убежище, двинули к смерчу, мои сомнения начали мало-помалу рассеиваться. Компаньон вел себя в точности, как я ему наказал, не отступая от меня ни на шаг. Мы медленно крались в темноте друг за другом от камня к камню, обходя все подо-зрительные объекты и участки склона, где нас могли подстерегать ловушки. Это значительно замедляло нашу скорость, но иначе было нельзя.
Трижды нам на пути попадалась «Чертова топь» – расплавленный участок асфальта, так и не остывшего за шесть лет, что миновали со дня Катастрофы. Наступив ненароком в эту горячую липкую заразу, сталкеры рисковали не только испачкаться в гудроне и обжечься, но и могли напрочь лишиться ступни. Вырваться из этой ловушки иным способом, кроме ампутации увязшей в ней конечности, невозможно. Наши ноги были нам еще дороги, и мы постоянно пребывали начеку, тщательно исследуя впередилежащий путь.
Периодически мы натыкались на опутывавшие руины обрывки проволоки. Нельзя было определить издалека, обычные ли это провода или облепленные скоргами «виселицы», способные изловить в петлю и удушить любого проходящего мимо человека. В тот раз я не солгал Жорику: мой бесценный помощник – стальной трос – был действительно сделан из подобной «виселицы», вся нанофауна на которой была расплавлена в сверхпрочную оболочку пропущенной через нее энергией «Сердца Зверя». Препятствующие нам проволочные заграждения никто подобной процедуре, естественно, не подвергал, и потому мы одинаково опасались каждого из них без исключения.
Пару раз мы замечали среди мрачных руин мерцающий свет «Голубых огоньков» – ловушек, разминуться с которыми было уже сложнее. Похожие на экран телевизора, эти светящиеся прямоугольники возникали порой в самых неожиданных местах. Как правило, на потолках, полах и стенах. И если вы, заметив «Голубой огонек», не успевали мгновенно отвернуться или хотя бы прикрыть глаза, то рисковали угодить под зомбирующее воздействие его мерцания. После чего либо надолго впадали в ступор, либо начинали выполнять неведомо чью волю (Узла? Атомного Демона? А может, того, кто втайне властвовал над ними и всем Пятизоньем?). Волю, которая, согласно местному обыкновению, никогда не была доброй и отправляла вас, невменяемого, на какое-нибудь злодейское самопожертвование.
Хорошо, если в этот момент рядом с вами оказывался не угодивший под излучение «Голубого огонька» товарищ, способный по-быстрому вывести вас из транса крепкой терапевтической затрещиной. В таком случае вы отделывались лишь кратковременной потерей памяти и головной болью. При отсутствии дружеской поддержки вы доживали остаток своего века – максимум считаные дни – безвольной, но крайне агрессивной сомнамбулой. И в итоге гибли от тех напастей, в которые, находясь в здравом уме, отродясь не вляпались бы.
