Я больше не чувствовала себя никем. Нейл поднял меня так высоко, как никогда не может подняться Нихил. Под яростными взглядами Клэр, удивленными — слуг, восхищенными — других мужчин, когда Нейл выводил меня в Свет и не скрывал наших отношений. За те месяцы, что я провела рядом с ним, став не только его проводником, но и его любовницей. Его женщиной. Женщиной, которая спала по ночам в его постели, в его комнате, на его груди, в его объятиях.
Осознавала ли я, как больно будет падать? Да, осознавала, но я научилась радоваться каждому мгновению. Впитывать «сейчас», наше «сейчас», потому что у меня никогда не было «завтра». У проводника их не бывает. Ни «завтра», ни «через месяц», ни «в будущем». Любой мой шаг за грань может быть последним, и я любила Нейла каждый раз, как последний, сходила с ума от того, что он позволял себя любить. Он вообще позволял мне так много, как, возможно, не позволено никому, и я это понимала. Но вместе с тем он и отбирал, отрывал от меня с мясом все, что хотел получить, все, что научил меня отдавать ему. Кормить зверя добровольно, насыщать его нескончаемый голод и упиваться этим. Своей властью над ним. Скоротечной, хрупкой, как хрусталь, но властью. Нейл показал мне… все оттенки боли. Утонченной, изящной, развратной и порочной. Грубой и чувственной. Двойное лезвие, режущее и мукой, и наслаждением. Он знакомил меня с ней то медленно, то окунал в нее, как в кипящее масло, и наблюдал, как я корчусь в агонии, кусая губы. Я отдавала ему каждый крик, слезы и тихие мольбы прекратить или хриплый шепот не останавливаться. Он учил меня наслаждаться ею. С того самого первого раза, когда я поняла, что меня сводит с ума звериный взгляд и трепещущие ноздри чудовища, которое сдерживается ради меня. Это бесценно. Собственная значимость для такого, как он.
Я всегда была рядом. Нейл больше не оставлял меня одну дожидаться его месяцами — он знакомил меня со своей жизнью, окружением. Знакомил меня с собой, переставая быть просто Хозяином. Для меня он значил теперь так много. Мой мир замыкался на нем, мое познание, взросление, становление как личности и как женщины. Его женщины.
Нейл утверждал свои права на меня постоянно. Требовательно. Жадно. Везде, где его настигало желание. А я научилась это желание провоцировать. В каждой женщине живет дьявольский провокатор, особенно если она знает, как отреагирует на нее мужчина. Разбудить его голод, возбудить зверя запахом новой погони, соблазнить взглядом, обещающим строптивую покорность, показывая, как сильно хочу его. Я знала и играла с ним в те игры, в которые он научил меня играть. Способная ученица впитывала все запреты, чтобы нарушать их и убеждаться, что ей это позволено, потому что нарушает их с ним, а у Нейла не было запретов. С ним можно все. С ним я запредельно высоко и далеко от всех.
Я видела, как, сморщив брезгливо носы, женщины-Деусы смотрят на меня, сидя за одним столом с Нихилом. Слышала, как шепчутся за моей спиной и замолкают, едва Нейл бросал на них тяжелый, как свинец, взгляд. Я на себе испытала силу этого взгляда. Когда, глядя из-под длинных ресниц, он молча приказывал опуститься на колени или раздеться.
Мне нравилось дразнить монстра, мне нравилось видеть, как он сатанеет от страсти и хочет МЕНЯ. Да, меня. Не многочисленных шлюх, доступных ему по щелчку пальцев, а меня. Иногда я все же дрожала от страха, потому что позволяла себе заиграться и видела, как сверкают в синих глазах тонкие зигзаги молний, отскакивая от поверхности металла, которым он будет наказывать мое тело изощренной лаской, оставляя на нем очередные автографы нашей страсти.
* * *
На глаза легла горячая ладонь, и я резко выдохнула. Вернулся! От радости сердце забилось о ребра, и я не сдерживала эту ненормальную пульсацию счастья. Я отдавала ее ему. Чтобы знал, насколько рада его возвращению. В мозг ворвался тихий вкрадчивый голос:
«Шрамы — не просто напоминания, Лия… Шрамы — это материальная форма боли. И каждый раз, прикасаясь к ним кончиками пальцев, ты не просто вспоминаешь, как я их наносил тебе… Балансируя на тонкой грани безумия, ты представляешь, где в следующий раз я захочу ласкать тебя острием металла…»
Откинуть голову ему на грудь, наслаждаясь запахом, который врывался в легкие толчками ядовитого кислорода.
«Представляю… нарушая твой запрет…»
Рывком развернул к себе и зарылся пятерней в мои волосы на затылке, шумно втянул мой запах и закрыл глаза, заставляя застонать от восторга, провел большим пальцем по нижней губе, оттягивая ее вниз.
«Ты же понимаешь, что теперь ты покажешь мне, КАК ты его нарушала… Радуйся тише, маленькая… Наказаний нужно бояться».
Улыбаюсь, жадно приникая к его губам и обнимая сильно за шею. Он не говорит, что скучал, а я читаю это в его глазах, вижу по пыльной одежде, которую не сменил, а сразу пришел ко мне.
«Я хочу бояться… заставь меня…»
«Можешь в этом не сомневаться…»
* * *
От звука хриплого голоса по телу прошла волна тока. Обостряя все чувства, заставляя моментально испытать дикую жажду, посмотрев в глаза Нейла, увидев там обещание… нет, не Рая. Он никогда не обещал мне Рай. Обещание адского наслаждения. Голодный. Принес этот голод мне, чтобы утолить со мной. Стало трудно дышать.
Запястья обвивает веревка, впиваясь в кожу. Беспомощная, и в то же время с той самой властью, отражающейся в его безумном взгляде. Он любуется произведением искусства, живым холстом, растянутым посредине спальни, все еще в обертке-одежде, едва доставая носками до пола, извиваясь на веревке, протянутой через ажурную, бронзовую балку под потолком.
Доверяю ли я ему настолько? Страшно ли мне? Но вопрос не в доверии, а в желании получить от него все и позволить забрать тоже все. Я зависима от того чувственного наслаждения, которое Нейл выбивал из моего тела, выжимал, вместе с болезненными оргазмами, стонами и криками. Он научил меня отзываться на призыв мгновенно. И, глядя сейчас в его черные зрачки, я знала, что буду кончать, и буду кончать от того, что он собрался сделать со мной. Скоро я не смогу дышать, только задыхаться.
Сделал несколько шагов ко мне и демонстративно втянул мой запах. По телу прошла дрожь возбуждения от того, как затрепетали его ноздри. Хищник… отлично знает, как на меня действует. Ущипнул за твердый сосок, и мне показалось, я уже готова взорваться. Наклонился к груди и прикусил другой, заставляя взвиться от возбуждения и сжать губы, чтобы не застонать. Скользнул рукой под подол юбки и сорвал трусики, сунул в карман. Я нервно сглотнула, вздернула подбородок. И это он знает… знает, как мне нравится его власть надо мной, как это сводит меня с ума.
Я тоже научила его, что боль может нравиться. Не только ему, а и мне тоже. Потому что Нейл никогда не отдавал только страдания, он смешивал адский коктейль из нежности, жестокости, грубости и утонченной, изысканной ласки. Иногда шептал на ухо слова, от которых закрывались глаза и дрожали ресницы, а потом вдруг резко грязные ругательства и снова нежно и ласково… Бешеный контраст.
— Моя сладкая малышка! — не сдержался, набросился на мой рот, зарывшись рукой в волосы, прижимая к себе и углубляя поцелуй, вторгаясь, проводя языком по зубам, дразня небо, кусая губы. Это уже секс, то, как он целует меня, намеренно совершая во рту толчки языком, вызывая острые ассоциации, заставляющие влагу стекать по внутренней стороне бедер.
