Она вручила мне ключ, и я заспешила по коридору, посмеиваясь
над своими страхами, и вдруг замерла ни с того ни с сего. Кто-то точно за мной
наблюдал. «Сумасшедший дом», — пробормотала я, но страх уже всецело
овладел мной, сжимая сердце.
Я открыла дверь и, не закрывая ее, нащупала выключатель,
когда свет вспыхнул, тревожно огляделась. В номере ни души. Звонок телефона
заставил меня подпрыгнуть, я схватила трубку, ожидая чего угодно. Звонил Саша.
— Почему так долго свет не включала? — буркнул
он. — Все в порядке?
— Ага, — обрадовалась я. — Дежурной на месте
не оказалось.
Я наконец закрыла дверь, подумала и заперла ее, потом быстро
побросала в сумку необходимые вещи, взяла кофту, чтобы не злоупотреблять
Сашиной добротой, то есть пиджаком, и вышла из номера. Заперла дверь и вдруг
поняла, что возвращаться к дежурной не хочу. Не хочу, и все. Я положила ключ в
сумку и направилась к пожарной лестнице.
Холл по-прежнему выглядел пустынным, только в кресле сидел
мужчина и читал газету. Я скользнула к боковому входу, сама не зная, от кого
прячусь, уже достигла его, когда мужчина свернул газету, и я увидела в темном
окне, как в зеркале, его лицо: жуткую белую маску. Я уже собралась закричать,
когда поняла: это фокусник. Человек ждет, когда объявят его номер, и спокойно
читает газету. «Белая горячка», — злясь на себя, пробормотала я
укоризненно и все же была рада, что за колонной он не может меня видеть.
* * *
Саша терпеливо ждал меня возле машины, должно быть,
физиономия у меня была испуганная, потому что он сразу спросил:
— Что случилось?
— Ничего, — ответила я, подумала, стоит ли
рассказать ему о моих страхах? Теперь они показались ужасно глупыми, и я
решила: не стоит. — Ничего, — повторила поспешно, — просто не
уверена, что поступаю правильно.
Он помог мне устроиться в машине, и мы поехали в отель.
Войдя в бунгало, он повел себя довольно странно: присел
возле двери, лишь только включил свет, и принялся что-то там рассматривать,
затем выпрямился и предложил:
— Будь как дома.
Я покосилась на него, чувствуя, что веду себя как последняя
дура: мужчина предложил мне остаться у него на ночь, и я согласилась. Что он
обо мне подумает? Конечно, об этом следовало побеспокоиться еще в гостинице, а
не сейчас, когда я, стоя столбом в его номере, пялюсь на единственную кровать.
— Я устроюсь на диване, — сказала я тоном, как мне
казалось, не терпящим возражений.
— Не создавай проблем, — отмахнулся он. — В
конце концов, у нас общее дело, мы почти что партнёры.
— А что, партнерам так уж необходимо спать в одной
постели? — продолжала язвить я, хотя с какой стати? Не похоже, что он
жаждет заключить меня в объятия. В общем, выглядело все это довольно глупо, но
сей факт еще никого не останавливал, не остановил и меня.
— Если тебя так сильно все это беспокоит, можно по
старинному обычаю положить меч посередине, правда, меча нет, но я стяну в
ресторане нож, сойдет на худой конец. Мы будем считать его мечом, а другим не
скажем, пусть и они думают, что меч. Ну, как?
— Обойдемся без ножа, — нахмурилась я, заподозрив,
что надо мной издеваются, и прошествовала в ванную, гордо вскинув голову.
Вероятно, выглядело это комично, выражение Сашиного лица сделалось таким, что
становилось ясно: он с трудом сдерживает смех. Нечего говорить, как больно
ранит насмешка чуткую женскую душу. Моя была чрезвычайно чувствительна, а если
честно, то и изрядно избалована: как правило, мужчины взирали на меня с
обожанием, на худой конец, с вожделением, и нате вам, сплошные насмешки в мой
адрес. — Я этого не переживу, — пожаловалась я своему отражению в
зеркале, заперевшись в ванной, собралась зареветь, но, обнаружив в себе остатки
достоинства, слезы сдержала.
Когда я покинула ванную, чувствуя себя Жанной Д'Арк, великой
воительницей, которая мигом укажет мужчине его место, выяснилось, что старалась
я совершенно напрасно: Саша сладко спал, завернувшись в покрывало на своей
половине кровати. Я нырнула под одеяло, решив с затаенной печалью: «Он ее очень
любил».
Разбудил меня телефонный звонок. Я взглянула на часы и
перепугалась: стрелки показывали 4.20. Конечно, не этот факт напугал меня, а
то, что звонят в такую рань. Ясно, что-то случилось. Саша проснулся, а я шепотом
сказала:
— Телефон. — И даже кивнула в его сторону, как
будто он сам ни в жизнь бы не догадался.
Саша снял трубку, буркнул «да» и нахмурился, после чего
передал трубку мне. Поначалу я решила, что голос Юры звенит от злости, потом
поняла — он сильно взволнован.
— Где ты? — спросил он, чертыхнулся и заметил:
— Ах, ну да… Ты со своим парнем?
— Естественно, — буркнула я, решив быть
несговорчивой и сердитой, потому что в глубине души была уверена, что претензии
с его стороны небезосновательны: как ни крути, мне полагалось жить в гостинице.
— Когда ты уехала?
— Не помню точно, часов в двенадцать. А что случилось?
— Значит, у себя ты не ночевала?
Вопрос был глупым, раз звонил он Саше в номер и только что
слышал мой ответ, но язвить по этому поводу я не стала, потому что к тому
моменту поняла: случилось что-то весьма неприятное, и Юра вовсе не злится,
парень растерян, если не сказать испуган. С этим он, конечно, никогда не
согласится, но дела это не меняет. Оттого отвечала я со всей возможной
доброжелательностью.
— Я собиралась вернуться утром…
— Может, и хорошо, — задумчиво сказал он, чем
окончательно сбил меня с толку.
— Что хорошо? — рискнула спросить я.
— Хорошо, что не ночевала.
— Ты что, пьян? — не выдержала я. Вместо того
чтобы разозлиться, Юра разочарованно вздохнул:
— Нет. Но очень бы хотел напиться. Вот что, —
вновь вздохнул он, но теперь заговорил гораздо увереннее, — бери такси и
кати в гостиницу. Буду ждать тебя на стоянке, одна в гостиницу не суйся.
Поняла?
— Да ты мне скажешь, что случилось? — ударилась я
в панику и перешла на трагический шепот:
— Кто-нибудь появился?
— Да. Нет. Не знаю. Короче, приезжай. — И повесил
трубку, а я еще некоторое время сидела, открыв рот.
