Никита срезал и накидал на землю лапника, помог Химику устроить Лесника на ветках и подошел ко мне, протягивая плоскую фляжку:
- Глотни, лаборант.
Я медленно свинтил крышку, глядя то на Химика, то на Никиту. Они по очереди отвели глаза, Пригоршня даже голову опустил. Что такое, почему у них такой вид? Будто они смущены и одновременно слегка напуганы чем-то - я что, прокаженный?
Сделав маленький глоток, я уставился на мохнатые ветки. Иголки кололи шею, от дерева шел густой запах смолы. Странно - в прошлый раз, когда Никита подсунул мне спирт, я чуть не задохнулся, а сейчас горло даже не обожгло.
- Пригоршня, подсоби, - позвал Химик.
Стоявший надо мной сталкер замешкался, будто хотел поговорить, но потом направился к Химику. Тот, перебинтовав ногу, решил заняться Лесником. И хорошо - мне не хотелось сейчас разговаривать. Шок от вторжения в чужое сознание не отпускал. Страх шевельнулся внутри. Я сделал еще глоток, и в этот раз спирт подействовал - я подавился, закашлялся. Подняв фляжку на уровень глаз, разглядел на полированной стали следы от пальцев, подышал, протер рукавом и заметил под горлышком гравировку. Три маленькие прописные буквы: «Н.И.Н» - наверно, инициалы Никиты. На гладком боку фляги я вдруг увидел отражение своего лица. Пальцы дрогнули, я отшвырнул флягу, едва не вскрикнув. Вскочил. Пригоршня рванул за ремень автомат и застыл - Химик не дал ему повернуться, схватившись за ствол оружия. Оба смотрели на меня.
- Что это?! - прошептал я.
Навернулись слезы. Я положил ладони на лицо, медленно провел по паутине мелких порезов. Вот почему они так на меня смотрели! Вот почему никого не удивил мой рассказ о монолитовцах-синхронах. Я стал похож на Вивисектора - теперь не только внутренне, но и внешне! Ведь есть морфология, а есть внутренняя физиология, и одно связано с другим…
- Да что же это такое?! - Вместе с испугом во мне пробудилась злость, я помимо воли оскалился.
Лесник приподнял голову, мутным взглядом посмотрел на меня и упал лицом на еловые лапы. Никита все пытался прицелиться, но Химик держался за ствол. Я отступил на шаг.
- Стой, - сказал Пригоршня. - Не шуми. Давай поговорим.
Я отошел еще немного.
- Стой!.. - Химик поднял руку. - Я могу тебе объяснить.
Нет. Не нужны мне ваши объяснения. И сочувствие с жалостью мне не нужно. Вы все здесь мерзавцы. Пожалели лаборанта, не стали пугать, что я в тварь превращаюсь… А на самом деле как новый артефакт к Янтарю потащили - сам в лагерь приду, решили за меня. А вот хрен вам! Пошли вы все! Я вам не отмычка, чтоб мимо аномалий проводить! Курортник - сволочь, и Химик - не меньшая! Никита - на его простодушном лице было замешательство, - о тебе-то я иначе думал… А Лабус? Он тоже отводил взгляд, отмалчивался…
Я продолжал пятиться. Химик отпустил ствол автомата, Пригоршня медленно повернулся, наводя на меня оружие.
Лесник, вновь оторвав голову от лапника, прохрипел:
- Не дури, пацан…
Никита упер приклад в плечо. Я вскинул руки, растопырив пальцы, потянулся к алой напряженной ауре. Пальцы сжались, будто схватили невидимые вожжи, - пси-нити свернулись восьмеркой, сталкер поперхнулся, колени у него подкосились, ствол автомата прыгнул вверх. Я потянул вожжи на себя и резко разжал пальцы… Пригоршня вскрикнул и упал на колени, наклонился вперед, упершись стволом в землю, чтоб не упасть.
У меня горело лицо, кожа бугрилась, я чувствовал вздувшиеся на животе шрамы - будто змея ползала под курткой.
Все они предатели, все пятеро. Использовали меня…
- Я ухожу.
Химик оставался в прежней позе, только руку положил на крышку контейнера с артефактами.
- Не нужно, Химик, - сказал я. - Не успеешь.
Сталкер медленно убрал руку.
Я набросил на голову капюшон. Все, вы мне больше не нужны. Дойду до Янтаря один, а вы доберетесь туда сами и Лесника дотащите.
Никита с усилием выпрямился. Я повернулся к ним спиной и нырнул под ветку ели. Сзади донеслось:
- Пригоршня, стой! Пусть идет…
Обогнув куст орешника, я перепрыгнул яму с талой водой, перешагнул через вылезший из земли корень и поспешил в сторону Янтаря.
Глава 18
ЯНТАРЬ
Злоба и ненависть душили меня. Янтарь… А почему туда? Зачем? Вспомнить что-то очень важное. Но с чего я взял, что там вспомню?
Ремень ружья зацепился за ветку, приклад бухнул о дерево, и я остановился. Впереди поросль, усыпанная ржавыми волосами… подойдет. Я снял ружье, взявшись за стволы, размахнулся и швырнул в аномалию. Оружие утонуло в бурой массе, всколыхнув бледно-голубую волну, будто подожгли тополиный пух. Тогда я стянул рюкзак и, держа его за лямку, шагнул вперед. Но в последний момент передумал бросать в аномалию - сорвал узел, перевернул и вытряхнул содержимое на землю. Раскидав барахло ногой, отыскал пластиковый цилиндр, полный желеобразной светящейся массы. Поднял. Вот она, «пуля-квант». В голове светящимися линиями вспыхнула схема зарядника, электрические цепи устройства смыкались в массивном коробе. Нужно набрать простой код на панели, сдвинуть фиксатор крышки в виде флажка, бокс раскроется, обнажив два отделения…
Я подбросил контейнер, поймал за сплюснутый конец - легкий. Прикинул размер первого отделения… Да, никаких сомнений, контейнер войдет в нишу приемника на коробе. Второе отделение задраено свинцовым стеклом. И зачем оно надо… Будто при пуске ГСК кто-то будет наблюдать за процессом, стоя перед установкой. Даже помешанный на успехе предприятия Григорович не стал бы этого делать. Вполне возможно, спектр излучения желеобразной массы как-то влияет на процессы в ГСК. Направляет скрученную в пучок энергию в тело установки. Да, точно! Не зря руководитель сектора обозвал ГСК зарядником. Сплюснутый кончик - я пригляделся - имеет слабый выступ, зацеп, по схеме его захватит пластина, которая при включении установки раскалится до нескольких тысяч градусов. Под действием температуры узкая полоска пластика растает, содержимое контейнера перетечет во вторую камеру и… А дальше я не знаю. А может, не помню?
Я сунул «пулю-квант» во внутренний, из огнеупорной ткани карман куртки и окинул взглядом лес.
Скоро все выяснится. Курортник говорил, что осталось спуститься в ложбину, где сохранились хилые постройки молочной фермы, а там до лагеря рукой подать. Я видел ферму раньше, с холма - Григорович отрядил меня туда в сопровождении патруля военсталов в первый же день после моего прибытия. На возвышенности было зарыто какое-то оборудование, людей не хватало, эвакуация шла полным ходом, вот меня и отправили. Ферма - одно название. Каркасы двух коровников с прогнившими стенами и провалившейся крышей да металлическая конструкция с остатками какого-то агрегата и бункером наверху. Может, силос там мешали или еще что, не знаю. От коровников к подножию холма бежала бетонка. Ветер и солнце выбелили плиты дорожного полотна, стыков не видно. Издалека кажется, что дорога белой лентой стелется под холмом и убегает в лес. Почему сорняки не смогли взломать бетон, пробиться на поверхность за такое длительное время?… Если подняться на холм, то с вершины откроется пологая равнина, окаймленная хвойным лесом. В низине озеро, вокруг которого лагерь ученых.
