- Лабус, раскопки потом. Наблюдайте, а я схемку набросаю.
Курортник расчистил от мха и иголок квадрат метр на метр и стал энергично чертить рукояткой ножа на песке.
Я улегся на один из склонов, выставив пулемет на сошки. Леха вскоре окликнул нас с Пригоршней.
- Смотрите. Мы приблизительно здесь, - он ткнул кончиком ножа в крестик на схеме. Ниточка реки, мост и границы лесных массивов. На северо-запад от моста начинается пустошь, обрамленная грядой холмов. Леха потрогал повязку на плече - кровит рана, зашить бы, а времени нет… - Сто процентов, что на ближнем к мосту холме Умник выставил пост. Я бы так сделал. Его можно попробовать снять. Худой сказал, что мост «потек». Скорей всего аномальная речка на мостик влияет, и ходить через него толпой страшновато, вдруг обвалится. Но, - он ткнул в условное обозначение моста, - если его временно укрепить, то, наверно, сможет пройти достаточное количество народа. А засада… Вот ты ответь, Пригоршня, кому нужно ставить засаду в этом районе?
Никита, помявшись, сказал:
- Ну не знаю. Может, вам, военсталам.
- Нет.
- Ну еще кому-нить, кто за хабаром охотится. Сталкеры-то здесь ходят…
- И как, по-твоему, будут мародеры бомбить роту «Свободы»?
Пригоршня почесал затылок и пожал плечами.
- Правильно, - усмехнулся Леха, - себе дороже.
- А это что? - Я сполз со склона и указал на значок строения возле стрелки «север - юг».
- Это заимка Лесника[2] . Старый хрыч охотой на мутантов промышляет. Я знаком с ним. Проводник он хороший, южную Зону лучше нас с вами вместе взятых знает.
- А я ничего о нем не слышал, - удивился Пригоршня.
- Я слышал, он в восточном Могильнике бывал, - вспомнил я. - Заимку его не трогают по неписаному закону. Ни «Свобода», ни «Долг», ни командование туда не суются. Таких людей берегут.
Пригоршня хмыкнул, но ничего не сказал.
- Двигаем к этому холму. - Курортник показал второй от моста. - Ждем, пока «Свобода» форсирует речку. - Он поднялся, убрал нож. Пошаркал ногой, стерев схему на песке, и взглянул на часы. - Произойдет это, по моим расчетам, минут через тридцать. Когда второй отряд подтянется. Они переходят, ждем около получаса, если все тихо, идем следом. За ночь мы их обгоним, они наверняка лагерь будут разбивать, и к утру выйдем на Янтарь.
- А дальше? - спросил Пригоршня. - Янтарь же молчит двое суток.
- А дальше… Дальше по обстановке. - Курортник вылез из ямы.
- Погоди! - окликнул Пригоршня.
- Чего? - недовольно буркнул Леха сверху.
- Пост мы сняли, который должен встречать второй отряд. Умник такое событие из вида не упустит.
- Точно, - согласился я, и сам удивился, что выступил в этой ситуации на стороне Пригоршни.
Курортник нахмурился, перехватил штурмовую винтовку.
- «Свобода» явно идет по графику. Умник, как командир, для себя зафиксирует факт исчезновения двух своих людей. Да только нужно еще установить, что их намеренно ликвидировали. Один блатной, бывший зек, у него все пальцы в наколках, второй его прихвостень, случайно угодил в воронку. Блатной дезертировал - «Свобода» дисциплиной никогда не славилась. А искать, проводить расследование, кто это будет делать?
* * *
Курортник шел уверенно, не опасаясь аномалий. Лес как лес, кругом березы, осины, сосны и ели. Под подошвами пружинят мох и хвоя. От землянки пошли по бывшей линии траншей, больше напоминавшей пологое русло пересохшего ручья. Скорей всего траншеи были второй линией эшелонированной обороны эсэсовской дивизии вдоль реки. Остатки первой должны сохраниться у берега. Сколько же здесь народу полегло в битве за Украину, когда в сорок первом Красная Армия отступала с боями на восток, а в сорок четвертом гнала фашистов на запад. Здесь, наверное, пальцем ткни - в любом месте найдешь боеприпасы, снаряжение, еще какие-нибудь свидетельства времен Великой Отечественной…
По мере приближения к реке встроенный в мои часы датчик радиации показывал умеренные изменения фона. Может, у самой Зеленки фон будет высоким, но не настолько, чтобы нанести какой-то существенный вред организму при переходе по мосту. Сталкеры же ходят.
«Свобода» шумела на всю округу - стук топоров иногда сливался в прерывистую дробь, в коротких перерывах между тюканьем звенели пилы.
Деревья поредели, пошли кусты, пожухлый камыш стелился ковром. Аж в носу защекотало. Курортник сбавил темп. Впереди высились плотные заросли кустарника, по верхней границе ветвей виднелась голая макушка холма. Чуть правей - редкие деревья, кроны заслоняли нас от возможных наблюдателей с вершины у моста. Мы двинули в обход кустарника к ложбине между возвышенностями.
Остановились. Курортник повел стволом, присел, напряженно глядя вперед. Словно пес, почуявший что-то. Лег на землю. Я последовал его примеру. За спиной громко сопел Пригоршня, я смерил его взглядом поверх плеча, и он замер на четвереньках.
Курортник жестом приказал оставаться на месте и пополз вдоль кустарника. Достиг края, прислушался. Что его так насторожило?
Из-за куста показались две фигуры в черном, вполоборота к нам. Монолитовцы! Сектанты тихо, как кошки, крались друг за другом по направлению к реке. Слаженные быстрые движения, у каждого на голове шлем-маска, верхняя половина тела в композитной броне, на спине массивный ранец.
В траве раздался шорох, из стеблей осоки вынырнула сплюснутая, как брелок от сигнализации автомобиля, башка гадюки. Я застыл. Гадюка уставилась на меня, немигающий взгляд глаз-бусинок гипнотизировал. С детства боюсь ползучих тварей до омерзения - меньше Киплинга надо было читать. Змея выпростала тонкий язык, башка качнулась в сторону Пригоршни… Сталкер, не раздумывая, схватил скользкое тело. Змея успела раззявить пасть, показав трубчатые ядовитые зубы, - и Никита рубанул ножом. Капли крови угодили мне на лицо, я дернулся. Обезглавленное тело конвульсивно свернулось в спираль, обмотав руку сталкера по локоть. Пригоршня застыл с раскрытым ртом - глаза зажмурены, крылья носа гуляют, как меха кузнечного горна. Он смачно чихнул.
Оба сектанта обернулись на звук. Курортник вскочил, швырнул бинокль в ближнего, но тот отпрянул, и бинокль угодил в голову второго. Леха ударом ноги подбил спусковую скобу АКМ, направленного ему в грудь, и ствол с навинченным ПБС ушел вверх. Из приемника «калаша» вывалился магазин. Леха схватился за толстую трубку глушителя, дернул на себя, уводя ствол вправо, и нажал подошвой на затворную раму, как на педаль газа. Из патронника вылетел последний патрон. Держась за ПБС, Курортник сделал круговое движение рукой - автоматный ремень увлек монолитовца вперед. Леха отступил влево, развернув сектанта спиной к себе.
И тут второй начал стрелять. Глухие хлопки слились с ударами топоров, глушитель на стволе гасил звук. Курортник заслонился первым сектантом, как щитом. Пули били мрнолитовцу в грудь, он дергался, и Леха дергался вместе с ним, при этом пытаясь вырвать из кобуры «файв-севен».
