- Так-с… - Григорович наморщил лоб. - Так о чем я? - Он повернулся ко мне.
- Деньги или наука… А я - и то, и другое. - Стало ясно, что на лице у меня застыла мечтательная улыбка и выгляжу я от этого придурковато. Нахмурившись, я взглянул на монитор.
- Ну да, ну да… Так, пошли. - Григорович направился к выходу.
Я последовал за ним. Дзенькнула молния полога, он отбросил серебристую ткань, и в глаза ударило яркое дневное солнце.
Один лаборант рассказал, что в Зоне такая погода редкость, чаще небо затянуто тучами, моросит дождик, иногда может выпасть снег, а потом быстро растаять. Но сейчас уже несколько дней стояла вот такая погода. Мороз и солнце - как там дальше?.. Впрочем, по лагерю ходило множество разговоров о необычных климатических изменениях. Руководители соседних блоков как с цепи сорвались. Еще бы, такой шанс - резкая смена погодных условий давала почву для проведения множества экспериментов, записи новых наблюдений. И начальники секторов нещадно гоняли персонал. Похоже, Зона начала меняться. Сталкеры, сотрудничающие с научным лагерем, доставляли новые сведения о незнакомых аномалиях. По Янтарю поползли нехорошие слухи, в перерывах за обедом и на перекурах лаборанты шептались о грядущем катаклизме и его последствиях. Отмель не выдержал, собрал всех и толкнул короткую речь: поймает кого за паническими разговорами, будет судить по законам военного времени. Я так и не понял - с кем мы воюем, о каких законах шла речь, да и на треп персонала по большому счету было наплевать.
Куда сильнее меня волновало, к примеру, то, что я сразу по прибытии в лагерь увидел настоящего сталкера - вот так запросто, вблизи, только сойдя с трапа вертолета! С ним о чем-то беседовал Отмель. Сталкер, одетый в архаичный КЗС, с потрепанным рюкзаком за спиной и болтающейся на груди противогазной маской, резко контрастировал с хорошо экипированным военсталом. Я оказался единственным новеньким в прибывшей группе. Меня подвели к командиру смены охранения - попутчики быстро разбрелись по лабораториям, а я должен был представиться начальнику охраны и показать бумаги. Пару минут мялся, подслушивая разговор - понял, что сталкер из «Свободы», что вышел он к Янтарю с каких-то Диких территорий, где, по его мнению, происходят необъяснимые и опасные события… Как я потом узнал, «Свобода» - группировка, состоящая в основном из анархистов-сорвиголов. Этакий антимонопольный комитет с негласными правилами и знаками отличий… Отмель заметил меня, прервал разговор, шикнул: «Кто такой?!» Я представился, протянул документы и «форму №15». Начальник охраны взял бумаги, бегло просмотрел. Махнул в сторону сосновой рощи за озером и велел мотать туда, что я неукоснительно и выполнил…
Единственный, кого не волновали прихоти погоды, чужие разговоры и достижения, был Григорович. Он занимался установкой. Его беспокоили два обстоятельства: осуществление запуска в срок и эвакуация - только эта головная боль да еще приказы сверху могли отвлечь ученого от дела. По причине отсутствия заводского ГСК он собрал узел самостоятельно, получилось не ахти, но компьютерная модель не зафиксировала сбоев, и оставалось только ждать и уповать, что агрегат доставят в срок. Вот только кто и откуда доставит - этого я пока не знал. Иногда мне казалось, что будь на то воля Григоровича, он остался бы здесь надолго, невзирая на опасность. Но очень отрезвляюще на него действовал Отмель, который часто заглядывал в четырнадцатую и интересовался ходом работ.
- Так-с, - снова произнес Григорович, вернув меня из воспоминаний.
Мы остановились перед металлической конструкцией высотой с двухэтажный дом. Параллелепипеды из хромированных труб разного диаметра напоминали строительные леса, обтянутые маскировочной сетью. Внутри многогранников на полках было закреплено оборудование, шлейфы проводов тянулись к силовой установке. Упрятанный в бетонную будку трансформатор молчал, рядом покоились дизельный агрегат и цистерна с горючкой, врытая в землю до половины. Толстый кабель в мягкой резиновой оболочке соединял установку и кубики аккумуляторных батарей, несколько тонких проводов убегали под днище надувного модуля.
Я сощурился. В лучах солнца, пробившихся сквозь кроны высоких сосен, плавали мириады пылинок. Красивое место. Единственную небольшую сосновую рощицу на территории лагеря военным не позволил вырубить Григорович - заявил, что в такой обстановке лучше думается. Деревья успокаивают мысли, настраивают на нужный лад, да и ветра поменьше.
Григорович подошел к приставной лесенке, достал из кармана рукавицы, надел и стал подниматься. Несколько таких же лестниц с тонкими перильцами вели в разных местах с одного уровня на другой. Ученый забрался уже на второй ярус, как вдруг что-то вспомнил, чертыхнулся и полез обратно.
Я огляделся. На траве иней, мороз разукрасил серебристую ткань надувного модуля вязью узоров. В двадцати шагах от модуля стояла наблюдательная вышка. Маленькая площадка вверху закрыта бронеплитами, грибок крыши обтянут масксетью. Там дежурил военстал с ручным пулеметом - смотрел в сторону леса.
Вообще, всё, что под землей, все сооружения, траншеи и ходы сообщений в лагере были выстроены по правилам военного искусства. Я слабо в этом разбирался, но чувствовал, что армейские инженеры потрудились на славу…
- Жди здесь, - отвлек меня от размышлений голос Григоровича.
Он пошел к надувному модулю, я повел плечами, переступил с ноги на ногу, взмахнул руками, подпрыгнул и присел несколько раз, разгоняя кровь, чтобы не замерзнуть.
Неожиданно возникло ощущение, что на меня кто-то смотрит, внимательно наблюдает за мной с опушки. Я не стал резко оборачиваться. Нагнулся, провел рукой по траве, подобрал сосновую шишку. Затем, выпрямившись, бросил взгляд в сторону леса…
Мне показалось, что между деревьями скользнула тень - спряталась за рыжий куст акации. Ветки слегка дернулись, но в этот момент кроны закачались от ветра, прямые, как мачты, сосны скрипнули и откуда-то из-за спины долетели слова:
- …пойми ты! Ну почему?!
Я обернулся. Увидел быстро шагающего Отмеля, вокруг него скакал, отчаянно жестикулируя, какой-то чернявый мужик. Я пригляделся - Орлов, точно он, руководитель блока «С», я с ним летел на Янтарь в одном вертолете.
Отмель остановился и раздраженно бросил:
- Нет! Всё, вопрос закрыт! - Офицер рубанул воздух ладонью. - Арден, ко мне!
Матерый кавказец выпрыгнул из-за дерева, приоткрыв пасть, проскочил рядом с Орловым, и ученый отшатнулся.
- Тьфу, черт! - Он в сердцах швырнул на землю шлем. Тот с глухим звуком подскочил, как футбольный мяч, и покатился к сосне. Пес зарычал.
Отмель пару секунд смотрел на остановившийся под деревом шлем, перевел взгляд на Орлова и, понизив голос, сказал:
- Ты чё творишь?
Орлов насупился, подошел к шлему и поднял. Отряхнув от налипшей хвои, вернулся к военсталу.
- Тогда почему Григоровичу все можно, а другим от ворот поворот?
